– Добрый день, Анета.
Карл во всем белом – штаны и рубашка, был до странного похож на святого, сошедшего с икон. На шее висело тонкое ожерелье в виде католических четок, но в этот раз она заметила в вороте кулон-крест и обожженную кожу под ним.
– Здравствуйте, Карл.
Она подняла взгляд выше и столкнулась с внимательными глазами цвета горячего шоколада. Карл протянул руку и осторожно прикоснулся к ее ладони, а затем пожал пальцы. Энн бы отдернуть руку и гневно высказать все, что думает о его словах, сказанных Фаусту, но она лишь смотрела в его глаза, странно успокаиваясь от близости, от прикосновения прохладных пальцев. Заготовленные хлесткие фразы разом стали неважными. Жадно рассматривая лицо Энн, Карл тихо произнес:
– Простите, Анета. Я повел себя недостойно. Я сожалею, что обидел вас. Мне… – он замолчал, будто подбирая правильные слова, – мне все это время не хватало вас.
Энн не понимала, в какой момент Карл стал ей так важен. Возможно, когда закрыл ее собой в подземном коридоре Пражского Града, а быть может, когда помог с первым обращением.
– Мир? – сглотнув сухой ком в горле, спросила она.
– Мир? – озадаченно переспросил Карл.
Энн закатила глаза и дернула уголком губ.
– Так спрашивают, когда хотят помириться и оставить разногласия в прошлом.
– Мир, – поспешно подтвердил Карл, чем вызвал улыбку Кинских.
В кофейне за столиком у окна их ждали Вильгельм и Фауст, очевидно, наблюдавшие за их разговором. Энн поняла это по тому, как мистер Рот старательно прятал ехидную ухмылку, которая то и дело кривила его выразительные губы.
Сделав заказ, они перебрасывались общими вежливыми фразами, обсудили новости об исчезновении укушенных из больницы, которых с точностью в сто процентов забрали подручные вейтус, заметая следы, а после того, как им принесли кофе и десерт, Дэниэль наконец-то спросил:
– Расскажите, где вы были всю неделю, графиня, и есть ли у вас хорошие новости?
Энн оглянулась по сторонам: в это время в кофейне сидела пара человек и слишком далеко, чтобы услышать их разговор.
– Да, новости обнадеживающие. Стая из Австрии встанет на нашу сторону. Они прибудут завтра – послезавтра и включатся в патрулирование ночного города. Дэниэль, если можно, возьмите координирование их группы на себя.
Фауст кивнул и выжидающе посмотрел на Энн. Она продолжила.
Коротко рассказала о том, как нашла дневник в картинках, как разгадала место. На моменте, когда она упомянула о латинской поговорке про сады и лекарство, Энн замолчала, удивившись возникшему напряжению за столом. Кинских поведала и о Маркусе, тренировках и своей второй смерти для обретения новых способностей. Умолчала лишь об Эдгаре и о том, где точно находится поселение влколаков. На всякий случай. Она доверяла им, но не всем в равной степени, поэтому Пертисау должен был остаться нетронутым ни Орденом, ни упырями.
Карл же поделился, чем занимались они: о том же латинском выражении и поиске артефакта, о котором говорил брат Вильгельма. Когда он заговорил об Элеоноре Шварценберг, Энн подалась вперед, жадно слушая.
– Минутку, – она прервала Карла и достала телефон, чтобы позвонить.
– Уже соскучилась? – послышался в трубке голос с ленцой.
Карл как бы невзначай подвинулся ближе к Энн.
– Маркус, нам нужно, чтобы ты попросил Лиама просмотреть записи его предков, которые эмигрировали из Богемии в Канаду. А еще лучше – отсканировать записи и прислать мне на почту. Это буквально вопрос жизни и смерти.
– Ты слишком много просишь, графиня. А взамен что?
От его полунамеков щекам Энн стало жарко, и еще оттого, что, казалось, все присутствующие за столом слышали каждое слово Маркуса, пусть она и убрала громкость до минимума.
– Об этом поговорим, когда вы приедете в город, – отрезала она, пытаясь выйти из дурацкого положения.
– Хорошо, сделаю. Пошли мне мейл сообщением, – прозвучал довольный голос Шварца, и он отключился.
Энн обвела взглядом присутствующих:
– У меня есть недостающая часть истории об Элеоноре и двух спасенных ею влколаках.
После короткого объяснения все согласились, что в документах переселенцев из Богемии должна храниться тайна или хотя бы намек на нее, если только Элеонора действительно ею владела. Решено было подождать информации и встретиться в тройском особняке для чтения. Кинских планировала показаться в университете и решить возникшие ввиду ее долгого отсутствия вопросы. Уже собираясь уходить, она увидела, как Карл подался вперед, рассматривая что-то за оградой кладбища, видневшейся из окна. Мельтешение за забором заметили и остальные.
– Я схожу.
Вильгельм поднялся, за ним Карл, а Фауст остался сидеть, сверля взглядом Кинских.
– Вы не сказали, где находится община влколаков.
– Не сказала, – согласилась Энн, копируя холодную улыбку Дэниэля.
– Не доверяете нам?
– Вопрос выживания влколаков как вида. Я не вправе у них это отнимать.
– Сколько приедет?
– Точное количество не скажу, возможно, около тридцати.
Дэниэль восхищенно цокнул языком и удовлетворенно кивнул.
– Помните, Анета: люди не должны знать о мире энсиа, не должны видеть бойни, волков, кровососов.
– Я понимаю это, как и стая Маркуса Шварца.
Закончив дела в университете и написав заявление на академический отпуск, Энн освободила себя от необходимости притворяться и делать вид, что все в порядке. В резиденцию Ордена она не поехала, получив сообщение от Дэниэля:
«Планы изменились. Встречаемся за час до заката в абсентерии возле Староместской площади. Одевайтесь удобно».
Что-то неясное маячило в мыслях Энн, что-то казалось странным в истории с упырями и оружием против них, но у нее никак не получалось нащупать ту самую нить, которая помогла бы распутать этот моток тайн.
Припарковавшись в нескольких кварталах от места встречи, она мельком взглянула на свое отражение: волосы собраны в аккуратный пучок, на лице минимум косметики, лишь глаза подчеркнуты стрелками. Из одежды Энн выбрала бежевую рубашку и укороченные темные брюки. Перед закатом исторический центр заполняли прохожие, то тут, то там фотографирующиеся на фоне зданий.
Обогнув дом, она вышла на закрытую от посторонних глаз площадку. «Абсентерия», куда позвал ее Фауст, очень долго стояла закрытой, пока кто-то не выкупил помещение и не обновил старое место. Толкнув двери, Энн попала в зал с барной стойкой и столиками вдоль стен. Разнообразие и изобилие всевозможных бутылок на стене за стойкой приковывало внимание. Возле стойки вилась лестница на второй этаж, но вход туда был запрещен, о чем говорила табличка рядом. В баре пахло жженым деревом, костром и луговыми травами.
Не увидев в зале ни бармена, ни гостей, она решила подняться по лестнице. Второй этаж отличался от первого. Роспись на стенах изображала разные перекрестки дорог, и выглядело это весьма стильно. Дорогая мебель из красного дерева и дубовый паркет никак не вязались с обычным баром, стоящим на пересечении улиц.
За ближайшим большим столом уже сидели Карл, Вильгельм и Фауст.
– Анета. – Встал с плетеного дивана Карл.
– Добрый вечер, – ответила она, избегая смотреть ему в глаза, поэтому обратила внимание на расписанный потолок, читая слова на латыни: «Тот, кто выпьет в баре, отдает один день своей жизни демону Роули».
Она отступила на шаг, прижимая руки к горлу.
– Абсентерия, – слова толкались в глотке, но из-за подступающей паники она их еле цедила. – Кому она принадлежит?
Фауст, нахмурившись, рассматривал ее, Вильгельм недоуменно поднял брови, а Карл ответил:
– Роули. Демону Роули.
Энн на трясущихся ногах дошла до кресла и опустилась в него, а затем стиснула подлокотники. За спиной послышались легкие шаги, и кожа на руках у Кинских покрылась мурашками от страха. Она зажмурилась, боясь встретиться взглядом с тем, кто убил Эда в замке Гоуска. А мужчина остановился, Энн слышала это по звуку шагов, замерших возле ее кресла.
– Ну надо же! И волчонок здесь.
Его голос она не забыла. Энн подняла голову и посмотрела в раскосые глаза с кошачьими зрачками, которые принадлежали Роули.
Мужчина был в бордовом костюме-тройке. На шее за ухом темнела татуировка. На пальцах – кольца с черными камнями, которые Энн заметила, когда он поставил на стол бутылку с зеленым напитком и поднос со стаканами.
– Вы! – Она инстинктивно трансформировала горло, издавая волчий рык, который, к слову, не произвел на демона никакого впечатления. Он лукаво сощурился и наклонился к Энн, окутывая ароматом древесного парфюма.
– Как поживает ваш несчастный друг, который осмелился посягнуть на мое?
Энн тяжело задышала, пытаясь не утратить контроль, хотя перед глазами уже упала красная пелена. Она так и сжимала ручки кресла, впиваясь в обивку когтями.
Роули поджал губы и помахал перед ней указательным пальцем.
– Мой бар, мои правила. Здесь, – он обвел рукой пространство помещения, – нейтральная территория. Драки запрещены, если я не разрешу обратного.
– Объясните, что между вами произошло. – Карл поднялся и встал рядом с демоном, обеспокоенно вглядываясь в лицо Энн.
Роули улыбнулся, обнажая белые треугольные клыки. Его дьявольская красота вызывала у Энн тревогу и вынуждала не отрывать от него глаз.
– Мне тоже интересно послушать, – добавил демон.
– Сейчас не место и не время, – процедила она, чувствуя, как страх ушел, оставив лишь злость. – А мне вот интересно послушать, зачем демону один день жизни гостя, который пришел в его бар? – Она демонстративно указала на потолок. – Разве демоны не бессмертны? Для чего собирать дни?
Роули холодно улыбнулся и провел раздвоенным языком по своим губам.
– Я как-нибудь расскажу вам, графиня Кинских. Аластер Роули к вашим услугам, – наконец ответил демон, усаживаясь в кресло напротив.
Она смогла рассмотреть у Роули на шее татуировку: знак бесконечности венчал двойной крест – алхимический знак серы.