– Он блестяще сыграл в бассат вчера вечером, – сказал Симмон. – Взял шесть дуплетов подряд и сорвал банк.
– За Совоя! – Вил вскинул жестяную кружку. – Пусть его удача сопутствует ему в учебе, а нам – в выпивке!
Мы чокнулись и выпили, а потом Вилем вернулся к прежней теме: – Остаются Килвин и Элкса Дал. – Он поднял два пальца.
– А как же Элодин? – перебил я.
Оба посмотрели на меня непонимающе.
– А что Элодин? – спросил Симмон.
– Ну, вроде, приятный дядька, – сказал я. – Почему бы мне к нему не пойти?
Симмон расхохотался. И даже Вилем скупо улыбнулся.
– Ну а что? – осведомился я.
– Элодин никого ничему не учит, – объяснил Сим. – Ну, разве что эксцентричности для продолжающих.
– Ну, должен же он что-то преподавать! – возразил я. – Он же магистр, разве нет?
– Сим прав. У Элодина дома скучно, – Вил постучал себя по лбу.
– Не все дома, – поправил Симмон.
– Не все дома, – поправился Вил.
– Ну, он выглядит немного… странным, – согласился я.
– Да, ты действительно весьма наблюдателен, – сухо сказал Вилем. – Неудивительно, что ты попал в арканум в столь нежном возрасте!
– Полегче, Вил, он же тут провел чуть больше оборота!
Симмон обернулся ко мне:
– Лет пять назад Элодин был ректором.
– Элодин?! – я не сумел скрыть недоверия. – Но он же так молод, и к тому же…
Я осекся, не желая произносить вслух первое, что пришло мне на ум: «сумасшедший».
– Необычайно талантлив, – закончил за меня Симмон. – И не так уж он молод, если принять во внимание, что в университет его приняли, когда ему едва исполнилось четырнадцать.
Симмон посмотрел на меня:
– В восемнадцать он уже стал полноправным арканистом. Потом он еще несколько лет остался в универе гиллером.
– Гиллером? – переспросил я.
– Гиллеры – это арканисты, которые остались при универе, – пояснил Вил. – Они в основном преподают. Вот знаешь Каммара из фактной?
Я покачал головой.
– Высокий, весь в шрамах, – Вил указал на половину своего лица. – Одноглазый.
Я мрачно кивнул. Каммара трудно было не заметить. Вся левая половина его лица представляла собой сплошную сетку шрамов, которые расходились в разные стороны, оставляя пролысины в черной шевелюре и бороде. Поверх пустой левой глазницы он носил повязку. Он был живым примером того, как опасна может быть работа в фактной.
– Ну да, я его видел. Так он полноправный арканист?
Вил кивнул:
– Он главный помощник Килвина. Он преподает сигалдри новичкам.
Сим кашлянул:
– Так вот, я говорю, что Элодин был самым молодым студентом за всю историю, самым молодым арканистом и самым молодым ректором.
– И все равно, – сказал я. – Нельзя не признать, что немного странно выбирать такого человека ректором.
– Он такой не был, – сдержанно возразил Симмон. – Это было до того, как все случилось.
Видя, что он молчит, я спросил:
– Что – «все»?
Вил пожал плечами:
– Что-то. Об этом никто не говорит. Его посадили в Череповку и держали там, пока у него мозги более или менее не встали на место.
– Не хочется мне об этом думать, – сказал Симмон, нервно ерзая на стуле. – Ну, то есть один-два студента сходят с ума каждую четверть, верно? – Он взглянул на Вилема: – Слихта помнишь?
Вилем угрюмо кивнул.
– Такое может случиться с любым из нас.
Ненадолго воцарилось молчание. Оба они прихлебывали выпивку, глядя куда-то в пространство. Мне хотелось расспросить их поподробнее, но я видел, что это больная тема.
– Как бы то ни было, – вполголоса сказал Сим, – я слышал, что его из Череповки так и не выпустили. Я слышал, что он сбежал!
– Ну, – сказал я, – ни один арканист, стоящий своей соли, не даст держать себя взаперти! Так что это неудивительно.
– Да ты там бывал хоть раз? – спросил Симмон. – Она нарочно построена так, чтобы держать взаперти арканистов. Сплошной усиленный камень. Обереги на дверях и на окнах… – Он покачал головой. – Просто не представляю, как оттуда можно выбраться, даже если ты магистр.
– Это все мимо дела, – твердо сказал Вилем, заставляя нас вернуться к теме. – Килвин тебя позвал в фактную. Произвести на него впечатление – твой самый надежный шанс сделаться ре-ларом.
Он обвел взглядом нас двоих.
– Согласны?
– Согласен, – ответил Симмон.
Я кивнул, но колесики у меня в голове стремительно крутились. Я думал о Таборлине Великом, что знал имена всего на свете. Думал об истории, слышанной от Скарпи в Тарбеане. Об арканистах он не упоминал – только об именователях.
И об Элодине, магистре имен, и о том, как бы найти к нему подход.
Глава 45Интерлюдия. Кабацкая история
Квоут махнул рукой, Хронист протер кончик пера и потряс рукой. Баст от души потянулся, не вставая с места, заведя руки за спинку стула.
– А я уже почти и забыл, как быстро все это произошло, – задумчиво сказал Квоут. – Это, похоже, и были самые первые истории, которые стали рассказывать обо мне.
– Они и теперь ходят по университету, – сказал Хронист. – Я слышал три разных версии истории о том, как ты читал лекцию. И о том, как тебя выпороли, тоже. Это после этого тебя прозвали Квоутом Бескровным?
Квоут кивнул:
– Наверное, да.
– Реши, раз уж мы начали задавать вопросы, – застенчиво сказал Баст, – мне было бы интересно: отчего же ты не попытался отыскать Скарпи?
– Ну а что я мог сделать, Баст? Вымазать лицо сажей и отважно устроить ему ночной побег? – Квоут коротко, невесело хохотнул. – Его же арестовали за ересь! Все, что я мог, – это надеяться, что у него и в самом деле есть друзья среди церковников.
Квоут перевел дух.
– Однако самая простая причина – пожалуй, и наименее приятная. Правда в том, что я жил не в сказке.
– Знаешь, Реши, кажется, я тебя не понимаю, – сказал озадаченный Баст.
– Ну, Баст, вспомни все сказки, которые ты слышал. Вот есть мальчик, герой. Его родители гибнут. Он отправляется мстить. Что происходит дальше?
Баст замялся. Лицо у него было озадаченное. И Хронист ответил на вопрос вместо него:
– Он находит помощника. Хитроумную говорящую белку. Старого пьяницу-фехтовальщика. Безумного лесного отшельника. Кого-то в этом духе.
Квоут кивнул:
– Именно! Он находит безумного лесного отшельника, доказывает ему, что он человек достойный, и узнает имена всего на свете, как Таборлин Великий. И вот в его распоряжении оказывается могущественная магия – и что он делает тогда?
Хронист пожал плечами:
– Находит мерзавцев и убивает их.
– Ну разумеется! – величественно сказал Квоут. – Чисто, быстро – и проще, чем соврать. Мы знаем, чем все кончится, чуть ли не до того, как все началось. Вот почему всем так нравятся сказки! Они дают нам ясность и простоту, которой так недостает в реальной жизни.
Квоут подался вперед.
– Будь это какая-нибудь кабацкая история, состоящая из полуправды и бессмысленных приключений, я поведал бы вам, что все время, проведенное мной в университете, было посвящено одной-единственной цели. Я выучил бы имя ветра, вечно переменчивое, поехал и отомстил чандрианам. Раз – и все!
Квоут звонко щелкнул пальцами.
– Это была бы занимательная история, однако это была бы неправда. А правда такова. Я три года оплакивал своих родителей, и боль постепенно притупилась. – Квоут примирительно махнул рукой и скупо улыбнулся. – Я не стану вам лгать. Бывали времена, глубокой ночью, когда я лежал на своей узкой койке в «конюшнях» без сна, отчаянно одинокий, времена, когда я давился скорбью, такой бесконечной и пустой, что мне казалось, будто она меня задушит.
Бывали времена, когда я видел мать, держащую ребенка, или отца, смеющегося вместе с сыном, и во мне вспыхивал гнев, жаркий и яростный, вместе с воспоминаниями о крови и вони паленого волоса.
Квоут пожал плечами.
– Но моя жизнь не сводилась к мести. Мне предстояло иметь дело с препятствиями, более чем реальными. Нищета. Низкое происхождение. И враги, которых я нажил себе в университете, были для меня куда опаснее чандриан.
Он жестом велел Хронисту снова взяться за перо.
– Но, несмотря на все это, все равно видно, что даже самая сказочная история все же содержит обрывки истины: ведь я и в самом деле нашел нечто вроде безумного лесного отшельника!
Квоут улыбнулся.
– И я действительно был твердо намерен выучить имя ветра.
Глава 46Ветер, вечно переменчивый
Отыскать Элодина оказалось не так-то просто. У него был свой кабинет в «Пустотах», но он, похоже, никогда там не появлялся. Зайдя в «журналы и списки», я выяснил, что предмет он преподает только один: «невероятное счисление». Однако это никак не помогло мне его выследить: если верить расписанию, время занятий было «сейчас», а место – «всюду».
В конце концов, я чисто случайно заметил его на другом конце многолюдного двора. Элодин был в черной магистерской мантии, что случалось не так уж часто. Я шел в медику на наблюдения, однако решил, что уж лучше я опоздаю на занятия, чем упущу случай поговорить с ним.
К тому времени, как я пробился сквозь полуденную толпу и догнал Элодина, мы с ним оказались на северном конце университетской территории, на широкой проселочной дороге, ведущей в лес.
– Магистр Элодин! – сказал я, бегом догоняя его. – Я надеялся с вами поговорить…
– Что за жалкая, убогая надежда! – сказал он, не замедляя шага и не глядя в мою сторону. – Цельтесь выше! Молодой человек должен пылать высокими стремлениями!
– Хорошо: я надеялся учиться именам, – сказал я, шагая в ногу с ним.
– Перелет, – сообщил он будничным тоном. – Попробуйте еще раз. Где-то посередине.
Проселок свернул, и университетские здания скрылись за деревьями.
– Я надеюсь, что вы возьмете меня в ученики, – попробовал я еще раз. – И научите тому, чему сочтете нужным.
Элодин вдруг резко остановился и развернулся в мою сторону.