Медленно, словно тяжкий камень, Маттер вытащил из кобуры свой пистолет, поднял его и выстрелил. «Вулкан» отлетел в сторону, а Ханди, содрогнувшись, завалился на бок. Маттер подскочил к нему, рядом тут же возник забрызганный кровью Хадден, разматывая прочный шнур.
– Ты ранен? – спросил Маттер.
– Это не моя кровь, – проворчал Джеш. – Простите, ваша милость, я виноват перед вами, отец настоятель успел махнуть себе по горлу ножичком. Я смотрел на вашего противника и прозевал…
– Тащи его отсюда, – распорядился князь, указывая на безучастного ко всему Ханди. – И смотри мне, чтобы хоть этот жив остался! Палку ему в рот, чтоб язык не откусил!
– У меня с собой, ваша милость.
– Вяжите его намертво… и убирайся пока отсюда. Пусть Литто выставит в коридоре двоих караульных…
Когда Хадден и Литто уволокли тщательно, в три слоя связанного аскета, Маттер вытащил из кармана куртки электрический фонарик и осмотрелся по сторонам. Кроме алтаря и столика для молитвенной трапезы, в небольшой комнатке не было вообще ничего, даже ковра на полу. Князь дернул резные алтарные дверки, посветил вовнутрь. Там лежали несколько свитков и кривой жертвенный нож из потемнелой от древности бронзы. Маттер бегло просмотрел свитки, ерунда, обычный набор молитв, пусть и лет им немало. Нож он на всякий случай засунул себе за пояс и собрался уже было идти рыться в спальне, как вдруг взгляд его остановился на статуэтке зловещей богини. Хмыкая, Маттер протянул к ней руку, обхватил пальцами тонкий стан, шевельнул и сразу же почувствовал странную тяжесть. Князь поднял деревянную богиню, перевернул ее и увидел на донце основания углубление с несколькими миниатюрными разноцветными пуговками.
– Остроумно, – вздохнул он, – но, увы, только для верующих. А мне на тебя начхать, старая ты образина.
Глава 10
Братию привезли не в особняк графа Энгарда, а на северо-восток огромного города, в закопченные фабричные кварталы, что выросли восемьдесят лет назад, в эпоху первого промышленного взрыва. Некоторые из фабрик уже не работали, ожидая перестройки в складские комплексы, но остальные по-прежнему дымили паровыми машинами. В воздухе ощущалась характерная угольная гарь, и даже небо казалось тут каким-то сероватым.
Машины въехали в ворота большого заводского двора, где возле стеклянной будки стояли двое мужчин в серых куртках с карабинами на груди, и остановились перед дверями старинного цеха. Литто выскочил, потянул рычажок звонка, двери поползли на роликах в стороны.
Здесь, на территории давно остановленной канатной фабрики, находилась тайная тюрьма Серебряного Покоя. Маттеру уже случалось бывать в этих стенах, и особого удовольствия от нового визита он не испытывал. Раньше, впрочем, дело обстояло еще хуже, задержанных Покоем свозили в древнюю Башню Тишины почти в центре столицы, недалеко от Тронного Града. Дериц изменил сложившийся порядок. По его приказу выкупили закрывшуюся фабрику на окраине, сделали внутри необходимый ремонт, а Башня Тишины отошла королевскому Военно-техническому музею, и теперь туда водили школяров.
Глава Серебряного Покоя был уже тут: его предупредили депешей с почтовой станции поселка. Когда командирский «Глосс» въехал в просторное помещение, где раньше располагались цеха, на галерее второго этажа открылась железная дверь, и Маттер увидел знакомую фигуру Энгарда.
Брата Ханди вывели первым. Ноги у него были перехвачены веревкой таким образом, что рыжебородый мог делать только очень короткие шажки. Впрочем, особо шагать ему и не пришлось, потому что двое рослых бойцов из отряда Литто взяли его с обеих сторон за плечи и даже чуть-чуть приподняли над каменным полом.
Остальных затворников связали не так сурово. Один за другим они исчезли в боковой двери, чтобы занять места в подземных камерах. Пока Энгард спускался по лестнице, откуда-то появилась массивная женщина в длинном платье и увела с собой троих ребятишек лет десяти. Чумазые личики хранили следы недавних слез, но теперь ребята смотрели по сторонам уже без особого страха, скорее с любопытством. Подойдя поближе к Ханди, Энгард знаком велел бойцам остановиться и некоторое время рассматривал рыжебородого затворника. В глазах его появилось удивление и легкое беспокойство.
– На второй этаж, в «свинцовую», и оставайтесь при нем, – сказал он. – Этот человек крайне опасен.
Когда брата Ханди потащили в сторону лестницы, Дериц добрался наконец до Маттера, который стоял возле машины, раскуривая небольшую трубочку.
– Вижу, ты тоже озадачен, – заметил граф, глядя на приятеля.
– Немного, – подтвердил Маттер.
– Ожидал чего-то другого?
– Трудно сказать. Этого рыжего нужно допрашивать прямо сейчас, не теряя времени.
– Я велел отправить его наверх. Доктор Лисс уже на месте со всеми своими препаратами.
– Ему не нужно слушать, о чем мы будем говорить.
– Я тоже так думаю. Ну что, пойдем?
– Угу…
Маттер кивком велел Хаддену забрать из салона просмоленный брезентовый мешок, в котором лежала статуэтка Секех, и они двинулись к лестнице.
«Свинцовая» камера представляла собой довольно просторное помещение, полностью отделанное листовым железом, выкрашенным в характерный серый со свинцовым отливом цвет. Окон в камере не было, только вентиляционная решетка под высоким потолком. Свет давали восемь прожекторов на гибких ножках, которые поворачивались в любую сторону, заставляя допрашиваемого слепнуть от невыносимого сияния ламп в двести свечей каждая.
Бойцы ждали в небольшом расширителе перед дверью. Ханди сидел на деревянной скамье, опустив голову, и никак не отреагировал на появление Энгарда и Маттера. Тут же стоял и доктор Лисс – широкоплечий молодой человек с мускулами молотобойца, но одетый при том в изящный камзол с цеховой вышивкой; пробор на его блестящих волосах казался неуместно идеальным. Энгард приветливо улыбнулся ему и достал из кармана штанов связку ключей.
– Как ваша дочка, Вит? Мне кто-то говорил, что она подхватила ветрянку?
– О, она устроила из этой ерунды целое представление, господин граф. Едва я намазал ей прыщики, как наша жеманница тут же бросилась к зеркалу и крутилась там минут десять.
– Чую, вырастет у вас актриса… Так, заходим, господа! Этого пассажира развязываем, конечности – в ремни, голову фиксируем… повыше, парни, повыше. Так, чтобы он смотрел чуть вверх. Отлично. Развяжите веревки и выньте дрын изо рта. Молодцы…
Брата Ханди усадили в хитроумное кресло со множеством ремней, позволяющее намертво закрепить допрашиваемого. Руки ему примотали к подлокотникам, голову зажали в специальном приспособлении, не позволяющем даже шевельнуться. Аскет при этом вел себя как безвольная кукла, ни единым вздохом не выказывая страха или гнева. Глядя на него, Энгард укоризненно покачал головой и повернулся к Лиссу:
– Снарядите нам два шприца, а сами идите. Только далеко не забредайте, лучше всего побудьте рядом, в перевязочной. Если что случится, мы вас позовем. А вы, ребята, – сказал он бойцам, – можете ехать. Я слышу, караульные уже идут по коридору, так что все в порядке.
Маттер сел за большой железный стол, к которому были привинчены два прожектора на гибких ножках, умостил у себя под ногами мешок со статуэткой и повернулся к Хаддену, молча стоящему у него за спиной:
– Ты сумку из машины взял?
– Да, ваша милость, – с готовностью отозвался капитан, сдвигая ремень на груди.
– Дай мне вина и садись в то кресло. – Маттер показал на одно из пяти мягких кресел вдоль стены.
Пока он жадно хлебал из фляги, доктор наполнил два небольших шприца маслянистой желтой жидкостью, избавился от воздуха и положил их на чистую салфетку с краю стола.
– Спасибо, Вит, – вежливо произнес Энгард. – Пока идите…
– Слушаюсь, господин граф.
При виде шприца в руке Дерица брат Ханди широко распахнул глаза и попытался пошевелить головой, но ему это не удалось.
– Начнешь дрыгаться, будет больно, – совершенно буднично предупредил его граф и вонзил иглу в плечо рыжебородого. Тот вдруг замычал и прикусил губу.
– Что ты как маленький? – удивился Дериц, нажимая на поршень. – Это разве боль? Видел бы ты, как раньше допрашивали… вот это было по-настоящему больно. Так больно, что некоторые упорствующие с ума сходили, начинали блеять. Сейчас, конечно, уже и мастеров тех нет, что могли двумя ударами кожу со спины снять, но мы, я думаю, и без них справимся. Справимся ведь, правда?
Ханди облизал губы. Глаза его ожили, он зыркал туда-сюда по сторонам с нарастающим беспокойством.
– Да, помедитировать у тебя тут не получится, – сообщил ему Энгард. – Эта отрава действует на всех – хоть на аскетов заморских, хоть на шлюх портовых.
Взгляд Ханди внезапно остановился на Маттере. Затворник смотрел пристально, и князю виделась в его глазах отчаянная борьба. Ханди пытался сохранить контроль над своим разумом, но сил не хватало даже у него…
Энгард пригнулся, поднял ему веко.
– Ясно… – произнес он.
Еще не выпрямившись, он вдруг звонко хлопнул ладонью по щеке Ханди и рявкнул:
– Чей ты подданный? Чей?
– Благосветлого князя Вилланта Рамла-ан-Нарра Шестого, – неестественным, словно ломающимся голосом ответил Ханди.
Он опустил веки, но Маттер видел, как вращаются глазные яблоки. Не будь у него привычки к такому зрелищу, князь решил бы, что допрашиваемого терзают конвульсии, но на самом деле такова была обычная реакция на «говорунчик», впрыснутый брату Ханди.
– Где ты был рожден?
– В Манулли. В горах… хребет Анкритта.
– Кем был твой отец?
– Я не знал своего отца.
– Кем была твоя мать?
– Служительницей в обители богоравной Анилы.
– Кто воспитывал тебя?
– Братство сынов Анилы.
– Твое имя при рождении?
– Ханди Ут Мануллас.
– Где ты встретил Повелителя?
– В Мертвых городах.
– Где именно?
– В одном из храмов долины Драсс. В заброшенном храме Крылатых Снов.
Маттер поднял руку, делая знак Энгарду помолчать, и произнес, глядя на Ханди, который все так же сидел с закрытыми глазами: