Мужчины в недоумении переглянулись и, освещая путь фонариком, вступили в мглистое пространство разинутой пасти.
— Нет сомнений, что девица переодевалась именно здесь.
Они шли по узкому коридору административной части, и каждое слово и каждый шаг отдавались гулким эхом. Пахло известкой, цементом и нитроэмалью. По всему было видно, что в административной части ремонт уже закончен. В торговый зал их вывела недавно сконструированная арка, выложенная из кирпича и еще не заштукатуренная. Зал представлял собой склад стройматериалов. Здесь было не так темно, как в остальной части здания. Сквозь запыленные витрины проникал свет с улицы, и даже можно было прочитать название бара — «Ромашка». Балуев подошел к витрине вплотную и воскликнул:
— Вот и разгадка! Они следили за тобой отсюда. Вся улица как на ладони! Видимость, конечно, не ахти какая, но твой «опель» им врезался в память, и уж его они не упустили!
Федор встал рядом и кивнул в знак согласия.
— Похоже, так оно и было.
Они простояли еще несколько минут, будто завороженные собственным открытием, и тронулись в обратный путь.
— Парню не следовало так подставляться, — рассуждал Балуев. — Бизнесмен, вскрывающий сейфы отмычкой, как это узнаваемо! Потянуло на старенькое? Или ремонт обошелся в копеечку, а кредиторы поджимали? — прикидывал он. — Да что я, в самом деле? Кому не хочется легких денежек, особенно если они в камешках и лежат в обыкновенном гараже, замки которого можно вскрыть мизинцем?
Федор следовал за философствующим Геннадием молча, понурив голову. Тот по-прежнему освещал путь, по возможности обследуя каждую щель.
— Это что еще такое? — вдруг остановился он. — Нам сегодня везет на незапертые двери.
Федор поравнялся с ним. Действительно, одна из дверей административной части была чуть приоткрыта.
— Само Провидение указывает нам цель! — с пафосом произнес Балуев неожиданно для себя самого и дернул дверь незапертого кабинета.
Они разом ахнули, разглядев за письменным столом человека, откинувшегося на спинку кресла. Окно, плотно закрытое жалюзи, не позволяло надеяться на дополнительное освещение.
— Надо включить свет, — предложил Федор. — Где тут выключатель?
— Не вздумай этого делать! — остановил его начальник. — И вообще постарайся больше ни к чему не прикасаться!
Он сразу смекнул, в чем дело, и начал принимать меры безопасности.
Человек, сидевший в кресле, был достаточно молод, худощав и, по-видимому, высок ростом. Густые черные волосы без пробора зачесаны назад, образуя пышную шевелюру.
Балуев подошел к нему ближе. На темно-синей футболке с надписью «Горизонт» отчетливо видны были черные пятна. Во лбу зияла черная дыра.
— Пуля прошла навылет, — заметил Геннадий, обратив внимание на запекшуюся кровь на спинке кресла. — Надо отдать должное этой девице — она последовательна в своих действиях.
Федор, казалось, не слушал его, он не отрывал взгляда от поверхности стола, где покоились руки убитого. Балуев посветил туда — на столе лежали связка ключей, две отмычки и две открытые деревянные коробки. Федор сразу узнал в них тару из-под изумрудов.
— Захвати их с собой, — распорядился начальник. — Нечего пускать ищеек по нашему следу.
Уже отъезжая от «Игрушек», Геннадий Сергеевич, едва переводя дыхание — к машине им вздумалось пробежаться, — сказал:
— Два простреленных мужика за одни сутки! Отчаянная девчонка! И, по всей видимости, ненавидит нашего брата. Так что, Федя, моли Бога, что встреча с ней для тебя окончилась не столь печально.
Федор вновь поймал себя на странной мысли. В груди кольнуло. С тупым, навязчивым упрямством ему хотелось видеть ее, смотреть в глаза и разгадывать виртуозное вранье.
Серебристый «крайслер» резко затормозил у небольшого двухэтажного особняка с верандой. Шаталин заказал себе дом на американский манер — с гостиной-залом, занимавшей почти весь первый этаж, и просторной спальней на втором этаже. Жил он в полном одиночестве, изредка покупая на ночь проституток. Друзей у него не водилось. Деловые встречи устраивал в ресторане. Иногда навещал родителей в деревне — это случалось не чаще одного раза в год. И гостил не больше недели. Не выдерживал: отец с матерью будто жили на другой планете, где Сане уже не хватало кислорода. Родители же, навестив его однажды, подивились Саниным хоромам, почему-то застеснялись сына, как-то разом замкнулись и с тех пор только присылали письма с приглашениями погостить у них.
Поотставшие немного «вольво» и «джип» встали поодаль, возле строящейся часовни. Из машин показались разудалые ребята, потягиваясь и зевая. Шаталин не стал их пересчитывать — в глазах и так прыгали цифры то на красном, то на черном поле. Он лишь сделал им ручкой и показал знаками: «Извините, братишки, в дом не зову». Один из них крикнул в ответ: «Спите спокойно, товарищ прораб!» — вызвав всеобщий гогот. «Идиоты! — выругался про себя Александр. — Неужели я был таким же?»
Охраны он не держал в доме намеренно. Во-первых, что охранять? Деньги его лежали в банке, антиквариатом он не баловался, произведений искусства не собирал, как некоторые. А если какой-нибудь мелкий воришка вздумает поживиться содержимым его холодильника, то разносолов он там не найдет, к тому же есть сигнализация. Во-вторых, знал по собственному опыту, что охрана — это лишь для самоуспокоения, она не спасет, когда ударят в колокола. Поэтому разудалые ребята под окнами его дома не могли вызвать у Шаталина ничего, кроме раздражения.
Он вошел в дом, сразу оказавшись в гостиной. Сбросил у порога ботинки. Свет включать не стал — уже было достаточно светло. Во всяком случае, голубая предрассветная вата в окнах позволяла безошибочно угадывать предметы. Он пробрался на кухню, чтобы перед сном присосаться к бутылочке пива, но, раскрыв холодильник, понял, что от задумки придется отказаться. Холодильник, к его изумлению, был абсолютно пуст. Даже полпачки сливочного масла, на котором он жарил себе гренки, исчезло. Вот тебе и сигнализация! Он сел на табурет. И только тогда вспомнил про свою утреннюю постельную находку. Он толком и не выяснил, кто она и откуда взялась. Девка же не стала церемониться с его продуктами. «Я убью эту суку!» — взревел в нем голодный вепрь, и Саня бросился наверх, в спальню.
Девица преспокойно дрыхла в его постели, широко раскинув руки и уронив одну из подушек на пол. Она пробудилась, когда распахнутая настежь дверь ударилась ручкой об стену. Он не дал ей опомниться. Подбежал и с размаху залепил пощечину. Она взвизгнула и ловко увернулась от нового удара.
— С добрым утром, красавица!
В следующий раз он был поточней и заехал ей кулаком в глаз. От этого апперкота девица улетела под кровать, прихватив с собой простыню и одеяло. Оглушенный праведным гневом, Саня не услышал, как стукнулся о паркетный пол какой-то тяжелый предмет. В попытке вытащить девушку из-под кровати, чтобы надавать ей новых тумаков, он наткнулся на дуло собственного пистолета, который всегда держал под подушкой.
— К стене, сволочь! — прокричала она не своим голосом. — Буду стрелять!
Уж он-то прекрасно знал, что пистолет заряжен и ей ничего не стоило нажать на курок.
Повинуясь, он отошел к стене и даже поднял руки. «Неужели это она?» — внимательно разглядывая лицо девушки, подумал Саня. В холодных светлых глазах отражалось единственное намерение, которое не обнадеживало, верхняя припухшая губа неприятно, по-волчьи подергивалась.
— Что тебе надо от меня, дура? Выгляни лучше в окно! На выстрел сбегутся лихие ребята и разделают тебя под орех! — Он был противен сам себе, оттого что пришлось прибегнуть к такой уловке. — Я тебя, кажется, в гости не звал?
— Меня подарили тебе! — снова заявила она и охрипшим голосом добавила: — Будь доволен подарком!
— Я ведь тебе ясно сказал, чтобы ты убралась!
— Ты разве припас для меня какое-нибудь платье? Или, по-твоему, я должна голышом ходить по улицам?
— Ладно, хватит базарить! Отдай «пушку»! — И он сделал шаг.
— Оставайся, где стоял! — приказала она, направив дуло пистолета ему в лицо. — Мне наплевать на твоих ребят! Главное — навсегда отучить тебя распускать руки! Твое счастье, что я голодна, — неожиданно сменила тему девица.
— Ничего себе! Она еще голодна!
— Молча-ать! — заорала она, и он окончательно убедился в том, что каждое слово, брошенное с издевкой, может оказаться для него последним. — Сейчас ты сбегаешь в магазин и принесешь нам чего-нибудь пожрать, — велела она уже не так грубо.
Слово «нам» в ее устах бальзамом пролилось ему на сердце. Раньше он бы не поверил, что до такой степени может обрадоваться какому-нибудь слову, тем более из бабьих уст. Шаталин вздохнул и даже усмехнулся.
— Это я сделал бы в любом случае — жрать-то хочется!
— Поторопись. И не вздумай звать сюда своих дармоедов. Я прожорлива. Им все равно ни хрена не достанется!
То ли нервы у Сани окончательно сдали, то ли последняя фраза действительно была остроумной, но его вдруг разобрал такой смех, что он не удержался на ногах и присел на корточки. Она; глядя на него, тоже начала дико ржать.
— Я пошел, Ваше Прожорливое Величество, — утирая слезы, сказал он и, подняв руки вверх, прошествовал к двери. Потом обернулся. — Возьми на кухне ложку и приложи к глазу. Помогает.
Через полчаса они уже поедали бутерброды с ветчиной и сыром, запивая их крепким кофе. Беседа протекала мирно, будто они были знакомы лет десять и каждое утро встречались за этим столом. Может, причиной тому послужил черный атласный халат с пистолетом в кармане, в который к приходу Шаталина облачилась девица?..
— Как тебя все-таки звать? — поинтересовался он.
— Люда.
— Вот врешь ведь! Врешь!
— На самом деле! — притворно возмутилась она. Левый глаз у нее совсем заплыл, и благодаря нелепому прищуру лицо стало еще лукавее.
— А я ведь тебя в какой-то момент принял за убийцу моего друга.
— Какого друга?