Решили направить в Алма-Ату Соломенцева (член Политбюро, председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. – Н. З.), Власова (министр внутренних дел СССР. – Н. З.), Лушева (замминистра обороны СССР. – Н. З.).
Вечером мне позвонил Горбачев (и другим членам Политбюро) по селектору. Он беседовал с Колбиным. Обстановка улучшается. Был разговор у генсека с Кунаевым – предупредил его об ответственности, просил вмешаться в ход событий. Думает, это поможет. Зачитал текст сообщения для печати – согласились».
Колбин сам считал и убеждал Горбачева, что одним из главных организаторов протеста молодежи против его назначения был Кунаев. Однако тот до конца своей жизни в 1993 году упорно отрицал причастность к декабрьским событиям, всколыхнувшим всю многонациональную страну. В изданных при его жизни мемуарах Кунаев отрицал утверждение Колбина о том, что он на Политбюро 11 декабря настойчиво просил направить в Казахстан и рекомендовать первым секретарем ЦК человека русской национальности из-за пределов республики. Мол, не мог он выступить с такой просьбой еще и потому, что на том заседании не присутствовал.
Желтоксан – выступление казахской молодежи в декабре 1986 года
Мемуары Кунаева вышли в 1992 году, а в 1995 году увидел свет двухтомник Горбачева «Жизнь и реформы». В нем он поделился своей правдой о тех событиях.
Рассказал, что к нему поочередно заходили секретари обкомов, потом побывала группа секретарей ЦК Компартии Казахстана, казахов и русских, во главе со вторым секретарем О. С. Мирошхиным. Давали понять, что дела в республике неладные.
В свою очередь, Кунаев сам стал жаловаться на «смутьянов», попросил встречи и обратился с просьбой переместить Назарбаева на другую работу в Москву либо отправить за границу по линии Министерства иностранных дел.
Естественно, возник разговор о возможном преемнике. Горбачев отмечает, что Кунаев не назвал никого из местных. Естественно, не прозвучало и имя Назарбаева.
– Михаил Сергеевич, – сказал он, – сейчас некого ставить, тем более из местных казахов. В этой сложной ситуации на посту первого секретаря должен быть русский.
«Думаю, – констатирует Горбачев, – с его стороны это был продуманный шаг, рассчитанный прежде всего на то, чтобы не допустить избрания Назарбаева. Их отношения предельно обострились, хотя в прошлом Кунаев относился к нему покровительственно. Да и Назарбаев не оставался в долгу. Но позднее премьер стал проявлять большую самостоятельность. А когда он вскрыл факты значительных расходов, в том числе валюты, на всякого рода «неделовые» и незаконные траты, то и вовсе стал опасен для «первого».
Горбачев все же признал, что кандидатура Колбина была неудачной: «В свете последующего развития событий думаю, что мы все-таки совершили ошибку. Мы находились в начале перестройки, а действовали в какой-то мере старыми методами».
Кунаев в своих мемуарах писал, что поводом для вывода его из состава Политбюро стали события 17–18 декабря. Отчасти это так. Но только отчасти. Вот фрагмент из дневника члена Политбюро В. И. Воротникова, запись от 15 мая 1986 года, т. е. за полгода до студенческих волнений в Алма-Ате:
«15 мая. Политбюро. В «Ореховой». Информация Горбачева о письмах из Казахстана. Идет поток жалоб на неправильное поведение Кунаева. Окружил себя земляками. Везде его люди. Неуемное восхваление его личности. Коррупция. Требования к ЦК разобраться в обстановке в республике. Горбачев считает, что необходим анализ ситуации в Казахстане. Сказал, что дал поручения».
Запись в дневнике Воротникова от 20 ноября 1986 года: «Политбюро. За повесткой. Горбачев информировал о негативных настроениях в Казахстане по отношению к Д. А. Кунаеву, что у него растет конфликт с Н. А. Назарбаевым. Необходимо подумать о вариантах замены Кунаева».
Кто же на самом деле инициировал выступление казахских студентов? Не Колбин же, в конце концов. Против себя, что ли? Остается Назарбаев. Беспорядки, учиненные молодежью, были, мол, выгодны ему. Он занимал пост председателя Совета Министров, следующая ступенька его карьеры – первый секретарь ЦК партии республики.
Подтверждением этой распространенной недругами Нурсултана Абишевича версии был непререкаемый факт – Назарбаева видели среди митингующих. Да, это имело место. Но его противники перевернули все вверх дном.
На самом деле было так. В то памятное утро он, как всегда, приехал на работу. Его кабинет находился в здании правительства. Узнав от помощника, что на площади имени Брежнева митингует молодежь, направился туда. Там собралось уже около двух тысяч человек. Пообщавшись с теми, кто находился в передних рядах, узнал причину, по которой они пришли, и уговаривал не горячиться, не терять голову.
Пообещав доложить о том, чего они хотят, хотел уже возвратиться в здание ЦК. Но, когда увидел, что люди устремились в город, подумал: нельзя спокойно возвращаться, это было бы непростительной изменой им. Ведь они-то правы! «И я пошел с ними, в голове колонны», – вспоминал он.
Так вот откуда легенда о том, что он возглавил шествие протестующей молодежи!
Секретари ЦК во главе с Колбиным, для которого таким необычным образом начался его первый рабочий день, собрались в одном из кабинетов, в котором были самые большие окна, выходившие на площадь. Оттуда они наблюдали за происходящим и, растерянные, держали совет, что делать.
Подошедший Назарбаев предложил выйти к студентам и вступить с ними в диалог. Сначала его не поддержали, но вскоре согласились. На площадь вышел Назарбаев и с ним три высших руководителя республики. Колбин остался в помещении, чтобы не раздражать толпу.
Их встретили, мягко говоря, недружелюбно. Проще говоря, освистали. В сторону трибуны, где они стояли, полетели снежные комья вперемешку с камнями. Один из камней рикошетом оцарапал щеку Назарбаева в тот момент, когда он говорил в микрофон. Четверка руководителей – а это были члены бюро ЦК Компартии республики – покинула трибуну.
Утром 18-го на площади собралось уже около 15 тысяч человек. Ночью в Алма-Ату прибыла группа из Москвы во главе с членом Политбюро, председателем Комитета партийного контроля при ЦК КПСС М. С. Соломенцевым. Она сразу же взяла бразды правления в свои руки. Были применены жесткие меры.
В решении на проведение операции «Метель» с использованием спецназа, дубинок, армейских лопаток и служебных собак Назарбаев участия не принимал, хотя и был вторым человеком во властной иерархии Казахстана. По этическим соображениям решили, что так будет лучше – его имя скандировали в числе тех, кого люди на площади хотели бы видеть первым секретарем ЦК республики.
Тем не менее на пленуме ЦК КПСС 28 января 1987 года, когда выводили из Политбюро Кунаева, тот заявил, что считает виновным в организации выступления молодежи Назарбаева. Нурсултану Абишевичу стало плохо, и его с приступом гипертонии увезла «Скорая».
Миссия спецпредставителя
Были ли студенческие волнения кем-то организованы или возникли стихийно? Не могу не привести свидетельства Леона Аршаковича Оникова, консультанта отдела пропаганды ЦК КПСС, проработавшего на Старой площади более сорока лет. Через неделю после событий 17–18 декабря он по личному поручению секретаря ЦК КПСС Александра Николаевича Яковлева выезжал в Алма-Ату.
Яковлев поставил перед ним конкретную задачу: можно ли было предотвратить конфликт в Алма-Ате? Если да, то как? Если нет, то почему?
Миссия, порученная Оникову, была не случайной. На Старой площади он слыл как неутомимый критик орготдела ЦК КПСС, которым руководил секретарь ЦК Егор Кузьмич Лигачев. А Яковлев курировал идеологию. И между ними шла состязательность за влияние на генсека. С переменным успехом.
Опытнейший Оников провел тщательное расследование. Он установил, что первое сообщение о пленуме, на котором Кунаев был освобожден от должности и вместо него избран ульяновец Колбин, прозвучало в новостной программе московской радиостанции «Маяк» на русском языке 16 декабря в 15 часов (здесь и ниже время алма-атинское), а по первой программе радио – в 18 часов. В беседах с Ониковым около ста человек сказали, что этих передач не слышали и ничего о них не знали.
По республиканскому радио сообщение о пленуме и биография Колбина были впервые переданы на казахском и русском языках 16 декабря в 21 час. А краткую информацию, тоже на двух языках, сообщили по казахскому телевидению в 20 часов. Эту новость, чаще со слов других, уже знали почти все. Газеты, в которых была напечатана информация о пленуме, в киоски «Союзпечати» Алма-Аты поступили по графику 17 декабря до 6 часов 50 минут.
Возникает закономерный вопрос: каким образом еще до сообщения о пленуме идея протестовать, открыто выйти на центральную площадь столицы могла распространиться среди студенчества? Ведь ее передали по радио только после окончания работы пленума.
В марте 1987 года на пленуме ЦК Компартии Казахстана Колбин тоже пытался ответить на этот вопрос:
– Молодые люди на площади откровенно высказывали соображения, что они, мол, не против русского в руководстве партийной организации Казахстана, но мы, дескать, ставим вопрос о том, чтобы этот русский был бы выходцем непосредственно из Казахстана. Назывались и фамилии вероятных кандидатов. Конечно же, те, кто высказывал эти соображения, не сами вдруг догадались о вариантах расстановки кадров высшего эшелона в республиканской партийной организации. Откуда им это знать? Им втихомолку нашептали, подали идею, которую они прилюдно и озвучивали на площади.
В конфиденциальной справке Оникова говорится: по данным Общего отдела ЦК Компартии Казахстана, шифротелеграмма о созыве 16 декабря пленума ЦК была направлена в обкомы партии 13-го в 13 часов 40 минут. Адресована она была членам и кандидатам в члены ЦК и членам ревизионных комиссий – это примерно 300 человек. Ответственных работников парткомов, которым сразу же становились известны подобные сведения, было примерно 2200 человек.