Она нервно улыбнулась:
– Спасибо. Очень надеюсь, что он жив. Я убила целых два оборота на то, чтобы его охмурить.
Она в последний раз отхлебнула из моей бутылки с водой и вернула ее мне.
– Ну что, пойдем оглядимся?
Денна не без труда поднялась на ноги. Я убрал бутылку в котомку, краем глаза наблюдая за девушкой. Я уже почти полгода проработал в медике. Денна получила удар в левый висок, достаточно сильный, чтобы у нее образовался синяк под глазом, доходящий до уха и скрывающийся в волосах. Правая рука у нее была перевязана, а судя по тому, как она двигалась, у нее, скорее всего, были серьезные ушибы на левом боку, возможно, даже несколько сломанных ребер.
Если она налетела на дерево, это дерево было очень странной формы.
Но я не стал упоминать об этом вслух. Не стал на нее давить.
У меня бы язык не повернулся. Я ведь тоже знал, что такое иметь тайны.
Хутор выглядел далеко не так жутко, как мог бы. Амбар превратился в нагромождение пепла и досок. Сбоку стояла водяная колода, рядом с обугленной ветряной мельницей. Ветер пытался раскрутить колесо, но на нем оставалось всего три лопасти, и оно только раскачивалось – взад-вперед, взад-вперед.
Трупов не было. Только глубокие колеи от колес, оставленные телегами, на которых их вывозили.
– Сколько народу было на свадьбе? – спросил я.
– Двадцать шесть человек, считая жениха и невесту.
Денна рассеянно пнула ногой обугленное бревно, наполовину зарывшееся в пепел у развалин амбара.
– Хорошо, что тут по вечерам обычно дожди идут, а не то бы сейчас весь склон полыхал…
– А ни о какой подспудной вражде речи не было? – спросил я. – Соперничающие семьи? Отвергнутый соперник, который хотел отомстить?
– Ну а то как же! – ответила Денна. – В городишках вроде этого такие вещи – единственное, что помогает держаться на плаву. Эти люди пятьдесят лет будут держать злобу за то, что их Том сказал про нашу Кари. – Она покачала головой.
– Но чтобы до убийства дошло – это нет. Это были обычные люди.
«Обычные, но не бедные!» – подумал я про себя, направляясь к дому. Дом был такой, какой может себе позволить только очень зажиточная семья. Фундамент и нижняя часть стен были сложены из серого камня. Второй этаж был из оштукатуренных бревен, углы усилены камнем.
Но все равно стены просели внутрь, вот-вот рухнут. Окна и дверь зияли черными дырами, на косяках лежали языки черной сажи. Заглянув в дверной проем, я увидел, что серые каменные стены закоптились до черноты. Внизу, среди обломков мебели и обугленных половых досок, виднелись черепки битой посуды.
– Если твои вещи были там, – сказал я Денне, – то, пожалуй, пиши пропало. Я мог бы зайти внутрь и поискать…
– Не дури! – сказала она. – Дом того гляди развалится.
Она постучала костяшкой по дверному косяку. Косяк отозвался гулким звуком.
Я удивился и подошел посмотреть. Ковырнул косяк ногтем, и без труда отломил длинную щепку величиной в мою ладонь.
– Ну и доски, гнилье сплошное! – заметил я. – Вбухали столько денег, а на косяках решили сэкономить?
Денна пожала плечами:
– Может, это от пожара?
Я рассеянно кивнул и побрел дальше, разглядывая все вокруг. Я наклонился, подобрал кусок обугленной дранки и вполголоса пробормотал связывание. По рукам на миг разлился холод, неровный край деревяшки вспыхнул огнем.
– Не каждый день такое увидишь! – сказала Денна. Она говорила спокойно, но спокойствие это было наигранное, как будто она изо всех сил старалась вести себя как ни в чем не бывало.
Я не сразу сообразил, о чем она. Примитивная симпатия вроде этой была в университете такой обыденностью, что я даже не подумал, как это будет выглядеть для человека со стороны.
– Немного побаловался с темными силами, которые лучше оставить в покое! – беспечно пояснил я, поднимая повыше горящую дранку. – А ночью пламя было синее?
Она кивнула:
– Как горящий угольный газ. Или как те лампы, что я видела в Анилене.
Дранка горела обычным веселым оранжевым огнем. Ни малейшего синего оттенка в нем не было, но ночью огонь вполне мог быть синим… Я бросил дранку на землю и затоптал огонь каблуком.
Я пошел дальше вокруг дома. Что-то меня тревожило, но я никак не мог понять, что именно. Мне хотелось зайти внутрь и оглядеться.
– А пожар-то был не такой уж и сильный! – крикнул я Денне. – Что ты там в доме оставила?
– Не такой уж сильный? – недоверчиво переспросила она, выходя из-за угла. – От дома одна скорлупа осталась!
Я показал наверх:
– Крыша вообще не прогорела, только рядом с трубой. Это значит, что второй этаж, скорее всего, огнем особо не затронуло. Так что там было твоего?
– Кое-какая одежда и еще лира, которую мне господин Ясень купил.
– Ты играешь на лире? – удивился я. – А на скольких струнах?
– На семи. Я только учусь.
Она коротко, невесело хохотнула.
– Училась, точнее. Для деревенской свадьбы сгожусь, и не более того.
– Не трать время на лиру, – посоветовал я. – Это архаичный инструмент, он не дает простора изысканности. Не то чтобы я осуждаю твой выбор, – поспешно добавил я, – просто твой голос заслуживает лучшего аккомпанемента, чем тот, что может дать тебе лира. Если уж хочешь прямострунный инструмент, который можно носить с собой, возьми полуарфу.
– Как ты мил! – сказала она. – Но я ее и не выбирала. Ее господин Ясень выбрал. В следующий раз попробую вытрясти из него арфу. – Она бесцельно огляделась и вздохнула. – Если он еще жив.
Я сунулся было в одно из зияющих окон, чтобы оглядеться, и кусок подоконника, за который я уцепился, обломился и остался у меня в руках.
– И тут тоже все прогнило, – сказал я, кроша его в пальцах.
– Вот именно! – Денна взяла меня под руку и потащила прочь от окна. – Этот дом только и ждет, чтобы на тебя завалиться. Не стоит туда лазать. Сам же сказал, это всего лишь лира.
Я позволил ей увести себя прочь.
– А вдруг там тело твоего покровителя лежит, где-нибудь наверху?
Денна покачала головой:
– Он не из тех, кто способен вбежать в горящий дом и очутиться в ловушке. – Она пристально взглянула на меня: – А что ты вообще рассчитываешь там найти, а?
– Сам не знаю, – сознался я. – Но, если не ходить внутрь, я не знаю, где еще искать отгадку того, что тут произошло на самом деле.
– Ну а что ты слышал? – спросила Денна.
– Почти ничего, – признался я, вспоминая то, что рассказывал лодочник. – На свадьбе убили множество людей. Все мертвы, растерзаны, как тряпичные куклы. Синий огонь.
– На самом деле растерзаны они не были, – сказала Денна. – Судя по тому, что я слышала в городе, тут поработали мечом и ножом.
А я с тех пор как приехал в город, не видел ни одного человека, у которого был при себе хотя бы нож на поясе… Самое большее – крестьянские косы да серпы. Я оглянулся на разваливающийся дом, чувствуя, что я что-то упускаю…
– Ну и как ты думаешь, что же тут произошло? – спросила она.
– Не знаю, – ответил я. – Отчасти я рассчитывал, что ничего не найду. Ты же знаешь, слухи вечно разрастаются непропорционально… – Я огляделся по сторонам. – Вот и синий огонь я бы списал на слухи, если бы ты не видела это своими глазами и не подтвердила.
– Другие люди тоже это видели ночью, – сказала Денна. – Когда они приехали за трупами и нашли меня, тут еще горело.
Я раздраженно огляделся. Я по-прежнему чувствовал, что что-то упускаю, но, хоть убей, не понимал что.
– А в городе что думают? – спросил я.
– Ну, со мной никто особо не разговаривал, – с горечью ответила Денна. – Но я подслушала обрывок разговора между констеблем и мэром. Тут шепчутся насчет демонов. Это все из-за синего огня. Кое-кто поговаривает про шатунов. Я так думаю, что в этом году праздник урожая будет более традиционным, чем обычно. Множество костров, сидра и соломенных чучел…
Я снова огляделся. Руины амбара, ветряная мельница с тремя лопастями и выгоревшая скорлупа дома. Я раздраженно взъерошил волосы руками. Я точно что-то упускаю! Я же рассчитывал найти… что-то. Что-нибудь.
И только тут до меня дошло, какой дурацкой была эта надежда. А что я надеялся найти? Отпечатки ног? Обрывок чьего-то плаща? Мятую записку с важными сведениями, как будто нарочно оброненную для того, чтобы я мог ее поднять? Такое только в сказках бывает!
Я достал свою бутылку с водой и допил то, что в ней оставалось.
– Ну ладно, тут мне больше ничего не надо, – сказал я, направляясь к колоде с водой. – Что ты собираешься делать дальше?
– Поищу по окрестностям, – сказала она. – Есть шанс, что мой знатный приятель где-то поблизости, раненый.
Я окинул взглядом пологие холмы, одетые золотом осенней листвы и пшеничных полей, зеленью пастбищ и сосновых и еловых лесов. Среди всего этого были рассеяны черные шрамы утесов и каменных осыпей.
– Долго искать-то придется… – заметил я.
Она кивнула с безропотным видом:
– Ну, надо же хотя бы попытаться…
– Тебе помочь? – спросил я. – Я немного умею читать следы…
– Ну, от компании я бы точно не отказалась, – ответила она. – Особенно учитывая тот факт, что в окрестностях может бродить шайка кровожадных демонов. А потом, ты ведь уже обещал приготовить мне ужин сегодня вечером.
– И то верно.
Я миновал обугленную мельницу, направляясь к железному ручному насосу. Ухватился за ручку, навалился на нее всем весом – и чуть не упал: ручка отломилась у основания.
Я уставился на обломанную ручку насоса. Железо проржавело насквозь и осыпалось жирными хлопьями рыжей ржавчины.
И я вдруг вспомнил, как я вернулся в тот вечер, много лет назад, и увидел, что вся моя труппа убита. Я вспомнил, как потянулся, чтобы опереться, и обнаружил, что прочные железные ободы на колесе фургона проржавели и рассыпались. Вспомнил, как прочное, массивное дерево развалилось на куски, когда я за него взялся…
– Квоут! – Денна заглядывала мне в лицо, глаза у нее были озабоченные. – С тобой все в порядке? Тейлу обгорелый, присядь скорей, а то упадешь! Ты ранен?