Она кивнула на соседний столик. Столик был пуст, но на нем стояла пара бокалов с вином.
Они вместе развернулись и рука об руку направились к своему столику. Денна оглянулась на меня через плечо и повела бровями – как будто плечами пожала. Я понятия не имел, что это должно означать.
Совой жестом пригласил меня присоединиться к ним и выдвинул свободный стул, чтобы мне было куда сесть.
– Мне просто не верилось, что это ты там внизу, – сказал он мне. – Я подумал было, что это твой голос, но…
Он жестом напомнил, что мы не где-нибудь, а в «Эолиане».
– Третий ярус – уютное убежище для юных влюбленных, но вот вид на сцену отсюда оставляет желать лучшего. А я и не знал, что ты играешь.
Он обвил длинной рукой плечи Денны и улыбнулся своей обаятельной улыбкой.
– Ну, время от времени, – небрежно сказал я, садясь за стол.
– Повезло тебе, что нынче вечером я решил, что мы пойдем развлекаться в «Эолиан», – сказал Совой. – Иначе бы тебе подпевало только эхо да сверчки.
– Стало быть, я твой должник! – сказал я ему с почтительным поклоном.
– Можешь со мной сквитаться: в следующий раз, как сядем играть в уголки, возьми в партнеры Симмона, – ответил он. – Тогда это ты окажешься в проигрыше, когда этот олух заявит высокую карту с одной парой.
– По рукам, – сказал я. – Хотя это прискорбно!
Я обернулся к Денне:
– Ну а вы? Я вам чрезвычайно обязан – чем я могу отплатить? Просите все, что угодно, – и оно ваше, если это в моих силах.
– В ваших силах? – шутливо переспросила она. – Ну а на что же вы способны, не считая того, что вы играете так прекрасно, что сам Тейлу и все ангелы его расплакались бы, слушая вас?
– Пожалуй, я способен на все, – легкомысленно ответил я. – Если вы меня об этом попросите.
Она рассмеялась.
– Опасно говорить женщинам такие вещи! – заметил Совой. – Тем более этой женщине. Она же потребует от тебя принести ей листок с поющего дерева на краю земли!
Она откинулась на спинку стула и устремила на меня коварный взгляд.
– Листок с поющего дерева… – задумчиво повторила она. – А приятно, должно быть, его иметь! Принесете, если я попрошу?
– Принесу, – ответил я и с изумлением обнаружил, что говорю правду.
Она как будто всерьез призадумалась, потом шутливо покачала головой:
– Нет, не могу же я отправить вас в такую даль! Придется попросить вас об услуге в другой раз.
Я вздохнул:
– Так я, значит, остаюсь вашим должником…
– О нет! – вскричала она. – И вновь в печали он, мой Савиен…
– Я в печали оттого, что боюсь так никогда и не узнать вашего имени. Так и буду про себя называть вас «Фелуриан», – сказал я. – Но это может привести к неприятной путанице…
Она взглянула на меня оценивающе:
– Фелуриан? Я, пожалуй, была бы польщена, если бы не думала, что вы лжете.
– Лгу, я?! – возмутился я. – Когда я вас увидел, моя первая мысль была: «Фелуриан! О, что я натворил! Зачем впустую тратил время я, ища себе подобных поклоненья? И если только вспомнить все мгновенья, что я столь безоглядно расточил, истратить их я б мог куда умней, в сиянье ярче светлых летних дней!»
Она улыбнулась:
– Вы не только лжец, вы еще и вор! Вы это украли из третьего действия «Деоники».
Она еще и «Деонику» знает?
– Виноват! – как ни в чем не бывало признался я. – Но это еще не значит, что это неправда!
Она улыбнулась Совою и снова обернулась ко мне:
– Лесть – вещь приятная, однако же лестью вы моего имени не вызнаете! Совой упоминал, что вы с ним учитесь в университете, а это значит, что вы имеете дело с темными силами, которые лучше бы оставить в покое. Получив мое имя, вы обретете надо мной чудовищную власть!
Ее губы были сложены в серьезную мину, однако в уголках ее глаз и в наклоне головы играла улыбка.
– Ну, еще бы! – ответил я, не менее серьезно. – Но я могу предложить вам сделку. Я в ответ дам вам свое имя! И тогда я тоже окажусь в вашей власти.
– Вы мне пытаетесь продать мою же собственную рубашку, – возразила она. – Ваше имя известно Совою. И, даже если он мне его пока не сказал, я могу его узнать в мгновение ока!
– И то верно! – сказал Совой, явно обрадовавшись, что мы вспомнили о его присутствии. Он взял ее руку и поцеловал ей запястье.
Я только рукой махнул.
– Он может вам его сказать, – возразил я. – Но дать его вам могу только я!
Я положил ладонь на стол.
– Так что предложение остается в силе. Мое имя в обмен на ваше. Идет? Или вы хотите, чтобы я вынужден был всегда думать о вас как об Алойне и никогда – как о вас самой?
Ее глаза весело сверкнули.
– Ну хорошо, – сказала она, – но, чур, вы первый!
Я подался вперед, сделав ей знак поступить так же. Она отпустила руку Совоя и подставила мне ухо. И я со всей должной суровостью прошептал ей на ухо: «Квоут!» От нее слабо пахло цветами – это, должно быть, были духи, – но, помимо этого, там присутствовал и ее собственный запах: от нее пахло зеленой травой и дорогой после короткого весеннего дождика.
Потом она снова откинулась на спинку своего стула и как будто призадумалась.
– Квоут… – сказала она наконец. – Да, вам идет. Квоут…
Глаза у нее искрились, как будто она знала какой-то потаенный секрет. Она произнесла мое имя медленно, словно пробуя его на вкус, и кивнула, отвечая собственным мыслям.
– А что оно значит?
– О-о, многое! – ответил я, изо всех сил подражая тону Таборлина Великого. – Однако же вам меня не сбить! Я уплатил свою цену, и теперь я в вашей власти. Назовете ли вы мне свое собственное имя, чтобы я мог звать вас по имени?
Она улыбнулась и снова подалась вперед. Я поступил так же. Я повернул голову вбок и почувствовал, как выбившаяся прядь ее волос коснулась меня.
– Дианне! – ее теплое дыхание перышком коснулось моего уха. – Дианне!
Мы оба опустились на свои сиденья. Видя, что я молчу, она спросила:
– Ну?
– Я запомнил его, – заверил я. – Не хуже своего собственного.
– Ну так назовите его!
– Я хотел бы его приберечь, – с улыбкой объяснил я. – Такими дарами, как этот, разбрасываться не годится.
Она смотрела на меня.
Я сдался.
– Дианне, – повторил я. – Дианне. Вам тоже идет.
Мы сидели, не сводя глаз друг с друга, но тут я заметил, что Совой смотрит на меня весьма недвусмысленным взглядом.
– Ну, мне, пожалуй, стоит вернуться вниз, – сказал я, поспешно вставая из-за стола. – Мне надо встретиться с важными людьми…
Про себя я скорчился, осознав, как неловко это прозвучало, но я не мог придумать менее неловкого способа взять эти слова обратно.
Совой встал и пожал мне руку – ему явно не терпелось от меня избавиться.
– Ты хорошо выступил, Квоут! Ну, до встречи.
Я обернулся к Денне и увидел, что она тоже встала. Она встретилась со мной взглядом и улыбнулась:
– Надеюсь тоже с вами увидеться. – Она протянула мне руку.
Я ответил ей своей лучшей улыбкой.
– Надеяться не вредно!
Я хотел, чтобы вышло остроумно, но, едва я это произнес, как фраза показалась мне хамской. Надо было уходить, пока я не выставил себя еще большим ослом. Я поспешно пожал ей руку. Рука была чуть прохладная на ощупь. Мягкая, нежная и сильная. Целовать ей руку я не стал: Совой был мой друг, с друзьями так не поступают.
Глава 59Зная все это
Долго ли, коротко ли, а я все-таки напился – не без помощи Деоха и Вилема.
Так и вышло, что трое студентов нетвердой стопою возвращались к себе в универ. Взгляните, вот они идут, слегка пошатываясь. Вокруг все тихо, и, когда колокол на башне отбивает поздний час, это не столько нарушает тишину, сколько подчеркивает ее. Сверчки тоже чтят тишину. Их стрекотанье – словно аккуратные стежки в ее ткани, такие мелкие, что они почти незаметны.
Ночь окутывает их теплым бархатом. Звезды, бриллианты, пылающие в безоблачном небе, делают дорогу у них под ногами серебристо-серой. Университет и Имре суть два сердца понимания и искусства, могущественнейшие на все четыре конца цивилизованного мира. Здесь же, на дороге между ними, нет ничего: лишь старые деревья да высокая трава, клонящаяся на ветру. Ночь идеальна на свой, дикий, лад – она почти пугающе прекрасна.
Трое юношей: один черноволосый, один светловолосый, один – за неимением лучшего слова – огненный, – не обращают внимания на ночь. То есть, может быть, отчасти и обращают, но они молоды, пьяны и заняты тем, что в глубине души уверены: они никогда не состарятся и не умрут. Еще они знают, что они друзья и у них есть общая любовь, которая никогда их не покинет. Юноши знают еще много разных вещей, но ничто из них не выглядит столь важным, как это. Может, они и правы.
Глава 60Удача
На следующий день я явился на экзаменационную жеребьевку с первого в своей жизни похмелья. Я чувствовал себя усталым, меня подташнивало. Я встал в самую короткую очередь, пытаясь не слушать гам сотен студентов, которые сновали вокруг, покупали, продавали, торговались и ныли из-за выпавших им жребиев.
– Квоут, сын Арлидена, – сказал я, когда, наконец, подошла моя очередь. Скучающая женщина записала мое имя, и я вытащил плашку из бархатного черного мешочка. На плашке значилось: «Хаэтен, полдень». Через пять дней, времени на подготовку полно!
Но, когда я уже хотел было вернуться в «конюшни», в голову мне пришла идея. А нужно ли мне вообще готовиться? А главное, много ли толку мне будет от той подготовки, если я не могу пользоваться архивами?
Хорошенько это обдумав, я вскинул над головой руку с оттопыренными средним и большим пальцами, давая знать, что мне выпало время через пять дней и я готов его продать.
Вскоре ко мне подошла незнакомая студентка.
– Четвертый день, – сказала она, показывая свой жребий. – Готова поменяться за йоту.
Я покачал головой. Девушка пожала плечами и отошла.
Ко мне подошел Гальвен, ре-лар из медики. Он поднял указательный палец, давая понять, что у него время на сегодня, после полудня. Судя по кругам у него под глазами и озабоченному выражению лица, вряд ли он был готов сдавать экзамены прямо сегодня.