«Еще бы! — хотела крикнуть Настя. — Ведь это дата смерти моих родителей!»
— Максима убили утром, а вечером Витя повесился. Зачем? Почему? Не знаю. Записки он не оставил.
— А как погиб Максим?
— Этого никто не скажет. — Женщина многозначительно повела глазами в сторону. — Я часто встречаю здесь его мать. Она тоже ничего не знает. Говорит, привезли утром с простреленной головой и ничего не объяснили. Только потом деньги обнаружила у себя на сберкнижке. Много денег. Я тоже получила, — вздохнула жена Виктора. — Да все потом в гроши превратилось! — махнула рукой. — Витя, наверно, думал, что обеспечил меня и ребенка. Где уж там!
— А кто привез Максима домой в то утро?
— Мой там был и еще трое друзей.
— Не вот эти ли?
«Будь что будет!» — решила Настя и достала из сумочки пять цветных фотографий, которые постоянно носила с собой.
— Ой, откуда это у вас?! — воскликнула женщина.
Снимки были немного странные. С них глядели угрюмые, озабоченные парни. Глядели не в объектив, а куда-то мимо, никто не позировал.
— У меня нет такой Витиной фотографии, — призналась вдова.
— Возьмите. Дарю, — сделала широкий жест Настя.
— Ой, спасибочки!
— А остальных вы знаете?
— Конечно.
— Кто они?
Девушка была слишком настойчива, и это вызвало подозрение.
— Зачем вам?
— Хочу узнать, как погиб Максим.
— Зря вы это… — Вдова снова многозначительно отвела глаза. — Они не любят, когда к ним пристают с вопросами. Я в свое время тоже любопытствовала, да немногого добилась!
— Может, мне больше повезет?
— Не надейтесь. Тем более сейчас, когда они вознеслись.
— Куда вознеслись? — не поняла Настя.
— Вверх по служебной лестнице, как говорили раньше, — усмехнулась женщина и, прижимая к сердцу фотографию мужа, добавила: — Мой, был бы чуточку поумней, сейчас бы тоже… — Отвернулась, смахнула слезу, достала из сумочки носовой платок. — На кладбище когда иду, заранее платками запасаюсь, — улыбнулась сквозь слезы. — Не обращайте на меня внимания! Витя на самом деле добрый был, любил меня и мальчика тоже… Занимался чем-то нехорошим. Все в себе держал, ничем не делился со мной. Я уж просила его — расскажи. Он только цыкнет, бывало, и потом весь вечер сидит задумчивый. Это его и сломало. Уж столько времени прошло, а я все никак не успокоюсь! Все еще люблю… — Она развела руками и заревела навзрыд.
Настя не знала, куда ей деться. Уйти? Но ведь эта женщина знает всех. А она за целый год никого не нашла. Но и оставаться невыносимо. С женщиной уже истерика или вроде того. Настя застыла в нерешительности.
— Сейчас, сейчас, девушка, — по-детски замахала руками безутешная вдова, продолжая громко всхлипывать. — Сейчас, сейчас! Это нервы!
Настя молчала, не зная, что сказать. Женщина ее нисколько не растрогала. Она не умела держать себя в руках. Настя никогда бы не обронила слезы при постороннем! К тому же женщина являлась женой врага. Правда, врага, который сам себя уничтожил. Но все-таки врага.
— Вот и прошло! — с улыбкой сообщила жена врага. — У меня такое не часто бывает в последнее время. Что-то нашло. Сегодня же Витин день рождения. Наверно, поэтому.
— Вы мне не дадите хотя бы примерные координаты его друзей? — напомнила Настя.
— Да-да, разумеется! — Она взяла в руки фотографию самого здоровенного из пятерых, симпатичного парня. — Это Саша Шаталин. Они дружили с Витей еще с ПТУ. В тот роковой вечер перед самоубийством Саша был у нас. Они все что-то ссорились, кричали. Потом я спрашивала Александра: из-за чего? Он ушел от ответа. Вам тем более не скажет. Я — вдова его друга, а вы кто?
Она пристально посмотрела на девушку, отчего Насте стало не по себе. На миг показалось, что женщина сейчас разоблачит ее, но так думать было глупо, ведь та ничего не знала о причастности мужа к убийству в доме Овчинникова. Хотя могла бы и сопоставить факты — о гибели Настиных родителей передавали по телевизору, писали в газетах. Хотя до этого ли было ей, оглушенной собственным горем, да еще с грудным ребенком на руках?..
— И все-таки я хотела бы с ним встретиться, — как можно бесстрастней произнесла девушка, а внутри все клокотало: «Ну, давай же! Давай!»
— Саша теперь большой человек — президент фирмы «Экстра ЕАК». Слышали о такой?
— Да… кажется… — неуверенно ответила Настя.
— Конечно, слышали! Не могли не слышать! — возбужденно жестикулировала женщина. — Их рекламу даже по центральному телевидению пускают! Или как это сейчас называется?
— ОРТ, — подсказала Настя и полезла в сумочку, чтобы как-то унять дрожь в руках. Значит, монастыри восстанавливаем? Хотим в рай попасть? Я тебе устрою протекцию, паскуда!
— Остальных я знаю хуже, — предупредила женщина, — никогда с ними не общалась. Правда, они бывали у нас дома, и Витя про них много рассказывал. Они тоже воевали в Афганистане, а что может быть крепче армейской дружбы, да еще такой боевой!
«Умиляется так, будто рассказывает о детках старшей ясельной группы, а не о головорезах!» — все больше негодовала про себя Настя.
— Вот этот… — Женщина с нескрываемой нежностью перебирала фотографии. — Он здесь плохо получился. В жизни гораздо симпатичней. — С фото смотрел сурового вида молодой человек с насупленными кустистыми бровями. — Это Сергей Демшин. Он тоже поднялся. Директор зоомагазина «Пантера».
— А этот? — торопила девушка.
Парень с изуродованным лицом, запечатленный на фото, пугал ее больше других.
— К нему я не советую вам обращаться.
— Почему?
— Во-первых, с Петей Максимовских вряд ли удастся поговорить наедине, а во-вторых, не стоит ради установления истины подставлять собственную голову. Петя — человек мафии. Вы меня понимаете? Не последний человек.
— И все-таки я хочу знать! — настаивала та.
Безутешная вдова помедлила еще немного, поискала глазами сына, который расстреливал из игрушечного пистолета бюсты героев в аллее, и наконец сдалась.
Первая удача, неожиданно явившаяся в лице вдовы одного из убийц, была только маленькой частью задуманного. Потребовался еще почти год, чтобы приступить к свершению. Год бесконечной слежки, поиска сообщников, а также достижения совершенства в стрельбе из дамского револьвера.
И все же, как ни пугал ее криворотый Максимовских, как ни раздражал своей богоугодной деятельностью Шаталин, Настя в первую очередь поставила на Демшина, как на более доступного, а значит, более уязвимого.
— И я не прогадала, — гордо заявила девушка и улыбнулась с достоинством.
Просветлевшее окно детской уже позволяло разглядеть ее улыбку.
Федор сидел в глубокой задумчивости. Ему до сих пор не верилось, что два загадочных убийства замешаны на элементарном человеческом чувстве — на беспощадной стихии мести.
— Я не прогадала, — повторила Алиса. — Именно Демшин убил моих родителей!
— А это как ты узнала?
— Представь, оказалось совсем нетрудно. Директор зоомагазина был до того болтлив, что поведал даже об этом.
— Не может быть! О таком не рассказывают!
— Ха! Как ты наивен, Федя! Об этом не только рассказывают, этим хвастаются! Я его за язык не тянула. Смертный приговор ему так и так был подписан. Револьвер я держала наготове. Но прежде чем открыться Демшину, познакомить его с некоторыми пунктами моей биографии, я решила поиздеваться над ним, заявила, что не буду выполнять его задание — боюсь, что он промажет. «Да у меня с оптическим прицелом!» Он принял мою игру всерьез. «Все равно, — говорю, — промажешь!» А он мне: «Да ты, шмакодявка, знаешь ли, с кем дело имеешь?» — «С кем?» — «Да я и без оптического прицела никогда не промазывал! Я в таких громких делах в свое время участвовал!..» — «В каких?» — «Ты все равно не знаешь, потому как еще под стол пешком ходила!» — «У меня по истории всегда было «отлично»!» — «О таком в учебниках не напишут». — «О каком?» Короче, слово за слово, и Демшин похвастался, что собственноручно замочил председателя райисполкома Овчинникова и его бабу. «Об этом слышала, — говорю. Спокойно гак говорю, будто меня это никак не касается. — Нашумевшее дело. Помню. Только ведь там еще мальчика убили, горничную, телохранителя и охранника». — «Ну ты даешь! — очень удивился он моей осведомленности, но ничего не заподозрил. — Так ведь и я там не один был, а с корешами. Мы даже перед этим жребий бросали — кто кого на себя возьмет». — «Как интересно!» — чуть ли не хлопаю я в ладоши от восторга и прошу рассказать об этом поподробней. И этот идиот, вдохновленный моей реакцией, все выкладывает начистоту. Во всех красках и подробностях. Да еще при этом сетует, что Петька Криворотый упустил девчонку, дочь Овчинникова. Вот тут я не выдержала и, улучив момент, когда он отвернулся, чтобы позвонить — не знаю, что на него вдруг наехало, — вытащила из сумочки револьвер. «Эй, ты, таракан недобитый!» — говорю. Сразу при этих словах обернулся и все понял, потому что спросил: «Ты?» — «Представь себе. Не ожидал?» Надо было видеть его рожу в тот момент! Как он весь затрясся! Герой! Потом сделал резкое движение вправо. Убежать, что ли, хотел? Или выпрыгнуть в закрытое окно? Пулю я ему всадила точно в лоб, не промазала, рука не дрогнула. Это был мой триумф!
— И не единственный, — заметил Федор. — В эту же ночь ты убила Алика. Как ты вышла на него?
— Проще пареной репы! Я, честно говоря, о нем вообще забыла. Но, когда Демшин рассказал мне про изумруды, я подумала, что неплохо бы иметь сообщника, владеющего отмычкой. И тут же вспомнила о бывшем шофере отца. Ведь Алик сидел за кражу со взломом. Найти его не представляло трудности. В записной книжке отца, которую я хранила у себя все это время, был его домашний телефон. Я позвонила. Мне ответила мать Алика, сказала, что он живет на новой квартире. Дала адрес и телефон. Мы встретились примерно за неделю до той роковой ночи. Посидели в кафешке напротив его строящегося магазина. Повспоминали прошлое. Он явно прощупывал меня и мою память — забыла я или нет о сорвавшемся по его вине субботнем походе в пещеру? Я, разумеется, дала понять, что ни черта не помню. Потом заговорили о делах. Я наврала, что живу на дивиденды с отцовского вклада. На самом деле я уже давно была на мели. Он начал жаловаться, что много средств вложил в магазин, открыл несколько кредитов и боится прогореть с самого начала: «Я ведь новичок в бизнесе». Вот тут-то я и выложила свой план, опуская детали, которые ему вовсе не обязательно было знать. Алик не пришел в восторг, но глаза у него загорелись. Это я усекла. Он позвонил мне через два дня, и мы снова встретились в том же кафе. Он согласился. Еще бы, ведь я все брала на себя! Ему только покрутить отмычкой!