Я только тут сообразил, что это такое. Некоторые лампы были наполнены жидкостью с плавающим в ней фитилем, совсем как обычные лампы, но большинство из них выглядели совершенно непривычно. В одной не было ничего, кроме клубов серого дыма, который периодически вспыхивал. В другом шаре был фитиль, подвешенный в воздухе на серебряной проволоке. Фитиль горел ровным белым пламенем, несмотря на то что гореть там, по всей видимости, было нечему.
Два висящих рядом шара выглядели совершенно одинаково, если не считать того, что один горел синим пламенем, а второй – ярко-оранжевым, как раскаленный горн. Некоторые шарики были размером со сливу, другие – с небольшую дыньку. В одном было нечто вроде куска черного угля и белого мела, и из того места, где уголь и мел соприкасались, било во все стороны свирепое алое пламя.
Килвин дал мне всласть налюбоваться ими, потом подошел ближе.
– У сильдарцев есть предания о вечно горящих лампах. Я полагаю, что некогда наши мастера были способны изготовлять подобные вещи. Я десять лет провел в поисках. Я изготовил множество ламп. Некоторые из них очень хороши, очень долго горят.
Он посмотрел на меня.
– Но ни одна из них не вечна.
Он прошел вдоль ряда и указал на один из висячих шаров:
– Узнаете, э-лир Квоут?
Внутри был только кусок зеленовато-серого воска, горящий зеленовато-серым пламенем. Я покачал головой.
– Хм. Ну как же не узнаете? Это же белая соль лития. Мне это пришло в голову за три оборота до того, как вы к нам явились. Пока что работает, уже двадцать четыре дня, и я рассчитываю, что она будет гореть намного дольше.
Он посмотрел на меня.
– Меня удивило, что вы до такого додумались – у меня на это ушло десять лет. Вторая ваша идея, натриевое масло, намного хуже. Я это пробовал несколько лет назад. Одиннадцать дней.
Он дошел до самого конца ряда, указал на пустой шар с неподвижным белым пламенем.
– Семьдесят дней! – с гордостью сказал он. – Я не надеюсь, что это будет та самая вечно горящая лампа, надеяться – глупая игра. Но, если она прогорит еще шесть дней, это будет моя лучшая лампа за все десять лет!
Он некоторое время смотрел на лампу. Лицо у него как-то странно смягчилось.
– Нет, я не надеюсь! – решительно сказал он. – Я изготовляю новые лампы и делаю расчеты. Это единственный способ чего-то добиться!
Он молча отвел меня назад, вниз. Когда мы очутились на полу, он обернулся ко мне и не терпящим возражений тоном потребовал:
– Руки!
И выжидательно протянул свои огромные ручищи.
Не понимая, чего он хочет, я поднял руки. Он взял их в свои – его прикосновение оказалось на удивление бережным. Килвин перевернул мои руки ладонями кверху, пристально посмотрел.
– У вас руки сильдарские, – сказал он, будто нехотя похвалил. И показал мне свои. Толстые пальцы, широкие ладони. Он стиснул руки в кулаки – они сделались похожи на пару кувалд. – Мне потребовалось много лет, чтобы научить эти руки быть руками сильдарца. А вам повезло. Будете работать тут.
И только по вопросительно склоненной голове я понял, что это ворчливое утверждение было не чем иным, как приглашением.
– Ну да, конечно! То есть спасибо, сэр. Для меня такая честь, что вы…
Он раздраженно махнул рукой, прервав меня на полуслове:
– Если вдруг появятся идеи насчет вечно горящей лампы – приходите ко мне. Если голова у вас работает так же толково, как выглядят ваши руки…
То, что, наверное, было улыбкой, затерялось в густой бороде, но его темные глаза лучились смехом. Он помолчал – с подначкой, даже с подковыркой.
– Ну, увидим! – сказал он, подняв палец, кончик которого был толщиной с боёк молотка. – Авось мы с моими ребятами вас кой-чему научим.
– Ты, главное, реши, к кому подлизываться будешь, – говорил Симмон. – Кто из магистров произведет тебя в ре-лары. Выбери себе кого-то одного и липни к нему, как дерьмо к подметке!
– Как мило! – сухо сказал Совой.
Мы с Совоем, Вилемом и Симмоном сидели за отдельным столиком в глубине Анкерова трактира, в стороне от толпы, набившейся сюда в вечер поверженья и заполнявшей зал ровным гулом болтовни. Два дня назад с меня сняли швы, и теперь мы отмечали первый оборот с тех пор, как я стал членом арканума.
Никто из нас не был особенно пьян. Но, с другой стороны, и особенно трезв тоже никто из нас не был. Уточнение нашего точного расположения между этими двумя точками потребует долгих и бессмысленных вычислений, и я на это время тратить не стану.
– Лично я просто стремлюсь быть блестящим студентом! – заявил Совой. – И жду, когда магистры это осознают.
– Ну а как твоя работа у Мандрага? – спросил Вилем, скупо улыбнувшись.
Совой посмотрел на Вилема мрачно:
– Мандраг – конская задница!
– Это объясняет, отчего ты грозил ему хлыстом, – сказал Вилем.
Я прикрыл рот, пряча улыбку:
– Что, правда, что ли?
– Это далеко не вся история! – возразил Совой с негодующим видом. – Он же меня обошел в пользу другого студента. Он нарочно придерживал меня, чтобы использовать в качестве дешевой рабочей силы, вместо того чтобы выдвинуть меня в ре-лары!
– А ты ему хлыстом грозил!
– Ну, у нас вышел спор, – спокойно сказал Совой. – А у меня в руке случайно оказался хлыст.
– Ты на него им размахивал, – заметил Вилем.
– Я просто катался верхом! – с жаром возразил Совой. – Если бы я пришел на занятия от шлюхи и размахивал на него корсетом, на это бы никто и внимания не обратил!
За столиком воцарилось молчание.
– Вот я себе это представил… – сказал Симмон и покатился от хохота вместе с Вилемом.
Совой, сдерживая улыбку, обернулся ко мне:
– В одном Сим прав. Следует сосредоточить усилия на чем-нибудь одном. А иначе в конце концов станешь таким, как Манет, вечным э-лиром. – Он встал и одернул одежду. – Ну, как я выгляжу?
Нельзя было сказать, что Совой одет по последней моде, поскольку он упорно придерживался модеганской манеры одеваться. Однако же нельзя было отрицать, что в своих шелках и замше благородно-сдержанных цветов смотрится он весьма впечатляюще.
– А в чем дело? – спросил Вилем. – Хочешь Симу свидание назначить?
Совой улыбнулся:
– Увы, я вынужден вас покинуть. У меня назначена встреча с дамой, и вряд ли наши сегодняшние пути заведут нас на этот конец города.
– Ты не сказал, что у тебя свидание! – возмутился Сим. – Как же мы втроем в уголки-то играть будем?
Надо сказать, Совой вообще сделал нам одолжение, согласившись пойти сюда. Он несколько фыркал над тем, какие кабаки предлагали Вил с Симом. Трактир Анкера был достаточно дешевым, чтобы выпивка была нам по карману, при этом достаточно приличным, чтобы не беспокоиться, что кто-нибудь тебя облюет или полезет в драку. Мне тут нравилось.
– Нет, вы хорошие товарищи и собутыльники, – сказал Совой. – Однако девиц среди вас нет, да и хорошенькими вас не назовешь, разве что Симмона. – Совой подмигнул ему. – Ну, скажите честно: кто из вас не бросил бы остальных, если бы его ждала дама?
Мы нехотя согласились. Совой ухмыльнулся. Зубы у него были очень белые и ровные.
– Я велю девушке подать вам еще выпивки, – добавил он на прощание. – Смыть горечь расставания!
– А он недурной мужик, – задумчиво заметил я, когда Совой удалился. – Для благородного-то.
Вилем кивнул.
– Он ведет себя так, словно знает, что он выше тебя, но при этом не смотрит на тебя свысока, потому что понимает, что это не твоя вина.
– Ну так и к кому ты намерен пристать? – спросил Симмон, положив локти на стол. – Вряд ли к Хемме.
– И не к Лоррену! – с горечью вздохнул я. – Будь он проклят двенадцатикратно, этот Амброз! А как бы мне хотелось работать в архивах!
– Брандер тоже отпадает, – сказал Сим. – Если уж Хемме тебя невзлюбил, Брандер будет на его стороне.
– А как насчет ректора? – спросил Вилем. – Лингвистика, языки? На сиарском ты уже говоришь, хотя акцент у тебя варварский.
Я покачал головой:
– Может, к Мандрагу? С химией я дел имел достаточно много. А от химии до алхимии всего один шаг.
Симмон расхохотался:
– Вот все думают, будто химия с алхимией похожи! А ведь это не так. Между ними нет ничего общего. Просто так вышло, что они обитают в одном доме.
Вилем медленно кивнул:
– Хорошо сформулировано.
– А потом, – сказал Симмон, – в прошлой четверти Мандраг взял сразу двадцать новых э-лиров. Я слышал, как он жаловался, что у него слишком много народу.
– Если пойдешь в медику, тебе предстоит долгий путь, – сказал Вилем. – Арвил упрям, как чугунная болванка. Он нипочем не уступит.
И принялся рубящими жестами отмерять время:
– Шесть четвертей – э-лиром. Восемь четвертей – ре-ларом. Десять – эль-те.
– И это самое меньшее! – добавил Симмон. – Вон, Мола у него уже почти три года в ре-ларах ходит.
Я попытался себе представить, где возьму плату за обучение на шесть лет.
– Нет, у меня, наверное, терпения не хватит, – сказал я.
Подошла служанка с подносом выпивки. Трактир Анкера был полон лишь наполовину, так что она не очень забегалась, разве что щеки раскраснелись.
– Ваш знатный друг уплатил за этот круг, и за следующий тоже! – сказала она.
– Совой нравится мне все больше и больше! – сказал Вилем.
– Однако, – сказала она, не давая Вилу дотянуться до кружки, – он забыл уплатить за то, что хватал меня за задницу! – Она обвела нас взглядом. – Я надеюсь, вы уплатите по этому счету?
– Да он… он не то имел в виду! – виновато замямлил Сим. – Просто в их обществе это как-то более принято…
Девушка закатила глаза, лицо у нее смягчилось:
– Ну а в нашем обществе в качестве извинения вполне сгодятся щедрые чаевые.
Она протянула Вилу его кружку и повернулась, чтобы уйти, уперев в бедро опустевший поднос.
Мы проводили ее взглядом. Каждый из нас думал о своем.
– Кстати, я обратил внимание, что кольца он выкупил, – заметил я наконец.