Справедливости ради следует отметить, что и Горбачев понимал: объявление Россией своего государственного суверенитета таит в себе угрозу существования СССР. Пытался убедить депутатов российского съезда, что в ельцинском определении федерализма нет ничего, кроме призыва к развалу Союза под знаменем восстановления суверенитета России.
Увы, Михаилу Сергеевичу это не удалось. Как и в ситуации с образованием самостоятельной Компартии России. Его никто не хотел слушать.
В тот самый день, когда российские депутаты принимали Декларацию о государственном суверенитете, Горбачев провел заседание Совета Федерации. Как всегда, острым и запоминающимся было выступление президента Казахстана Назарбаева.
– Казахстан – за сохранение федерации, – сказал он, – но нужен новый Союзный договор. Мы с пониманием относимся к тому, что происходит на съезде народных депутатов РСФСР. Но надеемся, что он не станет фактором развала нашего государства, ибо только Россия способна выполнять объединяющую миссию.
Обратил внимание на возникшее противостояние между Верховным Советом Союза и Верховными Советами республик. Поставил проблему, которую до него еще никто не поднимал.
– В Законе о собственности субъект права на собственность не определен. Например, Казахстан принял много ссыльных. Что, они теперь собственники земли? 19 миллионов квадратных метров заняты под полигоны, оттуда выселили колхозы и совхозы. Какой у нас суверенитет, если 50 процентов промышленных предприятий находятся в союзном подчинении? А сколько – в союзно-республиканском! Министерства зубами держатся за свою собственность. У нас что, Союз министерств или Союз республик? Союзные республики должны быть субъектами международного права.
20 июня Декларацию о государственном суверенитете принял Верховный Совет Узбекской ССР, 13 июля – Украинской ССР, 26 июля – Белорусской ССР, 22 августа – Туркменской ССР и Армянской ССР, 24 августа – Таджикской ССР.
Верховный Совет Казахской ССР принял Декларацию о государственном суверенитете 25 октября. Позже всех? Почему? Разумная осторожность становилась фирменной чертой казахстанского президента.
В конце мая 1989 года на I съезде народных депутатов СССР известный писатель Валентин Распутин выразил настроения той части российской интеллигенции, которая в связи с возрастающей активизацией национального самосознания в других союзных республиках все больше беспокоилась о судьбе России.
– Мы, россияне, с уважением и пониманием относимся к национальным чувствам и проблемам всех без исключения народов и народностей нашей страны, – сказал Распутин. – Но мы хотим, чтобы понимали и нас… Здесь, на съезде, хорошо заметна активность прибалтийских депутатов, парламентским путем добивающихся внесения в Конституцию поправок, которые позволили бы им распрощаться с этой страной.
I съезд народных депутатов СССР
Слова «с этой страной» он произнес с саркастическим оттенком, пародируя демократов, как потом их стали называть, первой волны.
– Не мне давать в таких случаях советы, – продолжал писатель. – Вы, разумеется, согласно закону и совести распорядитесь сами своей судьбой…
И тут он произнес главные слова, которые шокировали всю страну – настолько они были непривычны для того времени.
– Но по русской привычке бросаться на помощь, – медленно формулировал вопрос Распутин, – я размышляю: а может быть, России выйти из состава Союза, если во всех своих бедах вы обвиняете ее и если ее слаборазвитость и неуклюжесть отягощают ваши прогрессивные устремления? Может, так лучше? Это, кстати, помогло бы и нам решить многие проблемы, как настоящие, так и будущие.
Ясно, какие проблемы имел в виду писатель. Это и отсутствие в России своей Академии наук, своих научных и художественно-литературных журналов, своего ЦК своей Коммунистической партии и еще много чего своего, чего в РСФСР не было в отличие от других союзных республик.
Постепенно идея «спасения России» овладевала умами ее населения. И выход из состава СССР не казался таким уж кощунственным. В прессе постоянно публиковались аналитические статьи и письма читателей с требованиями: хватит кормить другие республики, пора отцепить эти вагоны от российского локомотива.
После принятия российской Декларации о государственном суверенитете, или, как тогда говорили, о независимости, много шума вызвала статья Александра Солженицына «Как нам обустроить Россию?». Ее напечатали практически все газеты, а задиристая в те годы «Комсомольская правда» даже выпустила статью в виде красочной брошюры огромным тиражом.
«За три четверти века, – писал Солженицын, – при вдолбляемой нам «социалистической дружбе народов» коммунистическая власть столько запустила, запутала и намерзила в отношениях между этими народами, что уже и путей не видно, как нам бы вернуться к тому, с прискорбным исключением, спокойному сожитию наций, тому даже дремотному неразличению наций, какое было почти достигнуто в последние десятилетия предреволюционной России… Сегодня видится так, что мирней и открытей для будущего: кому надо бы разойтись на отдельную жизнь, так и разойтись… Уже во многих окраинных республиках центробежные силы так разогнаны, что не остановить их без насилия и крови – да и не надо удерживать такой ценой!»
«Все равно «Советский Социалистический» развалится, – убеждал недавний вермонтский отшельник, – все равно! – и выбора настоящего у нас нет, и размышлять-то не над чем, а только – поворачиваться проворней, чтоб упредить беды, чтобы раскол прошел без лишних страданий людских, и только тот, который действительно неизбежен».
Что он предлагал? «Надо безотложно, громко, четко объявить: три прибалтийских республики, три закавказских республики, четыре среднеазиатских, да и Молдавия, если ее к Румынии больше тянет, эти одиннадцать – да! – непременно и бесповоротно будут отделены».
По мнению Солженицына, Кремлю следовало сохранить единое государство в составе России, куда должны войти северные области Казахстана, Украины и Белоруссии. Можно представить, какую бурю возмущения вызвало это предложение в Казахстане.
13 октября 1990 года на встрече Горбачева с президентами и председателями Верховных Советов союзных республик обеспокоенный Назарбаев не мог не коснуться той публикации:
– Трудно опровергнуть перед народом, будто статья Солженицына появилась без санкции руководства… Зачем это сделано? Кто подбрасывает хворост в огонь?
Словом, провозглашение Россией своего государственного суверенитета со всеми вытекающими последствиями потянуло за собой цепочку таких же актов о независимости в других союзных республиках.
Выступая в декабре 1990 года на IV съезде народных депутатов СССР, Назарбаев произвел глубокий разбор этого политического феномена, вскрыл его причины.
– За последнее время немало ироничных стрел выпущено по поводу так называемого «парада суверенитетов», – делился он наболевшим. – Да, «парад» состоялся. Но глубоко ошибаются те, кто видит в нем лишь выражение местничества, сугубо амбициозных интересов и не замечает глубинных причин, вызвавших этот процесс.
В зал летели его резкие, но справедливые оценки, и они поддерживались дружными аплодисментами депутатов.
По мнению Назарбаева, причины – в параличе центральной власти, в эгоизме ведомств, не желавших поступиться своими диктаторскими правами. Отсюда и развал экономики, и рост преступности, и кровь межнациональных конфликтов.
– Можно ли бросать камень в республики, которые пытаются хоть каким-то образом оградить себя от дестабилизирующей политики Центра? Можно ли обвинять их в сепаратизме только за то, что они проявляют нормальное чувство самосохранения при надвигающемся хаосе?
Вопросы били не в бровь, а в глаз. Досталось не только Центру, но и республикам. Назарбаев самокритично признал: с «парадом суверенитетов» действительно опоздали. Привыкнув за минувшие десятилетия к организующей роли Центра, на местах упустили момент, когда «парад» мог бы принести максимальный эффект, остановить лавинообразный процесс распада горизонтальных связей.
– Сегодня республики не могут более ждать, они действуют самостоятельно, берут на себя ответственность за Союз, – подчеркивал оратор. – И в этой их политической и экономической самостоятельности заключен единственно возможный путь нормального развития каждой республики в отдельности и одновременно всех республик вместе.
Месяцем ранее, в ноябре 1990 года, без согласия и вне зависимости от Центра казахстанский лидер подписал двусторонний договор с Россией – первый в истории СССР. Будущий Госсекретарь Российской Федерации Геннадий Бурбулис назвал это событие выдающимся: была пробита первая брешь в системе.
В книге «В Политбюро ЦК КПСС…» помещены записи В. А. Медведева, в описываемый период члена Президентского совета (ранее члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС), о первом дне работы IV съезда народных депутатов СССР. 17 декабря, в день его открытия, депутат от Чечено-Ингушетии Сажи Умалатова предложила включить в повестку дня первым вопросом вотум недоверия Горбачеву и потребовала его отставки.
Умалатову поддержало около 400 депутатов. Ельцин, как ни странно, проголосовал против.
«Крайне резким, разносным по отношению к докладу Горбачева оказалось выступление Назарбаева, – отметил Медведев, – по ряду вопросов смыкание с позицией Ельцина – суверенитет республик, программа «500 дней» и т. д.». И далее: «Речь Каримова (президент Узбекистана) не такая разнузданная, как у Назарбаева, но в том же духе: президенту доверяем, а вот свое окружение он должен сменить».
Медведев до июля 1990 года в должности члена Политбюро и секретаря ЦК был главным идеологом Горбачева и выполнял охранительные функции его курса. От совещаний, которые он проводил, веяло скукой и казенщиной. Талантами оратора и полемиста, что было очень важно при развернувшейся гласности, не обладал. Идеологический отдел ЦК, состоявший в основном из профессорско-преподавательского состава, при Медведеве напоминал вузовскую кафедру.