– Да.
– Не помню, чтобы читал саму легенду, только общие исторические факты. Она умерла от какой-то женской болезни.
– Рак матки, – подтвердил Воганька.
– Да, но ее легенда в сегодняшних реалиях приобретает ясность.
– Если предположить, что это не легенда? – Ян заинтересовано подпер подбородок рукой, приготовившись слушать.
– Вы не знали ее? – живо спросил Фауст.
– Я был пражским монахом, летописцем. С принцессой знаком не был.
Сухость в голосе Воганьки граничила с предостережением больше не задавать ему вопросов, что удивило Карла. Это вполне могли быть лишь плохие воспоминания, но он снова насторожился и иногда поглядывал на Яна так, словно пытался прочесть его мысли.
– Прошу, Дэниэль, поведайте нам краткую версию.
По лицу Фауста Карл понял, что странность поведения Воганьки он тоже отметил.
Телефон Карла мигнул сообщением от Вильгельма. Он написал, что подъехал к воротам. Карл ответил «войди» и отложил мобильный.
Вильгельм кивнул присутствующим и устроился на стуле рядом с Карлом.
– Элеонора Лобковиц, как вам известно, стала женой Адама Шварценберга в тысяча семьсот первом году. Их союз считался прогрессивным для того времени, так как Шварценберг отдал бразды правления Чешским Крумловом своей жене. Чем занимался он – говорить не буду, не столь важно. Так вот, долгое время у них не было детей, и тогда-то и начинается сама легенда, которая рассказывает о том, что хозяйка города приручила двух волков, пила их кровь и принимала багровые ванны. Охоту на волков в своих землях она вообще запретила, издав специальный указ. В то же время в лесах начали пропадать жители окрестных деревень. Тогда Элеонору обвинили, что это волки бесчинствуют. На что она ответила: «С чего вы взяли, что это волки? Может, это упыри!», и сама возглавила масштабную охоту на последних. Интересно, что есть реальные доказательства: под Крумловом десять лет назад обнаружили захоронения одиннадцати тел в металлических гробах. Головы были отрублены и лежали в ногах, а между зубов – каменные распятия.
Дэниэль замолчал и осмотрел присутствующих, очевидно, ожидая вопросов, которые последовали незамедлительно.
– Допустим, легенда правдива. При чем тут вообще артефакт?
– Я продолжу, а потом отвечу на ваш вопрос, – кивнул Фауст и потер шею в том месте, где у него виднелись странные шрамы. – Ее высказывание попало на период массовой вампирской истерии в Европе. Народ считал волков союзниками Дьявола и помощниками вампиров. Запрет на отстрел волков, ночной вой над Крумловским замком и роды в сорок один посчитали колдовством. И на замок, и на княгиню начали смотреть с опаской. Помните про волков? Они действительно всюду следовали за ней, совершенно ручные. Она любила их настолько, что… – Фауст достал телефон и продемонстрировал картинку. Карл с интересом взглянул на бледную женщину с усталым лицом и живыми глазами. – Я вспомнил о княгине вчера и сразу начал искать все, связанное с легендой. Вот, глядите, картина «Портрет в охотничьем костюме» примечательна тем, что в левом нижнем углу у волка есть ошейник, а на нем надпись. Если вы присмотритесь, то увидите слова на латыни, попавшие на полотно: «Против зла смерти». Причем обнаружили волка на картине лет двадцать назад при реставрации, когда раскрыли второй слой. Ранее угол был закрашен.
– Как в изречении про сады! – взволнованно подался Карл к Фаусту и, взяв у него телефон, стал рассматривать волка у ног княгини. Затем передал мобильный Вильгельму, а тот – Воганьке.
– Значит, Элеонора знала об артефакте? Как? – спросил Ян.
– Предполагаю, что при обустройстве Крумловского замка, которым они занимались с мужем, нашли захоронения кельтов, – подал догадку Вильгельм, посмотрев на Карла.
– Так она все же болела или нет?
– Как пишут историки, Wolfsmilch, которое она пила, было не чем иным, как молочаем[56]. Название растения дословно переводится с немецкого как «волчье молоко».
– Ядовитое растение, – кивнул Ян.
– Да, он еще использовался для облегчения случаев онкологии и чтобы отбелить кожу, убрать пигментные пятна. Возможно, она купалась в растворе.
– Легенды и история перемешиваются, как и всегда в Богемии, – задумчиво заметил Люксембургский. – Отправляемся в Крумлов?
Он поднялся, рассматривая присутствующих. Удивительно, как общий враг объединил совершенно разных личностей.
У Дэниэля зазвонил мобильный, и на его лице появилась широкая улыбка, которой прежде Карл ни разу не видел.
– Это мой друг вернулся из путешествия и сразу поехал на место захоронения княгини, – пояснил он.
– В Вену? – спросил Вильгельм.
– Нет. Ее похоронили не в семейном склепе. После вскрытия в Вене ее тело отправили назад в Крумлов и похоронили в соборе Вита, возле алтаря. Поверх гроба положили плиту и насыпали освященной кладбищенской земли. Думаю, что она все-таки была обращена или это последствия клеветы.
– С другой стороны, все пишут про ее рак, который невозможен, если она была упырем, – возразил Воганька.
Фауст наконец ответил на вызов, включая громкую связь:
– Фил, ты на громкой. Говори, что нашел.
– Итак, в самой крипте ничего необычного нет. Мы с ребятами взяли пропуски непосредственно к гробу и подняли плиту. На каменной крышке выбита табличка с надписью: «Здесь лежит бедная грешница Элеонора. Помолитесь за нее и ради несчастных трех клыков не убивайте волка».
Мужской голос замолчал, а потом продолжил:
– Пока местный святой отец ушел исповедать прихожанина, мы вскрыли гроб, Дэн. Ничего, за исключением того, что она похоронена как упырь.
Все в гостиной молча переглянулись.
– Осмотри ее и могилу. Свитки, какие-то посторонние предметы, которых там не должно быть. На украшениях, возможно, остались надписи или символы.
– Понял. Сейчас еще раз гляну.
Все ждали, не сводя глаз с телефона, в котором раздавались шуршание и стук.
– Две царапины, Дэн. На широком золотом браслете с внутренней стороны две четкие царапины. Выглядят так, словно сделаны намеренно. Надписей нет.
– Понял. Спасибо, Фил. Сфотографируй и возвращайтесь, – Фауст отключил связь.
– Царапины и надпись на гробу про три клыка. Очевидно, что она указывает на род Кинских, – заметил Карл. – Дэниэль, попросите своих людей посмотреть на картину в оригинале, если она находится в городе. Давайте убедимся, что на ошейнике волка действительно та самая надпись, и мы движемся в правильном направлении.
– Да, картина там.
Фауст быстро набрал и отправил сообщение.
– Итак, – Вильгельм поднялся, привлекая внимание. – Все снова возвращается к Кинским. Либо они знали тайну артефакта, либо украли ее. Три клыка могут указывать на чешский род, а вот две царапины…
Он задумчиво остановился.
– Два волка у ее ног. Может, это были преданные влколаки? – предположил Карл.
– И они унесли тайну артефакта с собой, – подхватил Вильгельм.
– Я тут покопался в истории Шварценбергов. Так вот, написано, что два волка после смерти хозяйки Крумлова исчезли, и больше их никто не видел. – Ян быстро пролистывал сайт архивных записей исторического общества Чехии.
– Если предположить, что Элеонора узнала тайну кельтов, а упырей, как мы поняли из легенды, она не любила, то передала знание своим близким. А кто это был? Муж умер, с сыном, очевидно, были натянутые отношения, раз он даже не явился на ее похороны. Остаются верные ей волки, – размышлял Фауст.
– Волки – долгожители. Средняя продолжительность жизни тринадцать лет, а эти провели с ней больше тридцати, – добавил Ян.
– Она могла приручить новых, – вставил Вильгельм.
– Могла. Но по моему опыту почти все чешские легенды оказываются правдой, а значит, догадка по поводу иных волков верна на девяносто девять процентов, – мрачно возразил Фауст.
– Остается важный вопрос: стала ли Элеонора упырем к концу жизни и почему ей служили влколаки, – задумчиво размышлял Ян.
– Нам нужна Анета, – отрывисто бросил Карл.
– Нам нужны влколаки, – одновременно с ним проговорил Дэниэль и снова заходил по гостиной.
– Да. Влколаки, знающие о своих предках, которые предположительно жили с Элеонорой. И эти самые предки передали послание своим потомкам. И они с радостью поделятся этим с нами, упырями, или с Анетой, которая из рода охотников на волков, или с полудемоном? – скептически перечислил Ян. – Нереально! Вы думаете, что мы их найдем? В короткий срок? Они вообще могут не существовать!
– Могут, – спокойно подтвердил Карл, но спокойствие его было напускным. – Если есть хотя бы небольшой шанс узнать об оружии – стоит попытаться.
– Значит, вы поверили брату Вильгельма, а мои сомнения ставите под вопрос? – прямо спросил Ян, храня нечитаемое выражение на лице.
Вильгельм криво усмехнулся, когда Карл посмотрел сначала на него, а потом на Яна.
– Если ты думаешь иначе, зачем помогаешь? Переходи на другую сторону.
Карл не кричал, наоборот, понизил голос. Злость выдавали лишь краснота зрачков и длинные когти, украсившие аристократичные руки.
– Я не оставлю вас, мой король, мой император! Я буду рядом, дабы защищать и более не сомневаться.
Ян склонил голову, показывая, что сожалеет о недостойном поведении. Карл же угрюмо покачал головой и отошел к окну.
Фауст, решив отвлечь всех от словесного поединка, поинтересовался:
– От графини Кинских есть новости?
– Пока нет, но она в порядке, – заверил Вильгельм, и Карл удивленно повернулся к нему.
– Ты ей звонил?
– Писал. И она ответила, что скоро вернется. Буквально на днях.
Ян застыл, что-то внимательно читая на экране компьютера. Услышал, что все замолчали, и повернул экран к ним. Это была газетная статья о том, что в Богемию приезжает чиновник из Швейцарии и рядом его фотография. На ней запечатлен мужчина лет тридцати пяти, с серьезным бледным лицом: высокий лоб, прямой взгляд светло-карих глаз, острый хищный нос и тонкие губы, поджатые и изогнутые в намеке на улыбку.