– Ну, до этого же не сделали?
– Не сделали. Выжидали подходящее время, наблюдали. Что для упыря сотня-другая лет? Лишь миг.
– Люди смогут с ними бороться, если вы раскроете их тайну общественности.
– Люди? Это посеет хаос и анархию. Мне вот интересно, вы действительно не видите, какую работу за эти годы проделали вейтус? Как они популяризировали вампиров? Да большинство добровольно захочет стать такими, как они: вечная молодость, вечная жизнь. Романтика.
Он хмыкнул и скрестил руки на груди. Прозрачно-голубой взгляд скрестился с ее зеленым.
– Та часть истории, которую вы утаили, еще хуже?
– Возможно, – не стала отпираться она. – Но помощь Богемии будет выгодна и вам. Ведь вы хотите для стаи долгой жизни и благополучия?
Он задумался. Энн представляла, как он взвешивает все за и против. Она бы тоже на его месте не доверяла себе. Однако выбора у Энн не было, как не будет и у этого города, если Богемия падет под натиском захватчиков.
– Я обсужу сказанное вами со стаей, – ответил он на ее вопросительный взгляд. Видно, что Маркусу это не нравилось, но снова прогонять Энн он не стал.
– Благодарю.
Энн встала, собираясь уйти.
– Ваше шале забронировано на неделю. За неделю, думаю, мы решим, как поступить. Но вам придется поведать мне больше, чем рассказали сейчас.
Кинских подарила ему легкую улыбку и вышла. За дверью ее нахальная уверенность сползла с лица, и остались лишь волнение и тревога. Шварц недавно стал вожаком и особо ревностно заботился о благополучии вверенной ему стаи. Выходя из административного здания, она решила постараться наладить общение с ним и городскими жителями.
Проходя главную площадь, она увидела, что Маркус держит слово – на электронном новостном табло уже светилось объявление от бургомистра:
«Прошу жителей Пертисау прийти к полицейскому участку сегодня в шесть для внепланового обсуждения вопросов бюджета на второе полугодие».
Кинских прошлась по только что открывшимся лавкам. В одной приобрела немного сыра, ветчины и хлеба, в другой, спортивной, купила лосины, трекинговую обувь, несколько маек и ветровку. Вернувшись в шале, она переоделась, закинула в рюкзак еду и отправилась в пешую прогулку вдоль озера Ахензее. Мобильный молчал, только Вильгельм прислал короткое сообщение:
«Ночью было относительно тихо. И такая тишина беспокоит меня больше, чем те ночи, что были до этого. Надеюсь, с вами все в порядке».
Почему-то ощущая благодарность к нему за то, что понимал ее чувства, а если и не понимал, то хотя бы делал вид, она ответила:
«Со мной все в порядке. Веду полезные для Богемии переговоры. Вернусь, когда добьюсь результата».
Спустившись к озеру, Энн натянула ветровку. Прохладный бриз волновал воду. Справа от нее белел пляж: на мелководье резвились дети, несколько пар катались на катамаранах, вдалеке виднелся корабль, возивший туристов на часовое плавание вдоль озера. Под кристально чистой бирюзовой толщей воды Энн видела дно. Она легко нашла указатель с туристической тропой и двинулась по ней.
Думать было больно почти на физическом уровне. Если бы не затея с исследованием короны, ничего бы плохого не случилось: ни падения границы, ни смертей невинных людей. Все это ее вина! Она виновата в том, что вейтус захватят Прагу, в том, что превратят сотни людей в монстров. Энн ускорила шаг. Злые слезы скатывались по щекам, но тут же исчезали, подхваченные ветром. Энн не могла понять, кто она теперь? Графиня, мечтающая стать профессором истории, или зверь, созданный лишь для того, чтобы убивать кровососов? Задыхаясь от слез, не жалея себя, она почти побежала вверх по склону.
Созерцание природы и быстрый темп помогли ей избавиться на время от волнения. Она подняла голову, любуясь горным хребтом, по которому извивались светлые языки осыпавшейся породы. Горы представлялись Энн ступенями к небу, мостами между землей и вечностью. Поднимаясь по тропе, она чувствовала связь с каменными гигантами, словно бы ее душа была знакома с ними раньше сознания.
Не заметив, как одолела за два часа нижний пик, она присела отдохнуть и подкрепиться. Удивительный вид сверху на блестевшее от солнца озеро и маленькие городки, раскинувшиеся на склонах гор, вселял забытое на время чувство. Надежду. Казалось, она слышит, как в абсолютной тишине белые камни успокаивающе шепчут ей, рассказывая о себе.
Кинских растянулась на уступе и замерла, вбирая все, что давала ей горная вселенная. Возможно, дело было в проснувшемся влколаке, иначе как объяснить внезапное и сильное единение с природой, понимание, что ее сородичи появились именно в горах. Почему? Может, потому, что и упыри появились здесь? Она не знала, но пообещала себе, что непременно выяснит.
Внизу, уже обходя Ахензее, Энн поймала себя на мысли, что не хотела бы, чтобы кто-то из Пертисау пострадал, словно бы за прогулку сроднилась с ними благодаря местным видам, но это неизбежно случится, если они согласятся помочь.
Вернувшись в шале, она вытянулась на лежаке на террасе и задремала. В полусне ее преследовали холодные черные пальцы с когтями и отвратительный запах гниющей плоти. Она старалась отбиваться от упырских рук, но чувствовала на себе все новые глубокие царапины и жгучую боль. Это продолжалось, пока ее не разбудил насмешливый голос бургомистра.
– Стучусь к вам, а вы совершенно не слышите. Солнце садится.
Маркус стоял внизу, приложив руку козырьком ко лбу, чтобы в глаза не светило солнце.
– Извините, сейчас открою.
– Одевайтесь во что-то спортивное. Приглашаю вас на вечернюю тренировку.
– Тренировку? – удивленно переспросила Энн.
– Да! Мы все с детства учимся защищать себя в случае блокировки зверя внутри. Жду вас снаружи.
Энн смотрела вслед Шварцу, но, одернув себя, зашла внутрь дома, поплескала на сонное, чуть румяное от солнца лицо, и оделась.
Маркус нашелся на улице возле огромного внедорожника фирмы «Форд», который подходил его мощной фигуре.
– Залезайте. Едем на ту сторону озера.
Она села на пассажирское сиденье и, поколебавшись, все же задала волнующий ее вопрос:
– Что сказала стая?
– Из стопроцентного моего «нет», теперь за помощь вам тридцать процентов. Поэтому я и беру вас с собой. – Маркус почесал переносицу и поморщился: – А, к черту, перейду на «ты». Так вот, графиня, мы тебя не знаем, не знаем точно, правдива ли твоя история и такая ли ты очаровательная, какой хочешь казаться. Поверить тебе или нет – мы не определились, но хотим выяснить, из чего ты сделана. Поэтому советую отбросить свои аристократические замашки и показать себя настоящую.
Энн подавила улыбку, вызванную его тирадой, и перевела взгляд на пейзаж. Озеро отражало горы и небо, сливаясь вдалеке в одно целое с ними, словно детали гигантского пазла.
Они остановились на парковке возле высокого спортивного комплекса. Судя по вывеске, в нем находились спа, спортзал, бассейны и игровые залы для детей.
Энн с ужасом подумала, что сейчас провалится, потому как самообороне, которую жители Пертисау практиковали много лет, она не училась и понятия не имела, что ей это нужно, но виду, что боится, не подала.
Они вошли в стеклянное здание, а затем и в зал для тренировок. Сильный гомон сбил видимое спокойствие Энн. Она насчитала тридцать пять человек, вернее, влколаков. Мужчин и женщин – на вид от пятнадцати лет и больше. Самому старшему навскидку можно было дать лет пятьдесят. Гул голосов стих, и теперь влколаки смотрели на нее. Некоторые оценивающе, некоторые хмуро, некоторые с любопытной улыбкой.
– Итак, знакомимся. Это Анета Кинских. Графиня, – не смог скрыть ехидство в голосе Маркус.
Послышалось нестройное перешептывание. Лицо Энн одеревенело, но она заставила себя растянуть губы в улыбке.
– Здравствуйте. Очень рада с вами познакомиться.
– А мы – нет, – громко проворчала девушка ее возраста, стоящая ближе к входу.
Высокая, с развитой мускулатурой. Тонкая песочная коса, переброшенная на плечо, и синие, как вода Ахензее, глаза.
– Луиза! – укоризненно громыхнул Маркус, но девушка фыркнула и отвернулась к брусьям.
Только сейчас Энн рассмотрела зал, оборудованный всевозможными турниками, матами, гимнастическими кольцами и несколькими трибунами для спаррингов. Все разошлись, начав тренировки. Остался лишь Маркус.
– Сегодня я покажу тебе базовые упражнения на выносливость и дыхание.
Он дал ей салатовый теннисный мяч и отвел к дальней стене.
– Твоя задача – кидать его об стену и ловить, не сходя с места.
– И сколько раз я должна так сделать?
– Пока я не остановлю, – последовал ответ.
Поначалу это упражнение оскорбило Энн. Просто бросать мяч и ловить, оставаясь на месте. Но спустя десять минут рука устала и начала дрожать, а через час девушка поняла, что от напряжения дрожит все тело. Когда Энн уже хотела сдаться, Шварц появился рядом и скомандовал остановиться.
Она облегченно выдохнула, но зря. Маркус показал ей с десяток приемов, веля повторить. Так продолжалось еще час. За окнами начали сгущаться сумерки, все присутствующие покинули зал, оставив их вдвоем. Энн устала настолько, что готова была молить прекратить издевательство над ее неподготовленным к такому телом.
– Я вижу, что тебе тяжело, поэтому показываю лишь то, что поможет тебе в сражении. Времени на хорошую подготовку, как я понял, у нас совсем нет, поэтому советую не просить меня перестать.
Еще где-то час Маркус пытался заставить ее запомнить приемы самообороны и нападения, а потом снова вручил теннисный мяч. И показал ленту в руках.
– Закрой глаза и не пользуйся звериным зрением.
Тяжело вздохнув, внутренне сопротивляясь, она сделала, как он просил.
На лицо легла плотная лента, концы которой он туго завязал на затылке.
– Я ухожу, а ты должна бросать мяч о стенку и ловить, не сходя с места так долго, как сможешь. Потом можешь уйти в свое шале, двери комплекса запрутся автоматически.