– Это все, на что ты способна, графиня? – засмеялась Луиза, откидывая на спину тугую косу.
Пульс у Энн ускорился до предела, отдаваясь звуками барабанов в ушах. Голоса и музыка смешались в голове, все вокруг окрасилось в красный. Тяжело дыша, она сделала шаг к костру и, засунув туда лапу, схватила горящую длинную палку. Боли от огня она не ощущала. Прокрутив ее на манер шеста, она кинулась на Луизу, метя ей в голову. Девушка не успела уклониться, и горящая палка ткнулась ей промеж глаз, ослепляя. Она заскребла лапами по лицу, оставляя царапины.
– Превращайтесь! – приказал Маркус.
Луиза тут же обернулась серым влколаком, а Энн проигнорировала приказ, оставшись стоять, как была. Она лишь на мгновенье оглянулась, чтобы увидеть реакцию Шварца: на его щеках ходили желваки. Серый влколак с рычанием бросился на Энн, стараясь ухватить пастью руку. Кинских надоело это шоу, и она, позволив укусить себя, перехватила Луизу за шею, придавливая горящим шестом к земле, отчего та яростно взвыла. В воздух взвился запах паленой шерсти.
– Разрешаю отнять одну ее жизнь за победу. Давай! Будет Луизе уроком, что даже неопасные на вид девушки могут быть яростнее опытных бойцов.
Влколак, услышав это, отчаянно задергался в руках Энн. Лишь миг ей правда хотелось свернуть Луизе шею, но лишь миг. Энн отпустила зверя и отошла от него на пару шагов, развернувшись к Маркусу.
– Я ни за что не убью Луизу, как бы она ко мне ни относилась. Ты просил меня забыть, что я графиня. Так вот, Маркус, аристократия – не только воспитание, но и прививание высоких моральных принципов. Я знаю, кто я. Я – влколак, но я и из рода Кинских. Оказалось, что можно быть и тем и другим, сохраняя баланс внутри.
Она замолчала, оглядывая всех присутствующих.
– Я не буду вам врать – в Богемии вас может ждать смерть. А сейчас там сражаются обычные люди и несколько упырей на нашей стороне, но этого мало. Я прошу вас помочь, потому что верю: дар зверя дан нам не случайно. Мы – защитники мира от тех, кто охотится в ночи.
Послышались одинокие хлопки.
– Поздравляю, испытание ты прошла, – сообщил Шварц, и на его лице Энн не могла разглядеть ни одной эмоции.
– Мне не понравились твои игры, вожак, – холодно ответила Энн, злясь на него. – Завтра дайте мне ответ, и я уеду.
Маркус поднял руки ладонями вверх, обозначая капитуляцию, и вышел к ней в круг. Его лицо расслабилось и стало привычным для Энн.
– Прости. Это обычай для кандидатов на должность главного в стае. И ты его с честью одолела.
Энн облегченно выдохнула, но не позволила себе полностью превратиться в человека. Ей не хотелось разочаровываться в Маркусе, да и редко она могла так ошибаться в людях. Энн испытывала благодарность к нему за то, что он помог понять, как на самом деле ценна семья и место, в котором живешь. Кинских долго пряталась за мрачным прошлым предков, но осознала, что на самом деле не должна нести ответственность за деяния других людей.
Подойдя почти вплотную и улыбаясь, Маркус протянул ей руку, словно для пожатия. Послав ему намек на ответную улыбку, Энн приняла его ладонь. Шварц резко дернул ее и, прижав спиной к себе, обхватил за плечи, а второй рукой сжал шею. Последнее, что услышала Кинских, был хруст ее шейных позвонков.
Глава 14
Contra spem spero.
Без надежды надеюсь.
«Пражский трдельник»
«Дорогие читатели!
Вот уже две ночи мы все спим спокойно. Новых зараженных не обнаружили, а остальные находятся под наблюдением врачей. Мы пытались договориться об интервью с руководителем инфекционного корпуса, но на данный момент он отказался комментировать состояние укушенных жителей.
Одна из главных новостей столицы – прибытие в Пражский Град вице-президента Швейцарии Алена Берсе для заключения договоренностей о взаимном обмене специалистами и выделении дополнительных дотаций Чешской Республике.
Оставайтесь на новостной волне.
Всегда ваш, Эл Вода».
Карл. Неделей ранее.
Выяснив у любезной пани направление поезда, который увез Анету, Вильгельм предложил ехать в Табор, чтобы постараться перехватить графиню, но Карл отмел эту идею.
– Нет! Она сказала, что вернется. Дадим ей время.
Он вспомнил яркую зелень ее глаз и непролившиеся слезы обиды, больно отозвавшиеся в нем. Повел плечом, стараясь не думать об этом, но разочарованное лицо Анеты в металлическом дверном проеме состава все стояло перед мысленным взором, не собираясь уходить.
– Уверен?
– Да, – немного раздраженно ответил Карл.
Вильгельм пожал плечами и, проводив голодным взглядом очередную шею в толпе, которая их окружала, направился к выходу. Жажда мучила и Карла, особенно в людном месте, но, уступив терзаниям душевным, на время свернулась ежом в горле, иногда напоминая о себе.
Они стояли на стыке исторического зала и нового. Готика, ренессанс, барокко и современная удобная простота создавали впечатление временной петли. Огромный исторический зал внутри вокзала напомнил Карлу летние резиденции королей: высокие своды, узорчатый мозаичный пол и стены, покрытые фресками с изображениями мифических существ. Среди этой атмосферы старины простиралась современная часть, олицетворяя прогресс и перемены. Место, где старые истории переплетались с новыми путями и судьбами. Карл поднял голову, рассматривая, как завораживающие витражи высоких сводов переливались всеми цветами радуги при касании солнца.
Люди на вокзале все спешили куда-то. Он заметил, что спешка – настоящий девиз нового мира. Суета, социальные сети и другая реальность, существующая только в куске металла, стекла и пластика, именуемого телефоном. Разговоры заменило бесконечное печатание электронных сообщений, а прогулки – просмотр видео о том, куда и когда ходят незнакомые люди в разных уголках мира. Возможно, он предвзят, да и вообще не из этой эпохи, но, смотря на прохожих, Карл думал о том, что за века люди придумали тысячу способов, как забить себе голову, посылая туда ежедневно тонны сведений: одни нужные, а другие совершенно лишенные смысла. Визуальный мусор сыпался на человечество со всех сторон, с утра до вечера. И если сначала Карл впитывал в себя все, словно сухое растение, то спустя короткое время ощущал, что гниет от избытка воды.
Хмурясь этим мыслям и повинуясь внезапному порыву, он выудил из кармана мобильный и набрал номер Анеты. Она ожидаемо не ответила. Поймав нетерпеливый взгляд Вильгельма, который уже достиг выхода, Карл зашагал к нему.
Следующие шесть ночей прошли слишком странно.
Энн уехала в понедельник. Во вторник Карл ловил себя на том, что пишет и пишет ей сообщения, извиняясь в сотый раз.
В среду ему начал повсюду мерещиться ее запах: медовый и солнечный.
В четверг Карл невольно искал взглядом в толпе светловолосую девушку, словно она вот-вот должна была появиться перед ним. Эта странная одержимость его нервировала.
Пятница не принесла облегчения. Карл думал об Анете, вспоминал улыбку, походку. Даже ее независимость теперь казалась ему исключительно прекрасной.
Их мужской компании явно не хватало хрупкой графини. Вильгельм подолгу спорил с Фаустом, закрываясь с ним в кабинете особняка, отчего Дэниэль ходил страшнее низших. Ян пропадал то в библиотеке, то в ночных вылазках, все время ища новые случаи нападения.
В субботу Карл понял, почему ему так не хватало Кинских рядом: она была его связью с новым миром, его мостом в настоящее, который соединял прошлое и будущее. Ян обучил Карла технике и показал блага цивилизации, Вильгельм демонстрировал готовность всегда идти рядом и потакать желаниям, но лишь Анета цепляла чувства и мысли на крючок, споря, раздражая, выводя из себя и поэтому делая его живым и нужным. Нужным этому миру.
Тоска Карла по графине забавляла Вильгельма. Тот вообще демонстрировал неизменный сарказм и иронию, что, как знал Карл, было признаком хорошего настроения.
Шагая по только что проснувшейся Праге, он нацепил солнцезащитные очки с идеально круглыми стеклами. Люксембургскому казалось, что Рот получает удовольствие от ночной охоты, от угрозы, нависшей над ними, от их парного тандема. Возможно, так Вильгельм чувствовал себя по-настоящему живым, раз все века только и делал, что скрывался. Карл не жалел о своем решении в прошлом, но осознал, как скучал по другу, хотя старался этого не показывать.
– Зато будет больше времени узнать новый для тебя мир, плюс разыскать артефакт или упоминание о нем, – ободрил Рот, пока они утром воскресенья прогуливались после ночной охраны города.
– Мы с Дэниэлем пока ничего не нашли.
– Дэниэль занимается не только этим.
– Что ты имеешь в виду?
Вильгельм остановился, поправил очки, сползшие на нос, и ответил:
– Он что-то задумал. Личное. Кажется, я начинаю догадываться, и очень не хочу оказаться прав.
– Это касается отеля «Дахштайн» или его бывшей хозяйки?
Вильгельм скривился, снова зашагал по мощеной брусчаткой улице. Карл шел рядом.
– Я обратил внимание на его сдержанность, на то, как и что он говорит. Думаю, он хочет вернуть Лилит оттуда, откуда не возвращаются.
Карл ощутил некую жалость к Фаусту, понимая, что, скорее всего, глава Ордена был одинок, так же как и Карл сейчас. Только у Дэниэля появилась цель вернуть утраченное, а Карл вернуться в прошлое никак не мог.
– Хм. Она опасна для мира или?..
Вильгельм печально усмехнулся:
– Последствия есть у всего, мой друг, даже у похищенного венца. Не буду тебе лгать, я рад, что так получилось. В случае же Фауста, если и правда он готовится к обряду или еще чему, мы должны быть готовы его остановить. Я долго пробыл рядом с Дьяволом и знаю, о чем говорю. Если вытянуть существо из небытия, в мире произойдет ряд изменений: тайфуны, страшные заразные болезни, войны…
По помрачневшему лицу Рота Карл понял, что тот не шутит.
– Пока оставим это и вернемся к изречению, – переключился Вильгельм на насущные проблемы. – «Против зла смерти нет лекарства в садах?»