Куда более пугающим, чем сами разрушения, оказалось то, что в мастерской не было ни души. Я еще ни разу не видел, чтобы в мастерской было пусто. Я постучался в кабинет Килвина, заглянул внутрь. Никого. Ну да, логично. Килвина нет, вот и некому уборку организовать.
На то чтобы доделать излучатели, потребовалось на несколько часов больше, чем я рассчитывал. Травмы мешали сосредоточиться, а с перевязанным большим пальцем рука сделалась немного неловкой. Как и почти всюду в артефакции, для этой работы требовалось две искусных руки. И даже такое мелкое неудобство, как забинтованный палец, создавало серьезные препятствия.
Однако мне все-таки удалось доделать излучатели безо всяких неприятных происшествий. Я как раз собирался их испытать, когда в коридоре послышались шаги Килвина. Тот бранился по-сиарски. Оглянувшись через плечо, я успел увидеть, как он входит в свой кабинет в сопровождении одного из гиллеров магистра Арвила.
Я закрыл вытяжной шкаф и направился к кабинету Килвина, внимательно глядя под ноги, чтобы не поранить босую подошву. В окно мне было видно, что Килвин размахивает руками, точно крестьянин, гоняющий ворон. Руки у него были обмотаны белыми бинтами чуть ли не по самые локти.
– Хватит! – сказал он. – Я и сам вылечусь!
Гиллер поймал Килвина за руку и принялся поправлять повязки. Килвин отобрал у него свои руки и поднял их повыше, так, чтобы тот не смог дотянуться.
– Лхинсатва! Я сказал «хватит», значит, хватит!
Тот что-то ответил так тихо, что я не расслышал, но Килвин снова замотал головой:
– Нет! И хватит с меня ваших зелий! Я и так слишком долго спал.
Килвин жестом позвал меня в кабинет:
– Э-лир Квоут! Мне надо с вами побеседовать.
Не зная, чего ожидать, я вошел в кабинет. Килвин бросил на меня угрюмый взгляд.
– Взгляните-ка, что я нашел после того, как пожар был потушен! – сказал он, указывая на ком черной ткани на своем рабочем столе. Килвин аккуратно приподнял ткань за уголок забинтованными пальцами, и я опознал обугленные останки своего плаща. Килвин резко встряхнул их, и наружу вывалилась моя ручная лампа, которая неуклюже упала на бок и покатилась по столу.
– Мы ведь с вами говорили о вашей воровской лампе не далее, как два дня назад! И вот сегодня я обнаруживаю ее валяющейся там, где любая сомнительная личность могла ее присвоить!
Он, насупясь, уставился на меня:
– Что вы можете сказать в свое оправдание?
Я разинул рот:
– Простите, магистр Килвин! Я… Меня же унесли…
Он, все так же хмурясь, бросил взгляд на мои ноги:
– А почему вы необуты? Даже э-лиру должно бы хватить ума на то, чтобы не расхаживать босиком в подобном месте! В последнее время вы ведете себя чересчур неосмотрительно. Я огорчен.
Я принялся было лихорадочно подыскивать оправдания, но тут угрюмое лицо Килвина внезапно расплылось в улыбке.
– Да что вы, что вы, я просто пошутил! – мягко сказал он. – Я вам очень благодарен за то, что вы сегодня спасли из огня ре-лара Фелу.
Он протянул было руку, чтобы похлопать меня по плечу, но вспомнил про повязки и передумал.
Я весь обмяк от облегчения. Взял в руки свою лампу, повертел ее. От огня она, похоже, не пострадала, и костная смола ее тоже не разъела.
Килвин достал небольшой мешочек и выложил его на стол.
– Все это тоже было у вас в плаще, – сказал он. – Очень много всего. Ваши карманы набиты, как мешок лудильщика.
– Я смотрю, вы в хорошем настроении, магистр Килвин, – осторожно заметил я. Интересно, что за обезболивающее дали ему в медике?
– Ну да! – жизнерадостно ответил он. – Знаете поговорку: «Чан ваэн эдан котэ»?
Я попытался было разобрать ее:
– «Семь лет»… А что значит «котэ»?
– «Раз в семь лет жди беды», – сказал он. – Поговорка старинная и в целом верная. И так уже два года лишних прошло.
Он указал забинтованной рукой на разгром в мастерской.
– И теперь, когда беда случилась, она оказалась довольно умеренной. Лампы мои не пострадали. Никто не погиб. А из всех мелких травм самыми серьезными оказались мои, как тому и следует быть.
Я бросил взгляд на его повязки. У меня засосало под ложечкой при мысли о том, что с искусными руками артефактора что-то могло случиться.
– Вы как, вообще? – осторожно спросил я.
– Ожоги второй степени, – сообщил Килвин, и отмахнулся от моего озабоченного возгласа прежде, чем я успел открыть рот. – Всего лишь волдыри. Больно, конечно, но руки не обгорели, и долговременная утрата подвижности мне не грозит.
Он недовольно фыркнул.
– И тем не менее работать в ближайшие три оборота мне будет очень и очень непросто.
– Если вам нужны всего лишь руки, магистр Килвин, я мог бы вам их одолжить.
Он уважительно кивнул в ответ:
– Это щедрое предложение, э-лир. Если бы дело было только в руках, я бы согласился. Но моя работа во многом связана с сигалдри того уровня, с которым э-лиру сталкиваться было бы… – он остановился, тщательно подбирая следующее слово, – неразумно.
– Ну, так повысьте меня до ре-лара, магистр Килвин, – с улыбкой ответил я. – Чтобы я мог лучше вам служить.
Он гулко хохотнул:
– Может, и повышу. Если вы будете работать так же хорошо, как и прежде.
Я предпочел сменить тему, чтобы не испытывать удачу сверх меры:
– А что было не так с баком-то?
– Переохладили, – сказал Килвин. – Металл был всего лишь внешним корпусом, защищающим стеклянную емкость внутри и поддерживающим пониженную температуру. Подозреваю, что сигалдри бака была нарушена, так что температура все понижалась и понижалась. И когда реагент замерз…
Я кивнул – я наконец-то все понял:
– Внутренняя емкость лопнула. Как замороженная бутылка пива. А потом реагент разъел металл внешнего бака.
Килвин кивнул.
– На данный момент Джаксим в большой у меня немилости, – сурово сообщил он. – Он говорил мне, что вы ставили ему это на вид.
– Я был уверен, что все здание сгорит дотла, – сказал я. – Просто не представляю, как вам удалось так легко все потушить.
– Легко? – переспросил он, слегка насмешливо. – Что быстро – это да. Но я не знал, что это было так уж легко.
– Но как же вам это удалось?
Он улыбнулся мне:
– Хороший вопрос. Ну а вы как думаете?
– Ну, я слышал, как один студент рассказывал, будто вы выбежали из своего кабинета и назвали имя огня, прямо как Таборлин Великий. Вы сказали: «Огонь, успокойся!» – и огонь повиновался вам.
Килвин расхохотался.
– Эта история мне нравится! – сказал он, широко ухмыляясь в бороду. – Но у меня есть к вам вопрос. Как вы прошли через огонь? Это вещество дает очень жаркое пламя. Как вам удалось не обжечься?
– Я облился из смывателя, магистр Килвин.
Вид у Килвина сделался задумчивый.
– Джаксим видел, как вы прыгнули в огонь всего через несколько секунд после того, как разлился реагент. Облиться из смывателя – это быстро, но не настолько.
– Увы, магистр Килвин, я его разбил. Мне казалось, что это единственный выход.
Килвин сощурился, глядя в окно кабинета, нахмурился, вышел, прошел на другой конец мастерской, к разбитому смывателю. Он опустился на колени и поднял забинтованными пальцами зазубренный осколок стекла:
– Э-лир Квоут, ради всего святого, как вам удалось разбить мой смыватель? – Его голос звучал так озадаченно, что я не выдержал и рассмеялся.
– Ну, магистр Килвин, если верить студентам, я раздробил его одним ударом своей могучей длани!
Килвин снова ухмыльнулся:
– Эта история мне тоже нравится, однако я в нее не верю.
– Более надежные источники утверждают, будто я воспользовался железным прутком с ближайшего стола.
Килвин покачал головой:
– Вы славный юноша, однако это стекло удвоенной прочности я изготовил своими руками. Даже здоровяк Каммар с кузнечным молотом не сумел бы его разбить. – Он выпустил осколок из рук и поднялся на ноги. – Пусть другие люди рассказывают, что хотят, но между собой давайте все-таки поделимся тайнами.
– Да нет тут никакой особой тайны, – сознался я. – Я же знаю руны для стекла удвоенной прочности. А что я могу создать, то могу и разрушить.
– Но откуда вы взяли источник? – спросил Килвин. – У вас же не было ничего под рукой, и взять было неоткуда за такой короткий промежуток…
Я показал забинтованный палец.
– Кровь? – он, похоже, удивился. – Использовать жар собственной крови – это довольно опрометчиво, э-лир Квоут. А как же лихорадка связывателя? А что, если бы у вас случился шок от переохлаждения?
– Ну, магистр Килвин, у меня особого выбора не было, – сказал я.
Килвин задумчиво кивнул.
– Весьма впечатляюще: расторгнуть то, что создано мной, с помощью одной только крови!
Он хотел было огладить бороду, обнаружил, что бинты мешают, и раздраженно нахмурился.
– Ну а вы, магистр Килвин? Как вам удалось остановить пожар?
– Увы, без помощи имени огня, – признался он. – Будь тут Элодин, все было бы куда проще. Но, поскольку имя огня мне не известно, пришлось обойтись своими собственными средствами.
Я осторожно взглянул на него: может, он опять шутит? Килвин имел обыкновение шутить с каменным лицом, так что временами определить бывало трудно.
– А Элодин знает имя огня?
Килвин кивнул.
– Кроме него, это имя в университете знают еще один или два человека, но Элодин владеет им лучше всех.
– Имя огня… – медленно повторил я. – И что, эти люди могли бы произнести это имя, и огонь подчинился бы им, как у Таборлина Великого?
Килвин снова кивнул.
– Но это же просто сказки! – возразил я.
Он взглянул на меня насмешливо:
– Ну а откуда эти сказки взялись? Как, по-вашему, а, э-лир Квоут? У каждой сказки есть глубокие корни где-то в реальном мире.
– Но что же это за имя? Как оно действует?
Килвин немного поколебался, потом пожал своими широкими плечами:
– Трудно объяснить на этом языке. На любом языке. Спросите Элодина – это он имеет обыкновение изучать такие вещи.