авить над всем. Сделать высшей политикой.
Знаете, и на Рейг/ана/ смотреть было радостно…
А как послужило кино и теле/видение/ этому. Да. Но мы лишь одной картиной «Письма [мертвого человека]» реж/иссер/ Лопушанский и телевид/ение/ — «День спустя».
Даже появилось ощущ/ение/ насыщения. Хватит об этом!
А ведь нет.
Смотрите на реакцию народонаселения. Ведь это — как наступление под Москвой. И больше. Чем выход в Космос, шаг по Луне. Шаг в будущее, к/оторо/го, казалось, уже нет. И что же?.. Значит, инстинкта самосохр/анения/ у человеч/ества/ недостает. Надо нарабатывать. Чтобы необратимым стал процесс…
И еще — телемосты. Возможности монтажа… Одновременное/ присут/ствие/ всех, человеч/ество/ наедине с человечеством, соучастие…
Общечеловеч/еские/ ценности, но они же и нац/иональные/ ценности. Принадлеж/ат/ народу, стране — защита этих прав, но как бы охраняется человечеством. Эрмитаж, Лувр, Киото, Флоренция, или Байкал или… Всё это нац/иональные/ богатства, но чел/овечество/ берет под охрану.
…прогр/аммы/ направл/енные/ на гуманизацию: политики, экономики, самой культ/уры/, а даже воен/ных/ доктрин.
… А как было: ты мое, а я твое уничтожу! Ленингр/ад/. Дрезден. Киото…
Гуманизация мира — цель. Просто развитие — еще не цель. Гуманизация!
А не преувеличиваем ли роль культ/уры/? Она, дескать, — путь спасения. Да нет. Правда, у нас привыкли все учить культуру/, лит/ературу/, иск/усство/ — и политики, и технари, и военные. Спасибо, конечно, но вот учиться бы у нее тоже, у лит/ературы/, например…
… А ведь наша вел/икая/ воен/ная/ лит/ература/ стала принц/ипиально/ антивоенной еще тогда, когда писались диссерт/ации/ о возможн/ости/ победы в ядер/ной/ войне.
Дать возмож/ность/ спора в атом/ной/ политике. Иначе… Урана на 30 лет. Окажемся позади, а не впереди тех, кто пойдет разрабат/ывать/ альтерн/ативную/ энергетику и экономию энергии.
Жизнь человечства осуществл/яется/ через исторические судьбы, жизнь отдельных народов и конгломератов (у тех внутри — те же проблемы). Марксистско-сталинская идея — стереть программы отдельных народов (языки, культуры, религии, традиции) ради общей, (коммунистической) программы.
Но ведь она абстракция — без всякой множественности культур, языков и пр.
На самом деле человечество себя осуществит как единая множественность, содействующая разнообразию и им питающаяся.
Более того. Математически доказано (акад. Раушенбах), что если бы была создана совершеннейшая, идеальная система слежения (компьютерная) с обеих сторон, она бы… объявила войну. С математич/еской/ неизбежностью. Что же получается?
Сокрушит/ельный/ удар возмездия по подлецу-компьютеру? А заодно и по последним очажкам жизни?
… Но ясно, что без мощных стимулов снизу, не удастся сломить сопротив/ление/ воен/но/-пром/ышленного/ компл/екса/ и консерватизма мышления, старого.
Когда-то: а не взорвать ли ядер/ную/ бомбу на Антар/кгиде/? Чтобы все осознали.
Не пришлось. Хватило разума и без того осознать. Теперь вот взрыв — уничтожение — ракет. Это счастье!
… Мы гнались за паритетом и разрушили природ/ную/ среду. Да еще как.
Разоруж/ение/ — это и спасение природы. М.б., технически и надо как-то более щадяще, но путь — верный.
Доказательством абсурдности ядер/ного/ оружия через абсурд, аморал/ьность/ не только 1-го, но и ответного ядер/ного/ удара.
… Даже забывается, что всего лишь 4 % ракет будет уничтожено, а остальные 96 % — это всё равно десятикратная смерть всего живого на земле.
Да что говорить, я на себе это ощутил: переключилось сознание. И сюда, в Казах/стан/ летел как на праздник: все-таки началось!
А в памяти почему-то из воен/ного/ времени, из опыта тех лет: помню, сделал открытие — люди, друзья погибали чаще всего, когда не ждали этого. Из труд/ных/ ситуаций выходили, вырывались, а расслабились, вроде никакой угрозы, вот тут-то и сдучалось…
А не слишком ли расслабились, не рано ли?
И мы, и массы людские, еще недавно бурлившие в маршах мира.
Нет, человеч/ество/ все-таки сангвиник. Легко, очень легко и поверхностно переживает и угрозу и радости, переключаясь с легкостью необыкновенной — с одного на др.
Ну, так о чем я все-таки в день действ/ительно/ великий: первая «связка» смертоносного оружия уничтожена! Откуда тревога, беспокойство.
Пусть, пусть этот мирный взрыв смертоносного оружия прозвучит не только салютом победы (рано, ох, как рано еще!), но и к новому пробуждению людской актив/ности/, напоминанию о том, сколько еще надо сделать, чтобы это звено из числа глобальн/ых/ угроз действ/ительно/ стало не главной угрозой.
Странное чувство испытываешь, глядя на боевые ракеты, совсем не то, какое чел/овек/ привык испытывать.
Впервые создано оружие-убийца и собств/енного/ хозяина. И понятно, и веришь, когда полковник, отвеч/ающий/ за уничтожение:
— Велич/айшая/ радость.
Он-то знает, что говорит. И раз такое чувство, зн/ачит/ это всерьез. А ведь когда это было, чтобы армия с самым мощн/ым/ своим оружием расстав/алась/ с удовольствием.
Но кому в здр/авом/ уме хочется иметь у себя оружие — Гиммл/ера/ или Гитлера?
Подполковник Игорь Дмитр. Чайковский: двоякое чувство: это труд и пот наших людей, но знаем, надо! Лучше бы пусть они наши уничтожают, а мы ихние!
Это — на месте подрыва, где возле гор четыре ракеты лежат: в 12.30 до 12.40.
6-го августа бы!
Ни одного генерала на этой акции. Не тщеславны? Или же, как выносить Сталина из Мавзолея, крупным военным «выносить бомбу», ракету — риск для карьеры, ущерб в глазах профессионалов-коллег.
Разоружение (для словаря).
В Сары-Озеке в Казахста/не/ [1–2 августа] повстречался с американцем, приехавшим за тем, что и я, — смотреть, как подорвут первую ракету малой дальности, — он отставной капитан подлодки атомной (10 лет плавал с «кнопкой» под пальцем); я, конечно, не мог не заговорить с ним о том, о чем, когда разговаривал с таким же капитаном советским: а не страшно быть хозяином такой разрушит/ельной/ силы.
— Некогда было думать и бояться, — ответил капитан, — надо каждую минуту заботиться, чтобы лодка шла куда надо и не упала на дно…
— Ну, нажали бы, когда бы…
— Да. А мои подчиненные так просто жалели (по-человечески), что отслужат, а выстрелить из этих штучек не доведется. Теперь, конечно, теперь я другой…
И человеч/ество/ уже другое. А совсем еще недавно пребывало в состоянии или вот такой бытовой озабоченности делами своими, или мучилось чувством ловушки, выхода из к/отор/ой нет, или даже бодрилось и агрессивничело.
Теперь — другое. Началось невиданное — практическое разоружение — двух главных «партнеров» по возможному самоубийству (хотя они на земле не двое).
Казалось, хотя бы ограничить, хотя бы заморозить вооружения, но вот оказывает/ся/ — можно начать взрывать ракеты. Что мы с амер/иканцем/ Джеймсом Бушем и наблюдали с удовольствием и надеждой.
Пока — эти, на очереди 50 % стратегических, идут переговоры о химическом, об обычных вооруж/ениях/. Стороны стремятся при этом сохранить безопасный паритет.
… Но тут встает вопрос новый, по-новому: о моральности самой доктрины взамен запугивания возмездием, т. е. той самой доктрины сдержив/ания/, к/отор/ой руководствовались обе стороны и к/отор/ую явно переросли в своем горьком опыте, к/отор/ой руководствуются все ядер/ные/ державы, в том челе и Фр/анция/, но вот те, кто меньше имеет оружия почему-то меньше склонны признать аморальность, абсурд и нетерпимость этой доктрины. Не увидели всю бездну?
Несколько раз мне напрямую приходилось спорить с фр/анцузскими/ коллегами журнал/истами/, а также дипломатами. Было понятно, когда еще не начали амер/иканские/ и сов/етские/ стороны процесс разоруж/ения/ и не проявили готов/ность/ идти очень далеко в этом деле: мол, что нам, если у них вон сколько!
Ну, когда они вплотную приблизятся к вашему уровню подключится — Франция?
И не станут ли «малые» ядер/ные/ державы провокационно наращивать мускулы ядерные по мере того, как др. сторона их сбрасыает. Ибо не мускулы это, а раковые клетки (Велихов)!
… Значит, рассчит/ывать/ на бесконечную удачливость, на случайности счастливые, благод/аря/ к/отор/ым человеч/ество/до сих пор живо — не разумно.
Разоруж/ение/ необходимо, придется, всем — если мы хотим выжить. И никому не дано это в одиночку, нет разум/ных/ оснований выстраивать частокол из ракет. У разоружения альтернатив нет.
Из Москвы — в 0,35, затем Шаннон — Куба — Мехико. И всё ночь, ночь, солнце где-то сзади, а не впереди, — какая-то тревога, что ты уйдешь от него, а оно не нагонит никогда.
Не так ли цивилизация. Покинув природу позади, устремилась в никуда…
Вы заметили, что перестройка и эколог/ические/ беды оттеснили внимание к пробл/емам/ ядер/ного/ разоружения. Это вроде бы и хорошо: знач/ит/, пошло здесь, действ/ительно/ о чем-то договорились. Вот и взорвали «связку».
Книжка для Политиздата.
Мы созревали в своем новом мышлении, двигаясь от:
1. Осознания угрозы ядерной к
2) экологической
и 3) понимания, что ядерное разоружение напрямую зависит от перестройки.
Поэтому начать: со статьи о «Beyond War /Без войн», потом «Overkill/Сверхубийство», Сверхлитературу (точнее «Ничего важнее»), дальше Перестройка, Сталин, Отвоевались!..
Война отврат/ительна/ вся: некрасив чел/овек/, к/оторо/го убивают. А не только убийца. Сколько бы ни лгало иск/усство/, сколько бы тысячелетий ни лгало. Всякий побывавший там, знает: некрасив чел/овек/, к/оторо/го убивают.
Никакой эстетизации войны.
Телефильм: Рейган в Москве.
Я не политик, а потому мое отнош/ение/ к политикам, их действиям, высказ/ываниям/ сильно окрашено эмоционально.
Признаюсь: два года назад к Р.Р/ейгану/ я относился с огромной/ опаской, а поэтому с очень недобрым чувством: казалось, что он, с его правым радикализмом, с его апокалиптическим фатализмом, даст пинка нашей планете, и она свалится в пропасть. Это — до встречи Рейгана с Г/орбачевым/ в Вашингтоне, до заключения поразит/ельного/ договора.