– Знаешь что, – осторожно начал я, – тебе же не обязательно туда ходить. Я твои вещи сам поищу, ты только скажи, где ты их оставила.
Глаза у нее слегка сузились:
– Я вот не пойму, это заботливость такая… или снисходительность…
– Я же не знаю, чего ты насмотрелась этой ночью. Я не знаю, насколько деликатно следует с тобой обращаться.
– Я, как правило, в особой деликатности не нуждаюсь, – сухо отрезала она. – Я тебе не кисейная фиалка!
– Фиалки кисейными не бывают.
Денна посмотрела на меня, моргая покрасневшими глазами.
– Ты, видимо, хотела сказать либо «нежная фиалка», либо «кисейная барышня». Ты уж определись…
– Ну вот это уж точно снисходительность! – твердо сказала она.
– Ну да, я хотел тебе показать, как это выглядит, – ответил я. – Для сравнения. Чтобы ты не путалась, когда я стараюсь быть заботливым.
Мы некоторое время смотрели друг на друга в упор, наконец Денна отвела глаза и снова их потерла.
– Ну ладно, хорошо, – согласилась она. Она запрокинула голову и плеснула себе на лицо еще воды, отчаянно моргая.
– На самом деле я почти ничего и не видела, – сказала она, промакивая лицо рукавом. – Я немного поиграла им перед свадьбой, потом еще поиграла, пока все готовились к ужину. Я все ждала своего… – она слабо улыбнулась, – господина Ясеня, но понимала, что спрашивать о нем я не рискну. Мало ли что, вдруг это все тоже очередное испытание!
Она умолкла, нахмурилась.
– У него есть способ подавать мне знаки. Дать мне знать, что он поблизости. И вот я извинилась, отошла и встретилась с ним возле амбара. Мы отошли немного в лес, и он принялся меня расспрашивать: кто там, сколько народа, как они выглядят…
Она сделалась задумчива.
– Вот теперь, когда я об этом думаю, – пожалуй, это и в самом деле было испытание. Он хотел проверить, насколько я наблюдательна.
– Что-то он больно на шпиона смахивает, – заметил я.
Денна пожала плечами.
– Мы где-то с полчаса бродили по лесу, разговаривали. Потом он что-то услышал и велел мне ждать его там. А сам направился к хутору, и его не было довольно долго.
– Долго – это сколько?
– Минут десять? – она пожала плечами. – Знаешь ведь, как бывает, когда кого-нибудь ждешь. Было темно, я замерзла и хотела есть. – Она обхватила себя поперек живота и подалась немного вперед. – Боги, мне и теперь есть хочется. Жалко, что я не…
Я достал из котомки яблоко и протянул ей. Роскошные были яблоки: алые как кровь, сладкие, хрустящие. Те самые яблоки, о каких мечтаешь всю зиму, но появляются они всего на несколько недель, осенью.
Денна взглянула на меня с любопытством.
– Я в свое время много путешествовал, – объяснил я, достав второе яблоко для себя. – И много голодал в свое время. Поэтому я обычно ношу с собой что-нибудь поесть. Когда будем устраиваться на ночь, я тебе приготовлю нормальный ужин.
– Он еще и готовить умеет…
Она вгрызлась в яблоко и запила его глотком воды.
– В общем, мне показалось, что я слышу крики, и я пошла назад в сторону хутора. Обогнув утес, я отчетливо услышала крики и вопли. Я подошла еще ближе и почувствовала запах дыма. И увидела сквозь деревья отсветы пожара…
– Какого они были цвета? – спросил я. Рот у меня был набит яблоком.
Денна пристально взглянула на меня, вид у нее вдруг сделался подозрительный.
– А почему ты спрашиваешь? – спросила она.
– Ой, извини, я тебя перебил, – сказал я, проглатывая прожеванное яблоко. – Ты сперва дорасскажи, а потом я все объясню.
– Я уже и так много всего наговорила, – сказала она. – А ты вот ни словом не упомянул о том, зачем явился в этот богом забытый уголок.
– До магистров университета дошли странные слухи, и меня прислали проверить, правда ли это, – сказал я. Соврал я гладко и уверенно. Я даже не обдумывал эту ложь заранее, само вырвалось. Сейчас, когда мне нужно было мгновенно принять решение, я никак не мог рассказать ей всю правду о своих поисках чандриан. Я не мог вынести мысли, что Денна будет меня считать за помешанного.
– Разве университет занимается такими вещами? – спросила Денна. – Я-то думала, вы там просто сидите и книжки читаете.
– Некоторые так и делают, – признался я. – Но когда до нас доходят странные слухи, кому-нибудь приходится съездить и выяснить, что там произошло на самом деле. Когда людьми овладевают предрассудки и суеверия, они начинают поглядывать в сторону университета и думать: «А кто это тут у нас балуется с темными силами, которые лучше бы оставить в покое? А кого бы это нам бросить в большой пылающий костер?»
– И часто ты такими вещами занимаешься? – она помахала рукой с недоеденным яблоком. – Расследованиями всякими?
Я помотал головой:
– Да нет, просто попался магистру под горячую руку. И он позаботился о том, чтобы я вытянул короткую соломинку во время жеребьевки.
Неплохая выдумка, учитывая, что я сочинил все это на ходу. Она бы даже выдержала, если бы Денна вдруг принялась кого-нибудь об этом расспрашивать, потому что отчасти это была правда. Я великолепный лжец, когда нужда припрет. Не самое благородное искусство, но полезное. Оно тесно связано с актерской игрой и рассказыванием историй, и всем трем искусствам я научился у своего отца, а он был великий мастер!
– Ну и брехло же ты, – невозмутимо сказала она.
Я так и застыл, впившись зубами в яблоко. Я вытащил зубы из яблока, оставив белые отпечатки на алой кожице.
– Прошу прощения?
Она пожала плечами:
– Не хочешь говорить – как хочешь. Вот только врать мне не надо, из ложного стремления успокоить или пустить пыль в глаза.
Я набрал воздуха в грудь, помедлил и тихо выдохнул.
– Мне не хочется тебе врать насчет того, зачем я здесь, – сказал я. – Но я беспокоюсь, как бы ты не подумала чего-нибудь не то, если я скажу правду.
Глаза у Денны были темные, задумчивые и непроницаемые.
– Ну ладно, – сказала она наконец, чуть заметно кивнув. – Этому я верю.
Она снова откусила от своего яблока и принялась жевать, глядя на меня долгим взглядом, не отводя глаз от моих глаз. Губы у нее были влажные, алее яблока.
– До меня дошли кое-какие слухи, – сказал я наконец. – И я хочу знать, что здесь произошло. Собственно, это и все. Я просто…
– Послушай, Квоут. Прости меня, – Денна вздохнула и пропустила свои волосы сквозь пальцы. – Не надо было на тебя давить. По правде сказать, это не мое дело. Я же знаю, что такое иметь тайны.
Я едва не рассказал ей все как есть. Все-все: про своих родителей, про чандриан, про человека с черными глазами и кошмарной улыбкой. Но я побоялся, что это будет выглядеть как увертки ребенка, пойманного на лжи. Поэтому я избрал путь труса и промолчал.
– Так ты никогда не найдешь свою истинную любовь, – сказала Денна.
Я очнулся от своих мыслей и растерянно переспросил:
– Извини, чего?
– Ты яблоко ешь вместе с огрызком, – усмехнулась она. – Сперва объедаешь его все кругом, а потом съедаешь огрызок, снизу вверх. Никогда не видела, чтобы кто-нибудь так делал.
– Старая привычка, – отмахнулся я, не желая рассказывать ей правду. О том, что были времена, когда мне от яблок только огрызки и доставались, а я и тому был рад. – А что ты имела в виду, когда это сказала?
– Ой, а ты что, никогда в это не играл?
Она взяла свой огрызок и ухватила его двумя пальцами за черешок.
– Задумываешь букву, и крутишь. Если черешок не оторвется, задумываешь другую букву и крутишь снова. И на какой букве черешок оторвется… – у нее он оторвался, – та и есть первая буква имени того человека, в кого ты влюбишься.
Я посмотрел на крошечный кусочек яблока, который у меня остался. Тут и ухватиться-то не за что. Я откусил остаток огрызка, а черешок выкинул.
– Похоже, суждено мне жить без истинной любви!
– Ну вот, пожалуйста, снова сказал семь слов! – с улыбкой заметила она. – Ты заметил, что ты всегда так говоришь?
Мне потребовалась добрая минута, чтобы сообразить, что она имеет в виду, но ответить я не успел – Денна продолжала:
– А я слышала, что яблочные семечки вредные. В них мышьяк содержится.
– Бабьи сказки, – возразил я. Это был один из десяти тысяч вопросов, которыми я забрасывал Бена, когда он путешествовал с труппой. – Это не мышьяк. Это цианид, и его там слишком мало, чтобы причинить вред – разве что целое ведро слопать.
– А-а…
Денна испытующе посмотрела на свой огрызок и принялась его есть, снизу вверх.
– Ты мне рассказывала, что произошло с господином Ясенем, когда я тебя так невежливо перебил, – напомнил я настолько мягко, как только мог.
Денна пожала плечами:
– Да там и рассказывать-то почти не о чем. Увидела я пламя, подошла ближе, услышала крики, увидела, что люди мечутся…
– А пламя было?..
Она ответила не сразу:
– Синее.
Я почувствовал, как внутри меня нарастает нечто вроде мрачного предвкушения. Возбуждение оттого, что я наконец-то вплотную подошел к ответам на вопросы о чандрианах, страх при мысли о том, что они так близко…
– А как выглядели те, кто на тебя напал? И как тебе удалось уйти?
Она рассмеялась горьким смехом:
– Да никто на меня не нападал. Я как увидела силуэты на фоне пламени, так и кинулась бежать сломя голову. – Она подняла забинтованную руку и потрогала висок. – Должно быть, я налетела на дерево и потеряла сознание. А очнулась только в том городишке нынче утром. И это вторая причина, почему мне надо было вернуться. Я не знаю, вдруг господин Ясень все еще здесь. Я не слышала, чтобы кто-то в городке говорил о том, что они обнаружили лишний труп, но я и расспросить их не могла, не вызвав подозрений…
– И ему бы это не понравилось, – сказал я.
Денна кивнула:
– Я уверена, что он и из этого устроит очередное испытание: проверку того, умею ли я держать язык за зубами. – Она многозначительно взглянула на меня. – И, кстати…
– Если мы кого-нибудь найдем, я буду ужасно удивлен, – сказал я. – Не беспокойся.