Коут бросил взгляд на Баста. Тот соскользнул с табуретки и пошел закрыть дверь трактира.
Наемник, медленно обведя взглядом всех, кто сидел у стойки, подошел к свободному месту между Хронистом и Стариной Кобом. Коут расплылся в своей лучшей трактирщицкой улыбке. Наемник тяжело навалился на стойку и что-то пробормотал.
На другом конце зала Баст так и застыл, держась за ручку двери.
– Прошу прощения? – переспросил Коут, подавшись вперед.
Наемник поднял голову, встретился глазами с Коутом, потом окинул взглядом пространство за стойкой. Глаза у него двигались медленно, словно его оглоушили ударом по голове.
– Аэтин тсех ктистой сктайвен вей.
Коут перегнулся через стойку:
– Прошу прощения, не могли бы вы повторить еще раз?
Наемник ничего не ответил. Трактирщик обвел глазами остальных присутствующих:
– Кто-нибудь что-нибудь разобрал?
Хронист смотрел на наемника, разглядывая его доспехи, пустой колчан, синюю рубаху тонкого льна… Взгляд книжника был очень пристальным, но наемник как будто ничего не замечал.
– Это по-сиарски! – с умным видом сказал Коб. – Странно. А на шима вроде не похож…
Шеп расхохотался, тряся головой.
– Да не-е! Он просто пьян. Дядька мой, бывало, тоже так разговаривал.
Он ткнул локтем Грэма.
– Помнишь моего дядю Тэма? Господи, никогда больше не встречал человека, который бы так пил!
Баст, стоя у дверей, тайком сделал отчаянный жест, но Коут не заметил – он старался перехватить взгляд наемника.
– Вы говорите по-атурански? – медленно спросил Коут. – Чего вы хотели?
Взгляд наемника на секунду задержался на трактирщике.
– Авой… – начал он, потом закрыл глаза и склонил голову набок, словно бы прислушиваясь. И снова открыл глаза. – Я… хотеть… – начал он медленно и хрипло. – Я… искать… – Он осекся. Его глаза бесцельно блуждали по залу, взгляд был несфокусированный.
– Я его знаю, – сказал Хронист.
Все обернулись и уставились на книжника.
– Да ну? – сказал Шеп.
Вид у Хрониста был сердитый:
– Этот мужик с четырьмя дружками ограбил меня дней пять тому назад. Я его не сразу признал. Он тогда был чисто выбрит. Но это точно он!
Баст за спиной у наемника сделал еще один, более настойчивый жест, пытаясь привлечь внимание наставника, но Коут был полностью занят этим одурманенным человеком.
– Ты уверен?
Хронист резко, безрадостно хохотнул:
– На нем же рубашка моя! Он ее еще и изорвал. Она мне в целый талант обошлась. Так ее ни разу и не надел.
– Он и тогда был такой же?
Хронист покачал головой:
– Отнюдь. Для разбойника он был, считай, весьма любезен. Я бы сказал, что он был чем-то вроде капрала, а потом дезертировал.
Баст бросил размахивать руками.
– Реши! – воскликнул он, с ноткой отчаяния в голосе.
– Погоди, Баст, – сказал Коут, пытаясь привлечь внимание ошеломленного наемника. Он помахал рукой у него перед лицом, пощелкал пальцами. – Эй! Ау!
Наемник следил за движущейся рукой Коута, но как будто не слышал ничего из того, что говорилось вокруг.
– Я… моя… искать… – медленно произнес он. – Я… ищу…
– Ну что? – раздраженно переспросил Коб. – Что ты ищешь-то?
– Ищешь… – невнятным эхом откликнулся наемник.
– Небось меня ищет, лошадь хочет вернуть, – спокойно сказал Хронист, подступив ближе к наемнику и взявшись за рукоять его меча. И вдруг, резким рывком, выхватил меч – точнее, попытался. Меч, вместо того чтобы беспрепятственно вылететь из ножен, вышел до половины и застрял.
– Не-ет! – заорал Баст с другого конца комнаты.
Наемник рассеянно уставился на Хрониста, но даже не попытался ему помешать. Книжник неловко потянулся, не выпуская из рук рукояти его меча, дернул посильнее, и меч мало-помалу вышел из ножен. Широкое лезвие было все в пятнах запекшейся крови и ржавчины.
Отступив на шаг, Хронист расправил плечи и приставил меч к груди наемника.
– И не только лошадь. Полагаю, он также хочет вернуть мне мои деньги и побеседовать с констеблем.
Наемник посмотрел на острие меча, дрожащее напротив его груди. Некоторое время его глаза наблюдали за плавно колеблющимся острием.
– Оставь его в покое! – пронзительно вскричал Баст. – Оставь его! Пожалуйста!
Коб кивнул.
– Деван, малый прав. Мужик-то не в своем уме. Не тыкай в него этой штукой. А не то того гляди упадет, да и напорется на нее.
Наемник с отсутствующим видом поднял руку.
– Я ищу… – сказал он, отводя меч, точно ветку с дороги. Хронист втянул в себя воздух и отдернул оружие: человек провел ладонью вдоль лезвия, потекла кровь.
– Видал? – сказал Старина Коб. – Что я тебе говорил? Он же сам себе опасен!
Наемник склонил голову набок. Поднял руку, разглядывая ее. Ручеек темной крови медленно стекал по большому пальцу, собираясь в капли, которые шлепались на пол. Наемник втянул воздух носом, и его стеклянные, запавшие глаза внезапно сфокусировались и сделались осмысленными. Он широко улыбнулся Хронисту. Былой невнятности и след простыл.
– Те варайин арой Сеаталой векс мела, – низким голосом произнес он.
– Я… я вас не понимаю, – растерянно сказал Хронист.
Человек перестал улыбаться. Его взгляд сделался жестким и гневным.
– Те-таурен скийр-лоэт? Амауэн.
– Я не понимаю, что вы говорите, – сказал Хронист. – Но тон ваш мне не нравится.
Он снова поднял меч, направив его в грудь наемнику.
Наемник опустил глаза, посмотрел на тяжелый, зазубренный клинок, непонимающе наморщил лоб. Потом его вдруг как будто осенило, и он снова расплылся в ухмылке. Он запрокинул голову и расхохотался.
Это был нечеловеческий смех. Он был дикий и ликующий, как пронзительный вопль ястреба.
Наемник вскинул порезанную руку и схватил меч за острие, так резко и стремительно, что металл глухо зазвенел от удара. Не переставая улыбаться, наемник стиснул руку, отводя клинок. Кровь заструилась из его руки, потекла по лезвию меча и закапала на пол.
Все присутствующие ошеломленно смотрели на это, не веря своим глазам. Стояла тишина, слышен был лишь негромкий скрежет, с которым кости пальцев наемника терлись об острое лезвие клинка.
Глядя Хронисту прямо в глаза, наемник резко вывернул руку, и меч сломался со звуком разбитого колокола. Пока Хронист тупо смотрел на сломанное оружие, наемник шагнул вперед и легко опустил свою свободную руку на плечо книжнику.
Хронист издал сдавленный вопль и отшатнулся, как будто его ткнули раскаленной кочергой. Он наугад взмахнул сломанным мечом, отшвырнул руку и глубоко рассек мышцу на предплечье наемника. На лице у того не отразилось ни боли, ни страха – он как будто вообще не заметил, что ранен.
По-прежнему сжимая обломок меча в окровавленной руке, наемник сделал еще один шаг в сторону Хрониста.
И тут вмешался Баст. Он врезался в наемника плечом, ударив его с такой силой, что пришелец разбил своим телом один из увесистых барных табуретов, прежде чем врезаться в стойку красного дерева. В мгновение ока Баст ухватил голову наемника обеими руками и шарахнул ею об угол стойки. Растянув губы в жестокой гримасе, Баст изо всех сил стучал головой человека по дереву: удар, еще удар…
Рывок Баста как будто пробудил всех присутствующих, и в зале воцарился хаос. Старина Коб отшатнулся от стойки и опрокинул табурет, спеша убраться подальше. Грэм принялся что-то орать насчет констебля. Джейк рванул было к дверям, запнулся об упавшую табуретку Коба и растянулся на полу. Ученик кузнеца потянулся за железным прутом, уронил его на пол, прут прокатился по широкой дуге и застрял под столом.
Баст испуганно вякнул, пролетел через весь зал и приземлился на один из массивных деревянных столов. Стол сломался под весом Баста, и тот остался лежать среди обломков, обмякший, как тряпичная кукла. Наемник поднялся на ноги. С левой половины его лица ручьем хлестала кровь. Но его это, похоже, совершенно не заботило. Он снова обернулся к Хронисту, по-прежнему сжимая окровавленной рукой острие сломанного меча.
У него за спиной Шеп схватил нож, лежащий рядом с початым кругом сыра. Это был простой кухонный нож, с лезвием примерно в пядь длиной. Крестьянин, сурово нахмурившись, подступил к наемнику сзади и нанес сильный удар сверху вниз, целиком вогнав короткое лезвие в тело наемника, там, где плечо переходит в шею.
Вместо того чтобы рухнуть на пол, наемник развернулся и полоснул Шепа по лицу зазубренным лезвием меча. Брызнула кровь, Шеп вскинул руки к лицу. И тут наемник стремительным движением, будто пальцем дернул, развернул обломок металла и вонзил его в грудь крестьянину. Шеп отшатнулся, привалился к стойке и рухнул на пол. Обломок меча так и торчал у него между ребер.
Наемник поднял руку и с любопытством пощупал рукоять ножа, застрявшего у него в шее. Лицо у него было скорее озадаченным, чем разгневанным. Он подергал нож. Обнаружив, что нож не поддается, он снова разразился диким, птичьим хохотом.
Теперь, когда задыхающийся, истекающий кровью крестьянин оказался на полу, наемник снова как будто отвлекся, словно позабыл, чем он был занят. Его глаза медленно блуждали по залу, лениво скользя по разломанным столам, черному камину, громадным дубовым бочкам. Наконец взгляд наемника остановился на рыжем человеке за стойкой. Когда пришелец обратил внимание на Коута, тот не побледнел и не отшатнулся. Их глаза встретились.
Взгляд наемника снова сделался внимательным и сосредоточился на Коуте. Наемник опять расплылся в широкой, безрадостной ухмылке, которую струящаяся по лицу кровь делала особенно жуткой.
– Те айтийин Сеаталой? – осведомился он. – Те Ринтаэ?
Коут почти небрежным движением взял с прилавка темную бутылку и швырнул ее через стойку. Она ударила наемника в зубы и разбилась. В воздухе поплыл резкий запах бузины, настойка залила по-прежнему ухмыляющееся лицо пришельца и его плечи.
Коут обмакнул палец в жидкость, которой была забрызгана стойка. Что-то пробормотал себе под нос, сосредоточенно хмуря лоб. И пристально уставился на окровавленного человека по ту сторону стойки.