Рождение России
Падение нашей праматери Византии трезвит. Начинается чудесное и невероятно стремительное возвышение Руси. За каких-то неполных 30 лет будут окончательно изжиты междоусобия, явится мощная единая огромная независимая страна с независимой Церковью и самодержцем на троне.
По сути, князь Василий II – это уже царь. Он объединил в единое целое почти все небольшие уделы внутри Московского княжества. Его сын Иван III продолжит собирание России и станет самодержцем уже не только де-факто но и де-юре.
При нем в состав России вошли: Тверское княжество, которое долго соперничало с Москвой, Новгородская земля, Ярославское и Ростовское княжества, а также часть Рязанского княжества. Относительно независимыми были лишь Рязанское и Псковское княжества. Иван III успешно воевал с Великим княжеством Литовским, подкосив его мощь и вернув в орбиту Руси часть русских земель (почти треть территории тогдашнего Литовского княжества). Перед смертью он передал своему преемнику земли, намного обширнее, чем принял под управление сам.
Иван III тонкой внешней дипломатией (поддерживая противников Орды, окончательно вывел страну из-под ига) остановил междоусобицы, жестко преследуя местный сепаратизм и включая русские земли в орбиту Москвы. Он предпринял – и не безуспешные – походы на Север к племенам Югры и Поморья, включая их под управление Московского княжества не только силой, но и крещением, просвещением – разделением с ними наших ценностей. Это первое касание Москвы и Урала.
Русская земля укрепляется мощными крепостями по всем своим границам. Новая крепость – Ивангород, на границе нынешней Литвы и Эстонии. Иван III построил ее против ливонской Нарвы. Он мечтал вернуть и бывшие русские земли, что были в то время под шведами, но пока безуспешно. Промыслу было угодно отложить это возвращение еще на 200 лет.
Ивана III уже при жизни называли Великим. Не случайно на памятнике 1000-летия Руси под его ногами – поверженные литовец, татарин и балтийский немец.
Начинается расцвет летописания, каменного зодчества – выстроены Кремль и нынешний Успенский собор. Эти времена вообще характеризуются подъемом культуры. При Иване III на Руси появляется свод законов – Судебник. Жизнь граждан стала жестко регламентироваться правом.
Все это – приметы государственного становления и выздоровления. Промысл неслыханно скоро усиливает внешнюю кору нашей государственности. Для чего? Для того, чтобы мы увереннее берегли ее новое внутреннее наполнение – православную веру – и несли миссию ее сохранения и умножения. России предстоит покрестить еще сотни народов, принести апостольскую веру в сопредельный Дальний Восток, сохранить ее, как горящую свечу на ветру – до последних времен, когда христианство в остальной части мира будет окончательно искажено или извергнуто вон.
России предстоит быть последним оплотом православия в мире. Для этого – и только для этого – мы такие сильные. Поэтому мы так стремительно стали усиливаться именно тогда, во второй половине XV века, в годы, когда мы остались последней православной державой.
Любопытно, что православные империи всегда рождались на пересечении разных миров и культур – в центре мира располагались все три Рима. В этом тоже есть миссионерский Промысл – свеча веры загорается там, где к ней будет доступ максимального числа народов и культур. Об этом миссионерстве еще будем говорить не раз, но уже сейчас чувство своей миссии утверждается у нас.
Это понимание приходит постепенно сейчас ко всем русским людям. Рождается будущая идеология государства. Появляется само название – Россия. В 1493 году впервые на Западе в «Нюрнбергской хронике» появляется карта с упоминанием «страны России». Рождается новая символика государства – герб с Георгием Победоносцем (уже над всей страной) и двуглавый орел. И особую роль здесь сыграла вторая жена Ивана III Софья Палеолог – византийская принцесса. О ней и об их свадьбе стоит сказать особо.
Софья Палеолог – последняя наследница византийского трона и всей византийской культуры. Ее семья была сломлена трагедией крушения их Родины.
Отец Софьи Фома был братом последнего византийского Императора. Де-юре унаследовал престол несуществующей империи. Он скрылся с семьей в Риме, жил на унизительном содержании у папы Сикста, того самого, который был заказчиком возведения знаменитой Сикстинской капеллы.
Фома (бог весть из каких выгод) повторил роковую ошибку своей страны – принял католичество. Когда Фома скончался, его преемником стал сын Андрей. Он умер в бедности и нужде. У Фомы был также еще один сын – Мануил. После смерти отца тот возвратился в Стамбул и покорился турецкому султану, став мусульманином. Мануил провел жизнь, служа в турецком флоте, а его сын Андрей, тоже принявший ислам и имя Мехмед-паша, стал судейским чиновником. Грустная судьба семьи, которая была когда-то главным хранителем и гарантом апостольской веры в мире.
И вот среди них оставалась она – Софья. Считается, что она тоже отступила – приняла вслед за отцом католичество.
1 июня 1472 года состоялось заочное венчание Ивана III и Софьи Палеолог. Произошло это в Ватикане. Иван III овдовел за пять лет до этого события, в 1467 году. Идея поженить его на Софье принадлежала римскому папе – в этом был чистый расчет: усилить таким образом на Руси влияние католичества, восстановить не принятую там флорентийскую унию.
После венчания Софья Палеолог выехала в Москву из Рима. Она была католичкой.. Планировалось, что папский легат Антоний, сопровождавший процессию Софьи, при въезде в Москву будет нести перед всем кортежем латинский крест. В музее Московского Кремля сохранилось немало даров Софьи Палеолог – мощевики, наперстные иконы, икона «Спаса Нерукотворного». Но Софья всех перехитрила. Еще в дороге она показала, что возвращается к вере отцов. Да и на Руси, прознав заранее о планах легата, все сделали, чтобы они не состоялись. За пятнадцать верст от Москвы легата взяли под белы ручки, распятие латинское отняли «да в сани положили». «Тогда же убоялся легатос» – так говорит летопись.
В Успенском соборе Кремля 12 ноября 1472 года митрополит Филипп венчал царя и византийскую царевну. Так век, начавшийся с явления на Руси византийского креста, подходил к своему концу полным обручением Руси и Византии. Софья приносит к нам герб своего рода – двуглавого орла. Иван III через свою жену как бы занимает и престол Византии (символически уже).
Так вместо западных планов окатоличивания Руси через Софью здесь еще крепче утверждается православная идея. Запад похоронил Византию и радовался, а оказалось, что Русь – молодое, амбициозное, стремительно растущее государство, призванное византийскую идею укрепить, переосмыслить и влить в нее новую энергию.
Место упокоения Софьи цело и теперь – в подземной палате южной пристройки Архангельского собора. На крышке саркофага острым инструментом процарапано слово «Софья».
Атака на «пятую колонну» и «Повесть о новгородском белом клобуке»
В Новгородской области, на окраине села Скирино стоит памятный крест, на котором прикреплены две таблички. Надпись на первой: «Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих, положивших живот свой на поле брани за Веру и Отечество, и прими их в Небесный чертог Свой. Аминь». Надпись на второй: «Поле Шелонской битвы 14 (27) июля 1471 г., где созидательные силы России победили гибельный раздор междоусобий. Трудами Великого князя Московского Ивана III был открыт путь к созиданию единого централизованного Русского государства. Вечная память и вечная слава нашим великим предкам!»
Это место Шелонской битвы – последнего крупного сражения за единство Руси. Москва разбила здесь силы новгородцев. Это последний крупный бой 300-летней позорной гражданской войны, высасывающей из нас все силы.
Зачем Ивану III было идти на Новгород? Не в самодержавных амбициях дело. А вот в чем.
Новгород стал столицей всероссийской «пятой колонны». Родовитые бояре, которых возглавляла Марфа Борецкая, требовали вступить в союз с Великим Литовским княжеством, ведь оно обещало поддержку в борьбе с Московским князем. Получается, Новгород входил в союз с иноверцами против братьев. Местный архиепископ Иона не допускал даже и речи о подобном союзе. Но когда он умер, литовский князь Михаил Олелькович, прибыл в Новгород и заявил на эти земли свои права. Новгородцы же запросили благословление поставить своего священника на пост архиепископа не у Московского, а у Киевского митрополита, который находился в Литовском княжестве. Кроме того, они пытались договориться с литовским князем, чтобы тот поддержал их, если они решат воевать с Иваном III.
То есть это чистой воды сепаратизм, да еще и измена – недальновидная ошибка только что умершей Византии, но в более странном варианте. Византийцы шли на союз с Западом для борьбы с мусульманами. Новгородцы были готовы быть с католической Литвой – лишь бы не с Москвой – родной по вере и истории.
Манифестом новгородского сепаратизма можно считать «Повесть о Новгородском белом клобуке» – настоящий апокриф о белом клобуке, как символе мировой церковной власти. В повести клобук переходит из Рима в Константинополь, а из него в Третий Рим – Новгород. Считалось, что клобук привез к нам почитаемый в тех местах святой – преподобный Лазарь Муромский. Символу этому поклонялись, как иконе, как святыне. Поэтому Иван Грозный в будущем веке передаст право ношения белого клобука главе Русской Церкви – митрополиту Московскому. А Петр Великий и вовсе сделает клобук обычным элементом облачения: «Он даровал право ношения белого клобука всем митрополитам Русской Церкви и тем самым лишил его исключительности» – и выкорчевал этот символ как источник разделения.
Эта вера в собственную исключительность – столь далекая от духа православия – скоро будет посрамлена. Новгород будет смирен Господом. В самом городе сепаратистскую прыть западников не все принимали. «Земстие люди того не хотяху», – написал летописец. Бояре тоже не имели единства, и это привело к тому, что военная мощь Новгорода ослабела.