«Как здесь красиво», — вспоминал Синдзи ее слова. «Кто я?»
На третий день он заметил, что его палач стиснула кулаки, и понял, что все плохо. Ее глаза поминутно закрывались, и каждый раз, когда она открывала их, там оставалось все меньше жизни. Капитан не знал, что ему делать — просто не знал, лекарства и дезактиваторы на нее не действовали, и когда алый взгляд почти потух…
— Я взял ее на руки и начал носить по т-трюму. Что-то ей рассказывал — не помню, что, к-какую-то ерунду.
Обормот в огромном, как шкаф, скафандре высшей защиты и голая девушка у него на руках. Наверное, это было даже красиво: беглец, его убийца и писк дозиметров, сообщающих, что уровень радиации куда ниже, чем градус неожиданной трагедии в трюме. По законам красивых сказок она пришла в себя — всего на секунду, чтобы сказать, что ей нужен холод. А вот дальше началась сказка грустная.
Я вздохнула, а он снова поменял тему, и снова — вовремя.
— М-мы возьмем несколько контрактов, Аска.
— Самых-самых жирных, — мечтательно сказала я, купаясь в теплой уверенности.
— П-по-любому. А п-потом решим, на что тратить деньги: на дорогого хакера, н-на подкуп чиновников.
«Ты снова откладываешь решение», — хотела сказать я.
И сказала. Но уже во сне.
Глава 11
Каждый звездный пилот просто обязан любить море. Ну как же, мы ведь ложимся в дрейф, найтуем, торпедируем, причаливаем, выходим на траверс… Ну, и классы кораблей нам тоже подарили те времена, когда люди только смотрели в небо, запуская скорлупки по водной глади. Космос заменил нам море — и приучил скучать по морям. Порой ты стоишь на берегу в скафандре, потому что это океан не воды, а жидкого азота, и прибой может влегкую перебить становый киль легкому транспорту. Ведь что такое аш-два-о в космосе? Это такая цистерна в пищеблоке. Или противные вездесущие шарики, если у вас испортился гравитационный привод.
Море — это вот это. Когда до горизонта. Когда волны. Главное — это вода. И солнце невысоко над гребнями, и ровный пляж.
Словом, у меня отличное отношение к морю вообще и весьма прохладное — к моему пребыванию на море в частности.
— Заррадан заходит, м'сэры. Позволите поменять зонтики?
Я кивнула, и мягкие шаги стали еще ближе. Кошка. Ненавижу кошек. Баронианец забрал синеватый полупрозрачный зонт и поставил новый — розоватый. Основное светило этого курорта пряталось за заросли ершистых деревьев, а второе только-только входило в зенит.
— Крупный экземпляр, — сказала Майя, глядя вслед уходящему кошаку.
— Второй пол, — лениво сообщила я. — Они самые крупные.
— И самые все-таки… Ммм… Эстетичные, что ли.
Я пожала плечами и снова опустила очки на лицо. Заход одного из солнц ничего не исправил: жара стояла невыносимая, и если бы не щекочущие пробежки бриза по телу, я бы рванула купаться. Облизывать верхнюю губу и хлестать сладкую, ни разу не освежающую дрянь мне надоело. А вот с Ибуки для разрядки нервов стоит потрепаться.
— Не знаю. Мне до эстетики этих граждан никакого дела нет. Вот первый пол у них самый неприятный в боевом смысле. Сплошь энергетики и отменные стрелки.
— Ну, логично, — сказала докторша. — Защита плода, потомства… Такой боец должен быть эффективен. С их-то родной планетой.
— Лучше бы семьи нормальные сооружали, ага.
Майя согласно угукнула, повозилась на своем шезлонге и икнула:
— Слушай, а мы вот бодро их обсуждаем… Как они вообще к таким вещам относятся?
— Пффф. Да нормально. Чтоб ты знала, техническую разницу наших с тобой, гм, молочных желез они обсудили еще до пляжа.
Ибуки замолчала: во-первых, осмысливала, во-вторых, дулась. Осмысливать, правда, тут особо было нечего, если ты хоть чуток знаком с баронианскими обычаями. Им плевать на прелести человеческих женщин, но на вопросах морфологии тела они прямо-таки двинутые. А вот обижаться икающей гражданке стоило разве что на природу, потому как в купальниках мы с ней сразу разошлись по весовым категориям А-класса и С-класса. И я от скуки уже трижды ей на это намекнула.
— Как там, эм, Валкиин? — наконец подала голос Майя.
— Откуда я знаю? Судя по времени, должен как раз выходить на финишную стадию переговоров.
— Я не в том смысле. Вы с ним за последнее время здорово сблизились.
Я зевнула и повернула голову. Майя с деланным безразличием изучала сквозь зонтик небо. Среди туч радугой плелся атмосферный серфер — огромная красивая тварь, и не скажешь сразу, что он всего лишь воздушным планктоном отъедается.
— О, ну у нас с ним все круто, — сказала я. — И что ж ты хочешь знать о нас?
И Майя спросила. Я моргнула. Потом еще раз.
— Так. Это, отодвинь свой шезлонг подальше от меня, извращенка. И если что, я тебя не знаю.
Ибуки хихикнула и бодрым глотком отхлебнула напитка.
Я старательно изобразила румянец, что при жаре было совсем не сложно, и попыталась представить нас со стороны. Все выглядело просто здорово: две отвязные барышни, спутницы капитана, вовсю пользуются гостеприимством лорда Яуллиса, пока на вилле идут переговоры. Пляж, море, напитки, болтовня. Проблема была в том, что кто-то из нас по-любому должен быть телохранителем, а значит, в случае чего, — первой мишенью.
Радует одно: баронианцы, хоть и стараются, крайне плохо анализируют людей. Тем более, типажи у нас с Майей были противоречивые. Я — высокая, с подозрительной для девчонки мускулатурой, свечусь на сканерах как носитель имплантатов. Майя — щупленькая, вся такая мальчиковая, тоже куча разной дряни по уголкам тела. С другой стороны, обе ведем себя как стервы и дуры, ничем не интересуемся, хлещем дармовое угощение и жаримся на пляже. Конечно, я вряд ли кого-то обманула своим: «Упс, заблудилась, а где здесь к морю?» — и секьюрити поняли, что я изучала схему безопасности поместья. Да и медицинский скафандр доктора Ибуки подозрительно напоминает боевой.
В идеале было бы шлепнуть нас обеих в начале заварушки, но баронианцы именно потому и слывут отличными вояками, что сначала думают, потом расставляют приоритеты, и только затем что-то предпринимают. Хороший стратег при территориальном преимуществе выбьет вражеского ферзя, а там и свои условия, глядишь, без драки можно навязать. А учитывая, что хозяин — известный интеллектуал, я не сомневалась, что сейчас эта самая охрана напряженно анализирует каждое наше слово.
И продержаться нам осталось всего семь минут.
— Ну что, переодеваться? — предложила Майя.
«Молодец, докторша. По часам».
— Ага. Хватит, а то сгорим.
— Мы уходим! — помахала Майя пляжному смотрителю, и пегий кошак слегка поклонился.
Я неторопливо встала, закинула полотенце на плечо и поплелась к раздевалке. Белое стрельчатое здание подплывало в мареве дрожащего воздуха. Вне зонтика на мир опускалась открытая духовка, она прогревала все и вся, и меньше всего мне сейчас хотелось с кем-то драться. Бисеринки пота щекотно покалывали по всему телу, и я с кислым оптимизмом уповала на душ.
«Если кэп еще не начал игру, то помыться дадут. Ты это, не торопись, заика, хорошо?»
В раздевалке было прохладнее, и я метнулась к открытому душу. Надеюсь, моя скорость выглядела как «надоела жара», потому что удовлетворенно стонать я даже для виду не хочу. Майя возилась с нашими полотенцами.
— А я…
— Обойдешься. Одевай скафандр, — буркнула я из-под струй, кажущихся ледяными. — У тебя там хотя бы гель.
Майя спорить, по счастью, не стала и оперативно распрямила остов своей медицинской сбруи, защелкивая на себе всякие браслеты, зажимы, суставные кольца. Я неспешно выбралась из-под душа и занялась переодеванием. Снять купальник — натянуть белье. Штаны. Высокие ботинки — небо, благослови изобретателей автошнуровки.
В голове бился таймер, и когда я потянулась за блузо-курткой, там еще оставались циферки.
А вот у охраны — нет.
— Не двигаться.
Одна кошка запрыгнула в окно, другая проскочила сквозь дверь.
Так. Длинноствольные «талдамы» — скверная штука как для пистолета. А что еще хуже — не обращая почти никакого внимания на Майю, чертовы гладкошерстные встали слева и справа от меня, наводя свое оружие.
— Снимите скафандр, м'сэра, — распорядился тот, что слева, покосившись на Майю. — Пока вашему компаньону не стало худо.
«А вы все-таки изучаете людей».
Баронианцы слишком индивидуалистичные, чтобы отреагировать на угрозы ближнему или ближним — в любом количестве и любой степени ценности. Именно по этой причине у них нет терроризма.
У охраны сейчас территориальное преимущество, огневое преимущество, психологическое преимущество. Но из всех мест, где нас могли перехватить, я больше всего надеялась на раздевалку — просто потому, что здесь они вынуждены стоять очень близко ко мне.
«Талдам-65», ударный пистолет. Триста двенадцать миллиметров длины, ракетный патрон «марк шесть». Снаряженный вес — два четыреста двадцать. Центр тяжести…
Я взмахнула руками, ударяя по вытянутым ко мне стволам.
Двойной выстрел в стены — кошаки успели синхронно вжать спуск, прежде чем касательные шлепки лишили их стволов. Оружие развернуло в воздухе, а я уже знала, что все удалось, знала, где должны быть мои ладони, как согнуть пальцы, где кнопки шокового режима… Говорят, что в стрессовой ситуации человек не умеет четко и осмысленно размышлять. Не умеет? Вот вам.
Майя в безопасности. Мы четко договорились: она сначала оперативно падает на пол, а потом принимает прочие оперативные решения.
И я проверила, так ли это.
Триггер шокового режима распаян — за его счет увеличили магазин.
«Зря вы так. Зря вы так со мной».
И я успела спустить курки обоих стволов, прежде чем охрана хотя бы двинулась в стороны.
В раздевалке стояла пыль взорванной первыми выстрелами штукатурки, с пола вскакивала Майя, а я, низко пригнувшись, пошла к двери. Секьюрити можно не проверять: хоть они и баронианцы, но мозги у них там же, где и у нас.