Вильгельм хищно улыбнулся и, казалось, провалился в воспоминания, потому что тон его стал задумчивым:
– Горы – каменный сейф, которым накрыта земля, чтобы хранить страшные и самые невероятные тайны мира.
– Значит, первые упыри обратились в районе Зальцкаммергут? Насколько я помню, в той местности находятся самые древние соляные шахты мира.
– Так и есть. Когда новоиспеченные упыри начали добывать себе кровь, то случайно сотворили низшее подобие. Тех, кто был мертв и плодил мертвецов. Проще говоря, заражал ядовитой слюной через укус.
– Значит, на вас действуют колья, распятие и святая вода. Почему? Из-за сделки или того, что, как вы считаете, ваши души прокляты?
Вильгельм дернул уголком рта.
– Земля под костелами всегда освящалась истинно верующими священниками. Молитвы, причастия, отпущение грехов – все это работает.
– То есть, если Бог существует, вы для него такое же зло, как и демоны?
– Скорее, Бог против того, что мы можем плодить мертвецов, не давая их телам упокоения и после смерти.
– Значит, вы не считаете упырей злом? – Энн заинтересованно подалась вперед, ожидая ответа.
– А что вы считаете злом? Убийство? Все люди – убийцы, Анета! Нужна лишь веская причина и откровенно дурной день. Возьмите двух знакомых вам личностей: Карл и, допустим, Гитлер. Вам как историку в полной мере известны поступки обоих. Один упырь, второй человек. Так кто из них большее зло?
– Трудно сказать, – Энн отодвинулась от мистера Рота и тоже провела пальцами по старым корешкам книг. – Вампиры ведь могли убить Гитлера.
– А кто вам сказал, что они не пытались этого сделать? Я не хочу обелить упырей, Анета. Мы хищники, но и люди тоже. Человек, который вроде как Божье создание, но убивающий ради убийств. Я хочу, чтобы вы поняли: все разные. Люди, нелюди. И это не значит, что нужно истребить одних, чтобы жили другие.
– А Дэниэль кто? Не человек?
Мистер Рот постучал пальцем по губам, словно объяснение природы Фауста изначально было трудным.
– Он и человек, и демон одновременно. Владеет силой, которую, скорее всего, даже сам до конца не осознает.
Они медленно двинулись обратно. Кинских обдумывала слова Вильгельма. В коридоре они столкнулись с Карлом, Дэниэлем и Яном. Энн хотелось расспросить Яна о его летописях и книгах, но она решила сделать это в более подходящий момент.
– Пленный готов к допросу, – бросил Фауст, приглашая их следовать вниз, где не так давно держали Карла.
Люксембургский поравнялся с Энн, рассматривая ее лицо, заставляя ответить на взгляд.
– Анета, вам бы не следовало видеть того, что будут делать с пойманным упырем.
– Я уже здесь, Карл, и уходить не собираюсь.
Если он и был раздосадован ее ответом, то никак не показал этого. Но порой полное отсутствие эмоций и есть ответ.
Карл
Он чувствовал запах кожи девушки, идущей рядом. Когда она не находилась в обличье влколака, то пахла восхитительно: цитрусовые и цветочные ноты парфюма смешивались с медовым, солнечным ароматом ее кожи и волос. Карл невольно все чаще останавливал свой взгляд на Анете, не понимая до конца – почему. В ней было все, что ему не нравилось в женщинах: упрямство, непокорность и слишком острый ум. Она вызывала беспокойство, ранее ему не свойственное.
Лишь однажды в своей прошлой жизни он видел девушку, которая вольно выражала свои взгляды и блистала умом куда более проворным, чем тогда его собственный. Она носила очки и была женой профессора в университете Болоньи, где Карл изучал право. Мелания писала мужу философские трактаты, которые он публиковал под своим именем. Она вызвала такое изумление, что Карл, кажется, и до сих пор помнил ее насмешливый взгляд, когда при первой встрече он спросил, зачем она носит очки, как ученые мужи.
Дэниэль тем временем свернул к лестнице в полуподвальное помещение, за ним шли Вильгельм, Ян и Анета, замыкал процессию Карл. Кто-то из идущих впереди остановился, Карл, задумавшись, продолжил путь и практически врезался в Кинских. Его руки сами собой обвили девичью талию. Стройное тело в униформе ордена обожгло бывшего короля похлеще святой воды, отчего он резко отступил, отпуская Анету. Графиня повернула голову ровно настолько, насколько требовалось, чтобы он увидел ее сердито поджатые губы, и понял, что должен держаться как можно дальше. Весь короткий дальнейший путь Карл соблюдал максимальную дистанцию между ними, но оберегал ее хрупкую фигуру взглядом.
Возле металлической решетки стояли несколько служителей Ордена, которых Фауст отпустил кивком. Карл же смотрел на пленного упыря, а тот в ответ оскалил длинные клыки и зашипел. Мужчина был так же высок, как и Вильгельм, и также высокомерно заносчив.
– Вы его знаете? – спросил Фауст, повернувшись к Карлу.
– Да. Фридрих Баварский, сын одного из немецких князей и младший брат Вильгельма.
Взоры всех присутствующих переместились на Вильгельма, а тот, не мигая, смотрел на брата. С лица мистера Рота исчезли все эмоции, словно листья с дерева в ненастную погоду, содранные резко и насильно.
Младший брат Вильгельма еще в те времена был лучшим упырским искателем. Тем любопытнее стало Карлу узнать причину его появления в первых рядах нападения на Прагу. Фридрих тем временем прижался к металлическим прутьям. Его глаза окрасились в кроваво-красный.
– Ну, здравствуй, брат, – у Фридриха был низкий рычащий голос. – Вижу, ты не наигрался с королем. Где же ты прятался от нас все это время?
– «Додж»? – невозмутимо спросил Рот.
– Ага, – подтвердил Фридрих.
– Что ж, Фридрих, раз вы заговорили, может, вы поможете нам, ответив на пару вопросов? – Дэниэль выступил вперед и склонил голову набок, ожидая ответа.
– Смотря о чем вы спросите, – хищно улыбнулся брат Вильгельма и вперил взгляд в Анету. – А эта малышка мне в качестве закуски? Комплимент от хозяина?
Карл хотел закрыть ее от его глаз, но Анета снова удивила – сделала шаг вперед и протянула руку, продемонстрировав фамильное кольцо. Рубиновые глаза Фридриха мазнули по украшению, узнали и уже внимательней вгляделись в лицо графини. Она все правильно рассчитала – князь, естественно, знал европейские рода, а Кинских были известны далеко за пределами Богемии.
– Графиня Кинских, мое почтение. – Он склонил голову, признавая ее высокое положение. – Что вы забыли с этими предателями?
Карл понял, что она сделает, но не успел ее остановить. Фигура Анеты подернулась серой дымкой и изменилась, но лишь частично: на человеческом лице красовалась длинная волчья пасть, руки превратились в лапы с острыми когтями. Она придвинулась к клетке и зарычала, демонстрируя два ряда жемчужно-белых клыков.
– А она хороша, – одобрительно прошептал Вильгельм.
Фридрих шарахнулся от прутьев. На его шее выступили жилы, плечи сузились, по лицу прошла дрожь. Он заметался по клетке, более не смотря на Анету.
– Не может быть! Не может! – Наглость и бесстрашие смыл всего лишь намек на влколака.
Карл невольно улыбнулся, но улыбка померкла, когда он понял, что Фридриха в любом случае нельзя выпускать отсюда живым. Пусть вейтус не знают о помощи Кинских до поры до времени, иначе на нее откроют охоту.
– Брат мой, а теперь расскажи нам все, что знаешь о планах вейтус.
– Кому рассказать? Тебе? Предателю рода? Изгнаннику, который нарушил наше главное правило? – Он презрительно скривился и оперся спиной о дальнюю стену клетки.
Ян задумчиво рассматривал собственные ногти на руках. Вильгельм подошел к железным прутьям:
– После мучительных пыток – а они точно состоятся – так вот, после них мы запустим обращенную графиню в твою клетку.
Фридрих вздрогнул, но ответил уверенно:
– У вас нет шансов защитить город. Абсолютно. Никаких.
Дэниэль нажал одну из кнопок на стене, и потолок камеры расцвел большим крестом из флуоресцентных ламп. Фридрих дернулся, когда световая линия распятия упала на его лицо, оставляя кровавый порез. Он забился в самый угол, куда не доставал свет от креста. Тогда Фауст нажал еще одну кнопку, и с потолка закапала вода. Капли разъедали кожу брата Вильгельма, подобно кислоте. Фридрих закричал от боли, заметался по клетке. Дэниэль снова нажал кнопку, выключая воду.
– Готовы отвечать на вопросы? – спросил Карл, закатывая рукава рубашки. – Или пану Фаусту продолжать?
Пленный промолчал, злобно оскалившись. Баварский отчего-то часто переводил взгляд на Воганьку и Вильгельма, и это беспокоило Карла, сея еще неясные сомнения. Дэниэль повторил пытку водой и светом. А потом еще раз, когда наконец Фридрих прорычал:
– Спрашивайте.
Анета, до этого нервно кусающая губы, выдохнула с облегчением.
– Сколько вас в городе?
– Достаточно.
Фауст снова потянулся к кнопке, и Фридрих добавил:
– Со мной еще двое, которые сейчас заняты тем, что обращают местных.
– А вы? Какая у вас цель?
Баварский сел на каменный пол и вытянул ноги. Кровь заливала его лицо, а кожа, которую не скрывала одежда, покрылась ожогами. Дыхание с хрипом вырывалось у него из легких.
Дэниэль снова потянулся к кнопкам.
– Не включайте, – потребовал Фридрих. – Я больше не выдержу.
– Говори!
– Не могу, – прорычал брат Вильгельма. – Если скажу – умру через сутки, я связан клятвой.
– Дэниэль, добавьте нашему гостю святой воды, – попросил мистер Рот.
– Не надо! – Фридрих снова бросил быстрый взгляд на Воганьку, затем на Анету, а уж потом посмотрел на Вильгельма. – Мне приказано найти нечто, что способно убить вейтус.
– Не понял, – удивился Вильгельм.
Фридрих вытер кровь с лица и продолжил говорить.
– Вейтус знают, что в сердце Богемии спрятана информация об оружии против упырей, а возможно, и само оружие.
Карл переглянулся с Вильгельмом, поймал на себе взгляды Фауста и Анеты. Лишь Ян остался невозмутимым.
– Что именно вы искали? Документы, архивы?
– Записи, сделанные первыми правителями этих земель. Знание долго передавалось устно, а потом осело и забылось, но вейтус помнят, что где-то хранится этот секрет, и опасаются, что не они найдут его первыми.