Я бежал, а пламя ширилось. Оно распространялось по двум рукавам, которыми костная смола стекала в стоки. Языки огня взметывались вверх с ужасающей свирепостью, образуя две огненных завесы, надежно отгородивших дальний угол мастерской. Пламя было уже с меня ростом, и все росло и росло.
Фела выбралась из-за верстака и побежала вдоль стены в сторону одного из отверстий в полу. Поскольку костная смола стекала в решетку, у самой стены образовался проход, свободный от пламени и тумана. Фела уже готова была проскользнуть в него, как вдруг черный туман повалил из-под самой решетки. Девушка коротко, испуганно вскрикнула и отшатнулась. Туман вспыхивал, поднимаясь вверх, окутывая все вокруг клубящимся морем огня.
Я наконец миновал последний стол. Не останавливаясь, я задержал дыхание, зажмурился и перемахнул через туман, не желая, чтобы жуткая едучая субстанция попала мне на ноги. Руки и лицо мне опалило жаром, но мокрая одежда спасла меня от огня и ожогов.
Поскольку глаза у меня были зажмурены, приземлился я неудачно, ушибившись бедром о каменный угол стола. Не обращая внимания на боль, я кинулся к Феле.
Она отступала от огня в сторону внешней стены мастерской. Теперь она смотрела на меня, вскинув руки, словно пыталась защититься.
– Опусти руки! – крикнул я, подбегая к ней и обеими руками разворачивая мокрый насквозь плащ. Не знаю, услышала ли меня Фела за ревом пламени, но, как бы то ни было, она меня поняла. Она опустила руки и шагнула навстречу плащу.
На последних шагах я оглянулся назад и обнаружил, что пламя разрастается еще стремительней, чем я ожидал. Туман стелился по полу слоем в фут глубиной, черный, как смола. Пламя было таким высоким, что я даже не мог заглянуть на ту сторону, не говоря уж о том, чтобы хотя бы прикинуть, насколько широка огненная стена.
Прежде чем закутать Фелу плащом, я приподнял его повыше, так, чтобы полностью спрятать ее голову.
– Я тебя понесу! – крикнул я, заматывая ее в плащ. – А то у тебя ноги сгорят, если ты попытаешься пройти сквозь огонь!
Она что-то ответила, но слои мокрой ткани заглушили ее голос, и я все равно бы ничего не разобрал за ревом пламени.
Я вскинул ее – не на руках, перед собой, как какой-нибудь сказочный Прекрасный Принц, а на плечо, как мешок картошки. Ее бедро сильно уперлось мне в плечо, и я бросился в огонь. В грудь ударил жар, я вскинул свободную руку, чтобы защитить лицо, молясь, чтобы мокрые штаны хотя бы отчасти спасли мои ноги от едкого, жгучего тумана.
Непосредственно перед тем как войти в пламя, я набрал полную грудь воздуха, но воздух оказался острым и кислым. Я рефлекторно закашлялся и снова глотнул обжигающего воздуха, входя в огонь. Я почувствовал резкий холод тумана в районе щиколоток, а потом меня окутало пламенем. Я бежал, кашляя, задыхаясь, вновь и вновь глотая ядовитый воздух. Голова кружилась, во рту появился аммиачный привкус. Какая-то отстраненная, рациональная часть моего сознания подумала: «Ну правильно, чтобы оно было летучим».
И все.
Когда я очнулся, первым делом в голову мне пришло совсем не то, что вы могли бы подумать. Но, с другой стороны, не так уж это и удивительно, если вы вспомните себя в молодости.
– Сколько времени?! – вскинулся я.
– Первый колокол после полудня, – ответил женский голос. – Только не вздумай вставать!
Я бессильно рухнул на кровать. Час назад я должен был встретиться с Денной в «Эолиане»…
Глубоко несчастный, с кислым, тянущим ощущением под ложечкой, я огляделся по сторонам. Отчетливый антисептический привкус воздуха говорил о том, что я где-то в медике. Койка говорила о том же: достаточно удобная, чтобы на ней спать, но не настолько удобная, чтобы на ней захотелось разлеживаться.
Повернув голову, я увидел знакомые ярко-зеленые глаза, обрамленные коротко стриженными светлыми волосами.
– А-а! – я успокоился и опустил голову на подушку. – Привет, Мола!
Мола стояла у одного из высоких столов, тянущихся вдоль стен палаты. Традиционная темная одежда работающих в медике заставляла ее бледное лицо казаться еще бледнее.
– Привет, Квоут, – ответила она, не переставая заполнять отчет о ходе лечения.
– Я слышал, тебя наконец повысили до эль-те? – сказал я. – Поздравляю! Все знают, что ты уже давно этого заслуживала.
Она подняла глаза, бледные губы слегка растянулись в улыбке:
– Я смотрю, твоим золотым устам пламя не повредило. – Она положила перо. – А в остальном ты как себя чувствуешь?
– Ну, ноги не болят, но онемели, так что, по-видимому, я их обжег, но вы с этим уже что-то сделали. – Я приподнял покрывало, заглянул под него, потом аккуратно опустил его на место.
– Ну, и кроме того, я чувствую себя совершенно раздетым.
Тут я ощутил прилив паники:
– А Фела как? С ней все в порядке?
Мола серьезно кивнула и подошла поближе к кровати.
– У нее пара ушибов, после того как ты ее уронил, и лодыжки слегка обожжены. Однако она отделалась куда легче твоего.
– А все остальные, кто был в фактной?
– На удивление хорошо, с учетом обстоятельств. Несколько термических и химических ожогов. Один случай отравления металлом, но не особо серьезный. Обычно при пожаре наибольший вред причиняет дым, но от той штуки, что там у вас горела, дыма, похоже, не было.
– Там было нечто вроде паров аммиака. – Я сделал на пробу несколько глубоких вдохов. – Однако легкие у меня, похоже, не обожжены, – с облегчением сообщил я. – Я успел сделать примерно три вдоха, прежде чем потерял сознание.
Тут в дверь постучали, и в щель просунулась голова Сима.
– Ты там не голый?
– В целом голый, – сказал я. – Но все опасные части прикрыты.
Вслед за Симом вошел Вилем. Ему явно было не по себе.
– Ну, ты уже не такой красный, как был, – сказал он. – Думаю, это хороший знак.
– Ноги у него поболят некоторое время, но до свадьбы заживет, – сказала Мола.
– Я тебе другую одежду принес, – радостно сообщил Сим. – А то та, в которой ты был, вся сгорела.
– Надеюсь, ты сумел выбрать что-то подходящее из моего обширного гардероба? – сухо поинтересовался я, чтобы скрыть свое смущение.
Сим только плечами пожал:
– Башмаков твоих так и не нашли, но другую пару у тебя в номере я отыскать не сумел.
– У меня нет другой пары, – ответил я, забирая у Сима вещи. – Ничего. Похожу босиком, не впервой.
Итак, это небольшое приключение не причинило серьезного вреда моему здоровью. Однако же прямо сейчас у меня болело все тело, с ног до головы. Руки и шея у меня обгорели, а на щиколотках остались небольшие химические ожоги после того, как мне пришлось идти вброд через огненный туман.
И все-таки, невзирая на все это, я, хромая, преодолел три мили до Имре, надеясь, вопреки всему, что Денна меня все еще ждет.
Пока я брел через двор ко входу в «Эолиан», Деох задумчиво меня изучал. Он подчеркнуто смерил меня взглядом.
– Господи, парень, ну и видок у тебя! Будто с лошади упал. А башмаки ты куда подевал?
– И тебе тоже доброе утро! – ядовито ответил я.
– Добрый день уже! – поправил Деох, многозначительно взглянув на солнце. Я начал было протискиваться мимо него, но он вскинул руку, остановив меня.
– Увы, она уже ушла.
– Ах, ч-черн… гори оно все огнем!
Я сник. Я так устал, что у меня не было сил даже выругаться по-настоящему.
Деох скроил сочувственную мину.
– Она про тебя расспрашивала, – сказал он мне в утешение. – И ждала довольно долго, почти целый час. Я еще никогда не видел, чтобы она так долго просидела на одном месте.
– Она ушла с кем-нибудь, да?
Деох опустил глаза, глядя на свои руки, игравшие с медным пенни, катавшие его туда-сюда по костяшкам.
– Ну, вообще-то она не из тех девушек, которые подолгу остаются одни… – Он взглянул на меня сочувственно. – Нескольких она отшила, но в конце концов ушла с каким-то. Я не думаю, что она и в самом деле с ним, если ты понимаешь, о чем я. Она искала покровителя, а этот как раз был подходящего сорта. Беловолосый, богатый, ну, знаешь таких.
Я вздохнул.
– Если ты ее вдруг увидишь, не мог бы ты ей передать… – Я запнулся, пытаясь придумать, как бы описать то, что произошло. – Ты не знаешь, как сказать «задержался в силу неотвратимых обстоятельств», только попоэтичнее?
– Пожалуй, знаю. И вдобавок еще опишу ей твой несчастный вид и босые ноги. Заложу надежный фундамент для будущих униженных оправданий.
Я поневоле улыбнулся:
– Спасибо!
– Хочешь, выпивкой угощу? – предложил он. – Для меня рановато, но ради друга я всегда могу сделать исключение.
Я покачал головой:
– Мне возвращаться надо. У меня еще дела.
Я дохромал до Анкера и обнаружил, что общий зал гудит: взбудораженная толпа обсуждала пожар в фактной. Не желая отвечать на расспросы, я пробрался за дальний столик в углу и попросил одну из служанок принести мне миску супа и хлеба.
Пока я ел, мой острый слух, привычный подслушивать, выхватывал из разговора куски историй, которые рассказывали люди. И только теперь, услышав об этом от других, я осознал, что именно совершил.
Я привык, чтобы обо мне говорили. Я уже упоминал, что сам нарочно выстраивал себе репутацию. Но это было другое дело: это случилось взаправду! Люди уже вышивали историю дополнительными подробностями и путались в деталях, однако суть оставалась прежней. Я спас Фелу, кинулся в огонь и вынес ее в безопасное место. Прямо как сказочный Прекрасный Принц.
Я впервые вкусил, каково это – быть героем. И мне это очень понравилось.
Глава 67Дело в руках
Пообедав у Анкера, я решил вернуться в фактную и посмотреть, сильно ли она пострадала. Судя по подслушанным мною историям, пожар удалось ликвидировать сравнительно быстро. Если это правда, я, возможно, даже сумею закончить работу над голубыми излучателями. Ну а если нет, хоть плащ пропавший поищу.
Как это ни удивительно, большая часть фактной не пострадала вовсе. Но северо-восточный угол мастерской был практически уничтожен. Осталась лишь россыпь битого камня, стекла и пепла. Яркие пятна меди и серебра растеклись по треснутым столам и полу в тех местах, где разные металлы расплавились от жара.