— Зачем?
— Он ведь должник Поликарпа.
— И что с того?
— Ну, не знаю, — пожала она плечами. — Может, боялись, что он улизнет не расплатившись? Так ведь принято?
— И поэтому решили его убить, чтобы он не расплатился никогда?
Своим последним вопросом он загнал женщину в тупик. «Зачем я ее мучаю? Сразу видно, что она не посвящена в тайны высокой политики! — размышлял Балуев, подтрунивая над собой. — Надо задавать вопросы, на которые она знает ответы!»
— Не думай, малышка, что я тебя осуждаю, — ласково начал он, будто собирался продолжить с ней этот вечер в более интимном месте. — Каждый поступает в меру своих возможностей.
— Не надо только меня жалеть! — отрезала Анхелика. — Я сама знала, на что шла, когда выходила замуж!
— Меня мало интересуют подробности твоей семейной жизни, — заверил ее Геннадий. — Лучше объясни мне, дураку, почему Поликарп на такое дело послал бизнесмена?
— Ты про Демшина, что ли? — догадалась она. — Так он бизнесменом стал недавно. Это был один из самых преданных ему боевиков.
— Вот оно что…
Он сделал вид, что эта информация для него ровным счетом ничего не значит, но в душе праздновал победу: «Моя версия подтверждается! Все рассчитано так, чтобы подвести под удар Мишкольца! Надо звонить шефу, тянуть больше нельзя. Сегодняшнее исчезновение Федора может обернуться для нас катастрофой!» Он предложил ей сигарету, и они задымили.
— Знаешь, — вдруг, сказала она, накрыв его руку влажной ладонью, — тебе не стоит больше показываться в «Андромахе». Твой сегодняшний визит не пройдет для меня даром.
— Очередная сцена ревности? Скажи ему, что я хочу сделать телепередачу о коллекции картин Мишкольца и веду с тобой переговоры.
— Это правда?
Он покачал головой, при этом смущенно улыбаясь.
— Только что родил. — И, подмигнув, добавил: — А может, правда. Чем черт не шутит?
— Это было бы здорово, — оживилась она, — об этой коллекции по городу ходят такие слухи!
— Я поговорю с Владимиром Евгеньевичем, — пообещал Геннадий, — а сейчас мне пора.
— Погоди! — задержала она его. — Подожди меня здесь.
Через пять минут она протянула ему на ладони пошлое сердечко.
— Ты ведь хотел иметь этот значок?
Он чмокнул ее на прощание в щеку и бросился к своей машине. Растолкал спящего шофера и скомандовал по-барски:
— Трогай!
На такую удачу он мало рассчитывал. Он завладел неопровержимой уликой, которую с удовольствием подсунет этим волкодавам! Пусть поломают голову! Даже если немного поцапаются, все для пользы дела. Целый день ему не давал покоя труп в магазине «Игрушки». Еще вчера он прикинул, что парня в футболке «Горизонт» рабочие обнаружат только в понедельник утром, когда придут на работу. А до этого времени несостоявшийся директор оружейного магазина будет себе пованивать в собственном кабинете, если, конечно, его не хватится кто-нибудь из родных. Но о людях такого рода обычно начинают бить тревогу не скоро. Мало ли с кем и насколько он загулял? Парень был не промах, отмычками владел — будь здоров! Нет, такого вряд ли будут искать, да еще в ремонтирующемся магазине! А значит, есть шанс пойти ва-банк!
Шофер притормозил на Западной, возле бара «Ромашка». И тут вдруг до Балуева дошло, что вчера их с Федором видел здесь бармен, он обязательно даст показания, когда в понедельник начнется заваруха.
Как и вчера, тот подремывал в кресле за стойкой. Как и вчера, выпивохи и обжоры не осмеливались посягнуть на цветок, занесенный в Красную книгу.
— На что ты живешь, парень? — Геннадий Сергеевич постучал кулаком по кассовому аппарату.
— Тут разговоры не разговаривают!.. — начал было бармен, еще толком не продрав глаз, но узнал вчерашнего посетителя и заискивающе улыбнулся ему в надежде, что тот явился не с пустыми руками.
— Сколько тебе здесь платят, дружок?
— Это коммерческая тайна, — не убирая улыбки с лица, сообщил тот. — Будете что-нибудь заказывать? — дал он понять, что на этом тема исчерпана.
В другой ситуации Балуев выказал бы ему полное презрение, повернувшись спиной или бросив что-нибудь пренебрежительное о качестве того или иного напитка, но он прекрасно понимал, что завтра здесь будет полно посетителей, которые вместо напитков станут требовать информацию.
Едва Геннадий открыл рот, чтобы сделать бармену созревшее у него в голове предложение, как в бар ввалилась группа подвыпивших парней агрессивного вида. Лицо бармена сразу же исказилось, и на нем уже не читалось ничего, кроме страха.
Балуев отодвинулся немного в сторону, чтобы дать возможность парням занять место у стойки бара. Их было пятеро, здоровенных бизонов, не отличавшихся разнообразием в одежде. Физиономии выражали стадное, тупое чувство сплоченности. Когда первый из них открыл рот, стало ясно, что эта штука у него предназначена для чего угодно, только не для того, чтобы составлять из слов предложения.
— Эй, ты… х… в подтяжках! — обратился он к бармену. — Ты… это… принес? Мы тебя… это… предупреждали.
— Сегодня у меня нет, — слетело с побледневших губ бармена.
— Нам по х…! Плати из кассы! — прикрикнул на него другой, у которого дела с синтаксисом обстояли лучше.
— В кассе едва наберется сто тысяч, — простонал должник, втянув голову в плечи и, видно, предчувствуя, что сейчас будут бить. И действительно, один из бизонов лихо перемахнул через стойку бара, прямо как в американском вестерне, и с размаху двинул бармену в ухо. Тот закачался, но не упал, а только закрыл руками лицо.
— Не надо так грубо! — подал голос Балуев, никем до этого не замеченный.
Замахнувшись для второго удара, парень застыл на месте и вопросительно посмотрел на своих товарищей, а те, в свою очередь, уставились на пижона в шикарном костюме.
— Зачем же так грубо? — обратился он к ним с вопросом. — Всегда можно договориться по-хорошему.
— Чё ты лезешь не в свое дело?! — крикнул ему тот, что дружил с синтаксисом. Он шагнул к Балуеву явно не с братскими намерениями. — Чё ты лезешь?.. — С его уст чуть не сорвалось очередное похабное слово, но кто-то из товарищей схватил парня под локоть и дернул на себя. Они зловеще зашептались, выясняя отношения. Из их шипения Балуев разобрал только одно слово — Мишкольц.
— Как вы… того… представляете? — обратился к Геннадию Сергеевичу первый из бизонов. — То есть… я хотел сказать… того… как?
— Договориться? — помог ему выбраться из тупика Балуев. Тот кивнул вместо ответа. — Очень просто. Он заработает нужную сумму и отдаст.
Его слова вызвали дикий гогот парней.
— Он уже два месяца зарабатывает! — сообщил второй.
— Сколько он вам должен?
— Пятьсот баксов.
— Через неделю приходите в бар «Сириуса». Он с вами расплатится.
Это сообщение повергло их в замешательство.
— Мы туда не ходим.
— Нас там покоцают! — возражали парни.
— Не обязательно ходить всем стадом. За долгом может прийти один из вас, — посоветовал Балуев, — и никто его не тронет. На лбу ведь не написано, чей он человек.
«А у меня, видно, написано!» — одновременно и с досадой и с удовлетворением подумал он.
Парни посовещались между собой, и тот, который вначале был настроен против Геннадия Сергеевича, сказал:
— Мы вам верим. — И, повернувшись к бармену, добавил: — Но если и через неделю денег не будет — сумма удвоится!
«Нет ничего нового под солнцем. Аминь, — вспомнил про себя библейскую истину Балуев и в сердцах мысленно воскликнул: — Когда же все это кончится?!»
Бар снова опустел, а парень за стойкой так и прикрывал ухо ладонью. Геннадий положил перед ним свою визитную карточку и приказал:
— Завтра к двенадцати часам я жду тебя в офисе.
— Ваши условия?
Балуеву понравилось, что парень не считает его своим благодетелем. Мальчик — не дурак! Понимает, что к чему!
— Условия просты. С завтрашнего дня ты не показываешься в этом районе. Если кто-нибудь станет спрашивать обо мне — ты меня в глаза не видел…
Самое нелегкое испытание ждало его впереди. Он проторчал не менее получаса во дворе дома с магазином «Игрушки», пока не убедился в полной безопасности своего предприятия. Хотя опасность, конечно, оставалась. Было еще не так поздно, и его вполне могли заметить из какого-нибудь окна. Он осторожно приоткрыл дверь черного хода, чтобы избежать душераздирающего скрипа, и проскользнул внутрь.
Действовал быстро, потому что быть застигнутым на месте преступления не входило в его планы. Он сразу направился к директорскому кабинету. Дернул дверь. Посветил фонариком, чтобы убедиться в наличии трупа, хотя специфический запах, исходивший из душного кабинета, говорил сам за себя. Достал из кармана брюк подаренное Анхеликой сердечко, обтер значок носовым платком и аккуратно положил его на пол возле дверного косяка, так чтобы его не смогли куда-нибудь отшвырнуть и в то же время чтобы алое сердечко сразу бросилось в глаза. Дело, достойное самого коварного иезуита, было проделано с точностью до миллиметра. Он плотно прикрыл дверь. И в тот же миг, к своему ужасу, услышал голоса, доносившиеся из торгового зала. Он вовремя погасил фонарь и прислушался. Хлопнула дверь главного входа, и в торговом зале зажегся свет. Удирать поздно. Его обязательно заметят и устроят погоню. Геннадий прошмыгнул в нишу между аркой, недавно выложенной кирпичом и еще не оштукатуренной, и стеной, отделявшей торговый зал от административной части. Вчера они с Федором не обратили внимания на это идеальное убежище, он обнаружил его только что, когда в зале загорелся свет.
— Видишь, как мы тут развернулись без тебя! — хвастался один из вошедших, и Балуев сразу догадался, кому принадлежит этот голос. — Свой оружейный магазин — это тебе не пуп царапать. Директором назначили Алика: он из молодых, да ранних. Ты его не знаешь.
— Я вообще никого не знаю, — хрипловатым, глухим голосом отозвался другой, незнакомый.
Геннадий понял, что вошедших двое. Черта лысого им понадобилось в такое время, ругался он, сильней вжимаясь в нишу. Голоса пр