Магистр Хемме вошел в аудиторию, поднялся на сцену и встал за большим каменным столом. В черной магистерской мантии он выглядел внушительно, и не прошло и нескольких секунд, как шепот и шуршание в рядах стихли.
– Так вы, значит, желаете стать арканистами? – сказал он. – Хотите овладеть магией, о которой слышали в сказках? Вы наслушались песен о Таборлине Великом. Ревущая стена пламени, волшебные кольца, плащи-невидимки, мечи, что никогда не тупятся, зелья, позволяющие летать!
Он с отвращением потряс головой.
– Ну что ж, если вы хотите именно этого, можете сразу убираться прочь, потому что тут вы этого не найдете. Такого не бывает!
Тут вошел еще один студент, понял, что опоздал, и торопливо прошмыгнул на свободное место. Однако Хемме его заметил:
– Здравствуйте! Как мило, что вы зашли. Как ваше имя?
– Гел, – нервно ответил парень. – Простите, пожалуйста. Я не сразу нашел…
– Гел, – перебил его Хемме, – зачем вы сюда явились?
Гел разинул рот, потом, наконец, выдавил:
– Принципы симпатии изучать…
– Так вот, я не одобряю, когда на мои занятия кто-то опаздывает. Будьте любезны к завтрашнему дню приготовить доклад о появлении симпатических часов, их отличии от более ранних, менее надежных, часов, основанных на принципе гармонических колебаний, и о том, как это повлияло на аккуратное обращение со временем.
Парень заерзал на сиденье:
– Хорошо, сэр!
Его реакция, похоже, удовлетворила Хемме.
– Ладно. Так что же такое симпатия?
Тут вбежал еще один парень, сжимающий твердую подложку. Он был совсем юн – ну то есть он выглядел всего на пару лет старше меня. Хемме остановил его прежде, чем он успел сесть.
– Здравствуйте, здравствуйте! – сказал он преувеличенно любезным тоном. – С кем имею честь?
– Бэзил, сэр! – Парень неловко застыл в проходе. Я его узнал. Я подглядывал, как он сдавал экзамен.
– А вы, Бэзил, часом, не из Илла? – осведомился Хемме, хищно улыбаясь.
– Нет, сэр!
– А-а! – сказал Хемме с напускным разочарованием. – А то я слышал, будто илльские племена определяют время только по солнцу и потому не имеют представления о настоящей пунктуальности. Но раз уж вы не из Илла, я не вижу причин для вашего опоздания. А вы?
Бэзил молча пошевелил губами, словно собираясь оправдываться, но потом, видимо, передумал:
– Нет, сэр…
– Это хорошо. На завтра можете подготовить доклад об илльском лунном календаре, сопоставив его с куда более точным и цивилизованным атуранским календарем, с которым вы, должно быть, уже знакомы. Садитесь!
Бэзил молча плюхнулся на ближайшее место, словно побитая собака.
Хемме перестал делать вид, будто читает лекцию, и затаился в ожидании новых опоздавших. А потому, когда она робко переступила порог, в зале царило напряженное молчание.
Она была молодая женщина лет восемнадцати. Своего рода диковинка. Соотношение мужчин и женщин в университете было десять к одному.
Когда она вошла, Хемме сразу смягчился. Он сбежал по ступенькам ей навстречу:
– А, дорогая моя! Я даже рад, что мы еще не успели начать нашу сегодняшнюю беседу!
Он взял девушку под локоток и провел к ближайшему свободному месту.
Подобное внимание явно ее смутило:
– Простите, магистр Хемме! Главное здание такое большое, я не рассчитывала…
– Не волнуйтесь, не волнуйтесь! – добродушно отвечал Хемме. – Главное, что вы наконец-то дошли!
Он заботливо помог женщине разложить бумаги и перья и только потом вернулся на сцену.
Взойдя на нее, Хемме как будто бы собирался наконец начать лекцию. Но перед этим он еще раз посмотрел на девушку:
– Прошу прощения, барышня!
Она была единственной женщиной в аудитории.
– Как я неучтив, право… Как ваше имя?
– Риа…
– Риа, это уменьшительное от «Риан», да?
– Да! – улыбнулась она.
– Ага, Риан, не будете ли вы столь любезны скрестить ноги?
Он попросил об этом таким серьезным тоном, что у аудитории не вырвалось ни единого смешка. Озадаченная Риан положила ногу на ногу.
– Ну вот. Теперь, когда врата ада закрыты, – сказал Хемме прежним, более резким, тоном, – мы можем и начать.
И он принялся читать лекцию. На Риан он до конца занятия внимания больше не обращал. Полагаю, это было непреднамеренное проявление доброты с его стороны.
Лекция длилась долгие два с половиной часа. Я слушал внимательно, не переставая надеяться, что он вот-вот дойдет до чего-нибудь, чего я еще не проходил с Абенти. Но ничего нового я так и не услышал. Я быстро понял, что, хотя Хемме в самом деле излагает принципы симпатии, делает он это на самом-самом примитивном уровне. Ходить на эти занятия мне совершенно не имело смысла.
Когда Хемме распустил студентов, я сбежал вниз и перехватил его по дороге к нижней двери:
– Магистр Хемме!
Он обернулся:
– О да, наш юный гений! А я и не заметил, что вы ко мне ходите. Я не слишком быстро говорил, вы успевали записывать?
Я прекрасно понимал, что отвечать на этот вопрос честно не стоит.
– Нет, сэр, вы очень понятно излагаете основы. Принципы, о которых вы говорили сегодня, несомненно, послужат надежным фундаментом для всех остальных студентов!
Бродячий актер просто обязан быть дипломатом.
Он слегка напыжился, услышав мой комплимент, потом уставился на меня более пристально.
– Остальных студентов? – переспросил он.
– Видите ли, сэр, боюсь, мне эти основы уже известны. Я знаю три закона и четырнадцать следствий. Так же, как и первые девяносто…
– Да-да, понятно, – перебил он. – Я сейчас довольно-таки занят. Побеседуем об этом завтра, перед лекцией!
Он повернулся и стремительно зашагал прочь.
Ну, полкаравая лучше, чем совсем ничего. Я пожал плечами и направился в архивы. Если уж мне не суждено ничему научиться на лекциях Хемме, пора заняться самообразованием!
Когда я пришел в архивы на этот раз, за столом сидела молодая женщина ослепительной красоты: с длинными черными волосами и прозрачными, сияющими глазами. Да уж, это куда лучше Амброза!
Я подошел к столу. Она улыбнулась:
– Как тебя зовут?
– Квоут, – ответил я. – Сын Арлидена.
Она кивнула и принялась листать конторскую книгу.
– А тебя? – спросил я, чтобы заполнить паузу.
– Фела, – ответила она, не поднимая глаз. Потом кивнула и ткнула пальцем в книгу. – Вот он ты, проходи.
Из прихожей дальше вели две пары двустворчатых дверей, одна была обозначена «Хранение», вторая – «Читальня». Не зная, в чем разница, я направился к той, над которой было написано «Хранение». Мне хотелось именно туда. Туда, где хранятся все эти книги. Тысячи книг. Бесконечные ряды шкафов…
Я уже успел взяться за ручку, но тут Фела меня окликнула:
– Извини, ты ведь первый раз тут, да?
Я кивнул, не отпуская дверную ручку. Я ведь уже так близко! Что же случится на этот раз?
– В хранение можно только членам арканума, – виновато объяснила Фела. Она встала, вышла из-за стола и подошла к другим дверям.
– Давай я тебе все покажу.
Я нехотя отпустил ручку и последовал за ней.
Фела обеими руками отворила тяжелую деревянную створку. За ней обнаружился просторный зал с высоким потолком, уставленный длинными столами. За столами там и сям сидели и читали около дюжины студентов. Зал был ярко освещен ровным светом десятков симпатических ламп.
Фела наклонилась ко мне и вполголоса принялась объяснять:
– Это главный читальный зал. Тут есть все необходимые книги, которые требуются для большинства основных курсов.
Она приперла дверь ногой и указала вдоль стены на длинный ряд полок, в которых стояло сотни три-четыре книг. Больше книг, чем я прежде видел в одном месте.
Фела продолжала, все так же вполголоса:
– Тут положено соблюдать тишину. Разговаривать только шепотом.
Я обратил внимание, что тишина в зале царит почти противоестественная.
– Если тебе нужна книга, которой нет в зале, можно подать заказ на вон тот стол. Они найдут книгу и принесут тебе.
Я обернулся, чтобы о чем-то спросить, и только тут заметил, как близко она стоит. До сих пор я даже не обращал внимания на то, что одна из самых привлекательных женщин в университете стоит в каких-то шести дюймах от меня – это многое говорит о том, насколько я был без ума от архивов.
– А много ли времени обычно уходит на то, чтобы найти книгу? – тихо спросил я, стараясь не пялиться на нее в упор.
– По-разному, – она откинула за спину свои длинные черные волосы. – Иногда мы больше заняты, иногда меньше. Некоторые умеют быстро находить нужные книги, некоторые нет.
Она пожала плечами, и несколько прядей волос снова упало вперед, коснувшись моей руки.
– Обычно не больше часа.
Я кивнул. Я был разочарован тем, что не могу просмотреть все архивы, но все равно был в восторге от того, что попал сюда. Опять же, полкаравая лучше, чем ничего.
– Спасибо, Фела.
Я переступил порог, она отпустила дверь, и дверь затворилась у меня за спиной.
Однако Фела тут же появилась снова.
– Да, и последнее! – вполголоса сказала она. – Ну, то есть это само собой разумеется, но ты же тут первый раз… – Лицо ее сделалось очень серьезным. – Отсюда книги выносить нельзя. Ни одна книга не должна покидать пределы архивов.
– Ну да, конечно! – сказал я. – Само собой!
Я этого не знал.
Фела улыбнулась и кивнула:
– Ну, я просто на всякий случай. А то пару лет назад был у нас юный джентльмен, который привык таскать книжки из отцовской библиотеки. Я до того ни разу не видела, чтобы Лоррен хотя бы нахмурился или повысил голос. Но когда он поймал этого парня на улице с одной из своих книг…
Девушка покачала головой, словно у нее не было слов, чтобы описать, что она видела.
Я попытался представить себе высокого, мрачного магистра рассерженным, но у меня ничего не вышло.
– Спасибо, что предупредила!
– Не за что.
И Фела вернулась в вестибюль.