Поскольку это было именно то, что мне требовалось, я пренебрежительно отмахнулся от его слов, надеясь его раздразнить:
– Ой, Шем, ладно табе, неча нам тут сказки-то рассказывать!
Шем нахмурился.
– Позапрошлой ночью я встал, чтобы, значить… – он запнулся, покосился на Денну, – дела свои справить, и увидел огни, вон тама, к северу. Синее пламя, высокое-превысокое. Словно будто бы костер праздничный, тока сразу вдруг. – Он щелкнул пальцами. – А потом раз – и ничего. И так три раза. У мине аж мороз по спине подрал!
– Позапрошлой ночью? – переспросил я. Свадьба-то вчера была…
– Ну я ж говорю, позапрошлой! – сказал Шем. – Я как увидал, сразу на юг двинулся. Неохота мине иметь дело с тем, чего там по ночам синим пламенем полыхаить.
– Нет, Шем, неужто и впрямь синим пламенем?
– Хто я тебе, руэ брехливый, что наплетут с три короба, чтобы запугать да пенни повыманить? – ответил он, явно рассерженный. – Я тута всю жизнь живу, в холмах этих. Там, к северу, в скалах шось водится, эт всякий знает. Не зря люди оттудова подальше-то держуться.
– А что, там и хуторов нету? – спросил я.
– Да каки тебе в скалах хутора, чо там, камни, што ль, выращивать? – с жаром сказал он. – Ты чо думаешь, я свечки иль костра не отличу, когда увижу? Синий он был, огонь этот, я тебе отвечаю. Аж стеной стоял, вот так вота, – и он широко взмахнул руками. – Как када спиртягой в огонь плеснешь.
Я решил оставить эту тему и свернул разговор на другое. Вскоре Шем глубоко вздохнул и поднялся на ноги.
– Ну усе, – сказал он, – хрюшки тута усе начисто повыели.
Он подобрал свой посох и потряс им, так что грубый колокольчик издал резкий, лязгающий звон. Свиньи послушно сбежались к нему со всех сторон.
– Гей, хрюши! – крикнул он. – Хрюша-хрюша-хрюша! Пошли дальше!
Я завернул остатки жареной поросятины в мешковину, а Денна несколько раз сходила к ручью за водой и залила костер. К тому времени как мы управились, Шем уже собрал своих свиней. Их было больше, чем я думал. Больше двух десятков взрослых маток плюс поросята и при них хряк с седой, колючей щетиной. Свинопас махнул нам рукой и без лишних слов тронулся в путь. Колокольчик на посохе позвякивал на ходу, следом нестройной толпой тянулись свиньи.
– Не очень-то ты ловко с ним разговаривал, – заметила Денна.
– Ну, мне надо было немного поднажать, – сказал я. – Суеверные люди не любят распространяться о том, чего боятся. Еще чуть-чуть – и он бы заткнулся совсем, а мне надо было знать, что такое он видел в лесу.
– Я могла бы из него это вытянуть, – сказала она. – Побольше меда подпустить, и все такое.
– Ты, пожалуй, могла бы, – согласился я, вскидывая на плечо котомку. – Но ты же вроде говорила, что не умеешь разговаривать по-деревенски.
– У меня хорошее ухо, – сказала она, безразлично пожав плечами. – Я быстро перенимаю такие вещи.
– Да уж, удивила ты мине… – Я сплюнул. – Черт, теперь целый оборот от этого говора не избавишься! Все равно как хрящик в зубе застрял.
Денна уныло окинула взглядом местность вокруг:
– Ну что, пошли снова бродить по кустам? Поищем моего покровителя и заодно ответы на твои вопросы.
– Да нет, смысла нет, на самом деле, – сказал я.
– Да я понимаю, но не могу же я сдаться, даже не попытавшись.
– Да я не об этом. Гляди, – я указал на взрытую землю и листву, которую свиньи перевернули вверх дном в поисках лакомых кусочков. – Тут же Шем прошелся со своими свиньями. Даже если тут и были какие-то следы, мы их никогда не найдем.
Денна набрала воздуху в грудь и медленно, устало выдохнула.
– У тебя в бутылке ничего не осталось? – устало спросила она. – Голова до сих пор болит.
– Я идиот, – сказал я, оглядываясь по сторонам. – Что ж ты раньше-то не сказала, что тебя головная боль беспокоит?
Я подошел к молодой березке, срезал несколько полос бересты и принес их Денне:
– Вот, внутренний слой бересты – хорошее болеутоляющее.
– Что бы я без тебя делала!
Денна поковыряла бересту ногтем, сунула палец в рот и наморщила нос:
– Горькая!
– Так и узнается подлинное лекарство, – сказал я. – Будь она сладкая, это была бы конфетка.
– По-моему, мир вообще так устроен, – сказала Денна. – Хочется сладкого, а есть надо невкусное.
Она улыбнулась, говоря это, но улыбнулась одними губами.
– Да, кстати, – сказала она, – как бы мне найти моего покровителя? Я готова выслушать любые предложения.
– Есть у меня одна идея, – ответил я, снова вскидывая на плечо котомку. – Но сначала нам надо еще раз сходить на хутор. Мне надо кое на что взглянуть поближе.
Мы поднимались обратно на Курганье. Теперь я видел, откуда взялось это название. Из земли тут и там торчали странные, неправильные валуны, стоячие и поваленные, несмотря на то что никаких других скал поблизости не было. Теперь, когда я знал, что искать, не заметить их было невозможно.
– На что это ты там взглянуть собрался? – спросила Денна. – Имей в виду, если ты попытаешься забраться в дом, мне, возможно, придется удерживать тебя силой.
– Погляди-ка на этот дом, – сказал я. – А теперь погляди на утес, что торчит над деревьями за домом, – я указал пальцем. – Все скалы, что есть поблизости – черные…
– …А камень, из которого построен дом, серый, – закончила она.
Я кивнул.
Денна продолжала смотреть на меня выжидательно.
– И что это должно означать? Он же говорил, что они нашли камни от кургана.
– Никаких курганов в здешних краях нет, – сказал я. – Курганы строят в Винтасе, там традиция такая; либо в низменных, болотистых местах, где могилу нормально не выроешь. Ближайший настоящий курган, наверное, милях в пятиста отсюда. – Я подошел ближе к дому. – А потом, курганы строят не из камня. А даже если и из камня, то не из таких отесанных блоков, как эти. Этот камень привезли сюда издалека. – Я провел ладонью по гладкой серой каменной стене. – Потому что кто-то очень хотел построить что-то долговечное. Что-то надежное.
Я обернулся к Денне.
– Думаю, тут погребена древняя горная крепость.
Денна поразмыслила над этим.
– А почему тогда это место называется Курганьем, раз это не настоящий курган?
– Наверное, потому, что здешние люди никогда не видели настоящих курганов, только слышали про них в сказках. И когда они видят холм, усеянный холмиками поменьше… – я указал на бугорки странной формы, – они называют это Курганьем.
– Но тут же ничего нет, – Денна бесцельно огляделась по сторонам. – Это место – на краю безлюдья…
– Теперь – да, – сказал я. – Ну а прежде, когда оно было построено? – Я указал на просвет в деревьях к северу от сгоревшего дома. – Пойдем-ка туда на секундочку. Я хочу посмотреть на кое-что еще.
Когда мы миновали лес на северном гребне холма, перед нами открылся великолепный вид на окрестные земли. От алого и золотого осеннего убранства дух захватывало. Я видел несколько домов и амбаров, разбросанных по долине, а вокруг – золотые поля и светло-зеленые пастбища с белыми точками овец. Отсюда был виден ручей, где мы с Денной мочили ноги.
Поглядев на север, я увидел утесы, про которые упоминал Шем. Там земли выглядели более дикими.
Я кивнул, в основном отвечая собственным мыслям.
– Отсюда видно на тридцать миль во всех направлениях. Единственный холм, откуда вид еще лучше, это вон тот, – я указал на высокую вершину, загораживавшую от меня северные утесы. – И он заостренный сверху. Там наверху слишком мало места, чтобы построить какое-то серьезное укрепление.
Денна задумчиво оглянулась и кивнула:
– Ну ладно, согласна, покупаю. Тут на вершине была горная крепость. Дальше что?
– Ну, мне бы хотелось подняться на ту вершину прежде, чем мы устроимся на ночлег. – Я указал на высокий, островерхий холм, что сейчас загораживал от нас часть утесов. – До нее всего-то пара миль, и, если в северных утесах происходит что-то странное, оттуда все будет хорошо видно.
Я немного поразмыслил.
– А потом, если Ясень находится где-нибудь в пределах двадцати миль отсюда, возможно, он увидит наш костер и поднимется к нам. И если он скрывается и не хочет появляться в городе, возможно, он все равно подойдет к костру.
Денна кивнула:
– Ну да, это всяко лучше, чем таскаться по кустам!
– У меня есть свои плюсы, – заявил я, и сделал величественный жест в сторону вершины. – Прошу! Дамы идут первыми!
Глава 74Путевой камень
Несмотря на то что оба мы устали, мы с Денной шли довольно быстро и поднялись на тот северный холм как раз когда солнце уходило за горы. Хотя склоны холма поросли лесом, вершина его была лысой, как макушка священника. И во все стороны открывался такой вид, что дух захватывало. Жалел я только об одном: пока мы шли, наползли облака, и небо сделалось плоским и серым, как шифер.
К югу виднелась россыпь небольших хуторов. Несколько речек и узких дорог прокладывали себе извилистый путь сквозь леса. На западе дальней стеной высились горы. На юго-востоке был виден поднимающийся в небо дым и приземистые бурые домики Требона.
Обернувшись на север, я увидел, что свинопас говорил правду. Никаких признаков человеческого жилья в той стороне не было. Ни дорог, ни хуторов, ни дыма из труб: каменистые склоны, скалы да деревья, цепляющиеся за утесы.
На вершине холма ничего не было, кроме нескольких серовиков. Три массивные глыбы были сложены в громадную арку, наподобие массивного дверного проема. Еще два лежали по обе стороны от них, словно нежась в густой траве. Их присутствие меня ободрило, словно старых друзей неожиданно встретил.
Пока я стоял, оглядываясь по сторонам, Денна села на один из поваленных серовиков. Дождевая капля уколола мне щеку, я выругался вполголоса и накинул на голову капюшон плаща.
– Это ненадолго, – сказала Денна. – Оно и в предыдущие две ночи так было. Собираются облака, с полчасика покапает, и все расходится.
– Это хорошо, – сказал я. – Терпеть не могу ночевать под дождем.