– Пожертвование? – Бородач люто сверкнул глазами, шмыгнул носом: – А Онопа тут зачем?
– Так я ж не деньгами… доска у меня, скрепы всякие… нужны вам, говорят, скрепы-то… Торговец я!.. Так вот я и к Онопе.
– Скрепы? А! Здесь жди…
Джеш тихонько выдохнул. Первый этап прошел как по маслу: его не выгнали и Онопа сейчас придет. Он ли?.. Страшно захотелось хоть чем-то промочить горло, но фляги с собой не было.
Вскоре скрипнула какая-то дверь, послышалось негромкое бормотание, и Хадден закусил губу. Голос стал гуще, грубее, но это был он… Массивная фигура протиснулась через калитку, из-под соломенной шляпы раздался сиплый кашель.
– Вы меня искали, что ли?
– Пожертвовать я хочу… отойти бы в сторонку, брат Онопа… не деньгами я. Стройкой я занимаюсь и могу помощь предложить.
– Во-от как? – Затворник прочистил горло и охотно двинулся вслед за Хадденом вдоль стены. – Если те же, скажем, доски есть у вас, так это лучше денег. За дерево столичные поставщики дерут страшно, просто диву даешься – как будто леса в Пеллии нехватка! Впрочем, цены у вас тут на все совсем сумасшедшие, и где только люди такие деньги берут… А что, скобяного товара у вас, говорят, тоже хватает? Гвоздей бы мне ящик! Вот тут я сам за вашу милость поклоны бить стану. И грехи все помяну, не сомневайтесь!
Они свернули в сторону, остановились возле цветущих кустов фрессы, и Джеш, сняв шляпу, заглянул в глаза брата.
Онопа застыл на полуслове.
– Т-ты?!
– Я, Эльтир.
Хадден ждал этого мгновения. Он ждал, что брат бросится прочь в сторону спасительной стены и его придется хватать за рукава, умоляя о том, чтобы поговорить. Или же сбивать с ног, тащить в кусты и допрашивать. Но Эльтир Хадден, давно отказавшийся как от имени своего, так и от титула, повел себя совершенно иначе. Сдвинув на затылок шляпу, брат Онопа осмотрел Джеша с ног до головы и как-то нерешительно заметил:
– Вряд ли ты стал торговцем стройматериалами.
– Ты догадлив. Нам нужно поговорить. Нет, стой, не перебивай меня. Это не то, о чем ты думаешь. Мне сейчас плевать на деньги, которые ты вымогал у Глидды. Это все не важно, я приехал сюда не за этим.
– А… зачем?
– Затем, что братия твоя заигралась. И ты, если хочешь сохранить свой жир в целости и сохранности, должен ответить на некоторые вопросы…
– Ты?.. – Онопа тяжело задышал, бросил быстрый взгляд в сторону обители и вдруг схватил Джеша за плечо: – Вытащи меня отсюда. Вытащи меня, богами молю! Ты сможешь? Сможешь? Отвечай!
Хадден отступил на шаг, глянул на брата. Тяжелое, одутловатое лицо его сейчас было красным, на висках проступили вены. Рука Онопы, тянущаяся к его плечу, заметно тряслась. Он был испуган, и испуган едва не до смерти.
– Что там? – очень тихо спросил Джеш, указав на стену обители.
– Они готовят Искупительную Жертву, – задыхаясь, прошептал брат Онопа. – Ночью привезли детишек, два мальчика и девочку. Откуда-то из провинции, бродяжек. Я сегодня кормил их супом… Я всю жизнь веровал, Джеш, с самого детства веровал, но… Такая Жертва – грех более страшный, чем всепрощение. Братия убеждена… Им дают команды откуда-то издалека, я не знаю, как… Вытащи меня, Джеш, братик, вытащи меня. На сожжение едут богатые молельщицы, слухи пойдут… Распотрошат нас всех, не откупимся. Рано или поздно, но распотрошат. Не хочу я на собственных кишках висеть. Я бежать думал, так у меня медяка даже на кармане нет, а куда я пешком пойду? Да и страшно, вдруг найдут? А останусь сегодня ночью – все, конец, потрошение и повешение. И хорошо, если за детоубийство на веревке повесят.
– Нет, – поморщился Хадден. – Станет известно – повесят на кишках. За деток малых у нас – сам знаешь. Нет судьи, который пожалеет, его потом никто жалеть не станет, как ночь придет, так на ремни порежут. А что, Жертву на сегодня готовят?
– Через два часа после полуночи, по Старому Канону. Печной Круг уже выложили, а сохнуть ему и незачем. Забери меня, Джеш, вытащи! Я не смерти так боюсь – смотреть на это все не смогу. Да и потом бояться – лучше сразу. Хочешь, убей. Мне легче будет.
– Нет уж, Эльтир, как бы ты меня ни бесил, а на тебя мне нож не поднять. По харе твой жирной настучать – это да, это я с огромным удовольствием… а убить нет, – незаметно подталкивая брата, Джеш уводил его все дальше и дальше в сад, – я ведь и сам, знаешь, Святителей Милосердных чту, зачем мне лишнее брать на душу?
– Так что ж мне делать, братик? Веревка-то у меня есть, да тяжелый я, а ну вдруг оборвется? Не брось меня… Горе я вам всем причинил, и батюшке бедному, и сестрице, а что делать? С детства веровал… Ночей не спал, все Шествия мне виделись да Святители Длани. Думал, в обители спасусь, а где там! Хотя забылся, конечно, холод, есть нечего, по два дня ходишь, яйца птиц морских собираешь…
– Каяться, я вижу, ты здорово наловчился. Аж в ушах звенит… греха боишься?
– Я на смерть их смотреть боюсь, Джеш! Детки же малые. Да и подумать если, – брат Онопа остановился, пухлая грудь его приподнялась, – разве тех жертв Секех требовала? «За других себя бичую» – так, может, лучше образцом быть в молитве и добродетели?!
– Ох, добродетельный ты мой… От кого я это слышу! А как же ты здесь очутился? Ладно-ладно… разберемся мы с тобой…
Они уже давно миновали оставшийся справа фургончик. Джеш потащил брата еще правее, надеясь, что ребята, сидящие в машине, смотрят за ними через хитрую систему зеркал, которую он заприметил по дороге.
– Но рассказать тебе придется все, до медяка последнего, иначе ведь сам знаешь. Пойдешь?
Брат Онопа остановился и недоуменно огляделся по сторонам, кажется, сейчас только он понял, что от обители они отошли уже довольно далеко.
– Вот так, прямо?..
– А когда же, братик дорогой? Или кишки свои увидеть хочешь?
С этими словами Джеш вышел из-за яблони и, повернувшись лицом к видневшемуся вдали фургону, поднял руки, взмахивая ладонями к себе. Пневматический стартер пшикнул буквально через несколько мгновений, его поняли. Фургон медленно пополз назад.
– Судья-то ведь, он по вашему делу денег не возьмет, братик. – Хадден тихонько развернул Эльтира в сторону и махнул рукой: – А на сад цветущий тебе смотреть не грустно, нет? Сколько тебе, сорок два, как я помню? Еще жить бы да жить. Ошибок наделал, понятно, но шанс есть, есть еще шанс… Рассказать только надо все без утайки, а там, глядишь, и помилование выйдет. Потрошить не станут, так обойдутся. Ну? Расскажешь?
Сломав кусты, рядом с ними возникла корма фургона. Раньше чем машина остановилась, распахнулись задние двери и двое крепких парней втащили брата Онопу внутрь – а следом появилась рука.
– Скорее, господин капитан!
Хадден запрыгнул в фургон. Двери тотчас захлопнулись, усатый офицер нажал на педаль газа, разворачивая машину.
– Брат находится здесь по собственной воле и готов к сотрудничеству! – пролаял Хадден официальную формулу. – Прошу кандалы к нему не применять. Он совершенно безобиден.
– Вы, Джеш барон Хадден, подтверждаете, что данный господин является вашим единокровным братом? – не отрываясь от руля, произнес усач.
– Так точно, подтверждаю в полной мере.
– Ясно. В таком случае обыщите его сами.
– Оружия у него нет. Да даже если бы и было, вряд ли он смог бы попытаться применить его…
Эльтир наконец выдохнул. Слева его держал брат, справа не давал двинуться крупный светловолосый парень лет двадцати пяти.
– Нет ли чего попить, братик? – спросил аскет, поворачиваясь к Джешу.
– Ах да! Чесс, – обратился Джеш к офицеру, сидевшему напротив, – я тут где-то под ноги бросил свою кожаную сумку?
– Держите, старина, – вежливо ответил тот. – Думаю, там все на месте…
Впереди показался шпиль почтовой станции, и усатый водитель придавил тормоз.
– Хасси, прыгай, – скомандовал он. – Депешу господину графу: рыба в сачке!
– Обожди! – гаркнул Джеш. – Добавь: сожжение готовится на сегодняшнюю ночь. Времени для принятия решения очень мало!
Улыбчивый долговязый юноша с матросской татуировкой на правом запястье понимающе махнул рукой и выскочил через заднюю дверь. Чесс потянул плетеную кожаную петлю, захлопнул.
Фургон, хрипя, рванул во все свои пятнадцать сил.
– Отчего бы столь почтенному ведомству не купить более мощные аппараты? – удивился Хадден.
– Разговоры об этом идут, старина, – хмыкнул спереди усатый начальник. – Более того, господин граф поддержал идею оснастить наши простые с виду машинки моторами помощнее. Но, увы, спецы говорят, что такие работы можно проделать только в Ла-Велле, у нас никто не хочет… Хотя вообще, конечно, есть у нас аппараты и более резвые, куда нам без этого.
Джеш передал наконец брату объемистую флягу с вином. Эльтир жадно вылакал больше половины, выдохнул:
– Куда мы едем?
– Это уж куда надо, ваша милость, – ответил ему Чесс. – Теперь за вас решат…
Окно было открыто полностью, в ветвях сада назойливо верещали птицы: самцы уже тащили веточки для будущих гнезд и, соревнуясь друг с другом, созывали самочек.
– Ешьте, друг мой, – граф Энгард Дериц привстал в кресле, раскупорил еще один кувшин крепкой ягодной настойки, – здесь вы не пленник, а гость, и вам теперь уже ничто не угрожает.
– Я очень благодарен вашей милости. – Брат Онопа вздохнул, посмотрел сперва на Джеша, потом на хмурого и сосредоточенного мужчину с седой бородкой, что устроился в углу роскошно обставленной столовой, и снова взялся за вилку. – Признаться, таких кушаний я не видел уже много лет.
На круглом столе перед ним стояли тарелки с жареным мясом, овощами и ломоть дорогущего паштета из ресторана по соседству. Приободренный, Онопа ел жадно, так, словно вчера только прибыл с голодного острова Руу. Когда он прикончил первый кувшинчик настойки, граф решил, что пора начать разговор.
– А отец настоятель, как его там…
– Отче Ассир, – сразу же вскинулся Онопа. – Муж многознающий, бывал за океаном, видел истинные чудеса. Глубокой веры человек, ваша милость!