носных особ, поэтому советую тебе забраться в самую непроходимую глушь и затаиться, потому что охота уже началась.
Вильгельм расправил плечи, лицо его стало невыразительным, словно его ничуть не волновало то, что сказал король. Он смотрел и смотрел на Карла. А Люксембургский сжал челюсти и стиснул кулаки. Ему многое хотелось сказать, но был ли в этом смысл? Что сделано, то сделано.
– Другие, подобные мне, не простят тебе такой вольности. Твоя страна, твоя Богемия – это колыбель упырей и других существ. Как ты будешь посещать другие государства? Тебя выпотрошат, если не вернешь как было.
– О, все предусмотрено, мой бывший друг. Никогда, слышишь, никогда я не потерплю кровососов на своей земле.
Карл вскочил на коня и дернул поводьями.
– Глупо пить яд лишь потому, что испытываешь жажду, Карл! – крикнул Баварский вдогонку.
Полюбовавшись на искаженное яростью лицо Вильгельма, Карл ощутил сожаление, хотя отчетливо помнил, что в тот самый момент был мстительно рад.
Карл просыпался. Он очнулся на своей постели в Страговском монастыре. Над ним сидел Вильгельм и держал за руку. Едва поймав его взгляд, друг подарил ему улыбку. Выглядел мистер Рот хуже некуда, все лицо покрывали кровавые полосы и шрамы, которые еще не успели затянуться.
Карл рывком поднялся и размял ноющую шею, ставя хрустящие позвонки в правильное положение.
– Анета?
– В гостевой комнате. Еще не очнулась. Ей сильно досталось. Аластер убил незваных гостей, но сказал, что больше не станет вмешиваться. Фауста ударили кинжалом, заговоренным в церкви, и я не пойму, как они смогли вообще взять его в руки.
– Ты в порядке? – спросил Карл, рассматривая друга.
– Теперь, да.
– Роули ведет свою игру, правил которой, к сожалению, мы пока не знаем.
Карл прошел в душевую, желая отмыться от запекшейся крови. Вильгельм прошествовал следом, увидев, что он не закрыл дверь, и сел на скамью для переодевания. Мистер Рот смотрел, как красная вода стекает в слив под ногами Карла.
– Странно, но в этот раз я видел воспоминания, – Карл выступил из душа и быстро вытерся.
Присутствие Вильгельма более не смущало его, словно прожив в забытье свое прошлое, он понял что-то доселе ему недоступное.
– Это потому, что тебе почти вырвали сердце.
– Помнишь, что ты сказал мне в последнюю нашу встречу у заклятой границы?
– Чтобы ты не пил яд.
– Да. Сейчас, когда я вспомнил твои слова, подумал, что мы ищем нечто похожее на серу, но не обращающую снова в человека, а сразу убивающую.
– Упырский яд?
– Возможно.
Карл выбрал из гардероба терракотовые брюки и бежевую футболку-поло, облачился и поспешил в гостиную.
– Надеюсь, канадские сородичи прислали Анете записи, и они помогут. Потому что я понятия не имею, как мы сможем одолеть вейтус.
– Яна не видел?
– Он на охоте вместе с ольшанскими упырями и членами Contra Malum.
Карл присел рядом с графиней. Наверное, именно Вильгельм прикрыл ее наготу простыней. Она еле слышно дышала. Лицо Анеты покрывала корка крови от еще не заживших ран, на руках побагровели следы от упырских клыков. Карл нежно провел костяшками пальцев по ее кисти, думая о том, как она совершенна, даже такая, ослабевшая, испачканная в своей и чужой крови. Графиня Кинских являлась самым бесстрашным и самым светлым существом в их компании.
Бесчувственное, полумертвое сердце Карла предательски сжалось от страха, подсчитав, что у Анеты осталось всего шесть жизней. Каково ему будет в мире, где не станет ее?
– Я понимаю, почему ты превратил меня, Вильгельм, – хрипло прошептал Карл и прижался губами к руке Кинских, вдыхая аромат ее кожи. – Теперь понимаю.
Глава 17
Omnes vulnerant, ultima necat.[60]
Каждый час ранит, последний – убивает.
«Пражский трдельник»
«Дорогие читатели!
Сегодня мы хотим обратиться ко всем неравнодушным жителям столицы. Ночью были ограблены два крупных банка крови при больницах Мотол и Воинская.
Неизвестные похитили все запасы донорской крови, собранные для предстоящих операций. Операций, которых люди часто ждут месяцами. Поэтому от имени больниц города мы обращаемся к каждому жителю: если у вас нет хронических заболеваний и других противопоказаний – станьте добровольцем, чтобы пополнить запас банка крови для нуждающихся в ней людей. Полиция работает на месте. Не сомневаемся, что виновные будут наказаны.
К другим новостям: без предупреждения и объявлений на реконструкцию закрылись Малостранское, Вышеградское и Старое еврейское кладбища. На всех трех объектах начиная от заборов натянули строительные леса и закрыли полотнищем. Это вызвало недовольство среди местных гидов, которые водят туда экскурсии.
В Пражском Граде идет подготовка к балу-маскараду. Известно, что Алана Берсе вместе с делегацией разместили в особняке посольства Швейцарии в Праге.
Ваш Эл Вода».
Анета
Энн очнулась, когда закатное солнце уже окрасило белые стены багряным светом. Рядом никого не было, но она слышала тихий разговор в другой комнате. Энн не пыталась разобрать слов, а только осматривалась, гадая, где оказалась. В помещении вплотную к наполовину зашторенному окну стоял письменный стол с компьютером, далее – книжный стеллаж, небольшой диван и высокий стол с барными стульями ближе к выходу.
Тело ныло, и Кинских с трудом привстала с дивана. Тихие шаги заставили ее повернуться. Карл заглянул в комнату, и Энн прочитала на его лице облегчение.
– Как… – Она закашлялась и вспомнила, что ей разрезали горло. – Как долго я?..
– Была мертва? – закончил за нее Карл. – Почти сутки. Мне кажется, тебе необходимо было больше поспать, рубцы от ран еще не все сошли.
Энн удивленно воззрилась на бывшего короля. Ошарашили ее не возможные шрамы, а то, что Карл обратился к ней на «ты». Это казалось чем-то из ряда вон выходящим. Карл, очевидно, понял, почему она так на него смотрит.
– Прошу прощения, Анета. – Казалось, он удивился не меньше ее.
– Я не против обращаться друг к другу на «ты», – тут же поспешила уверить она.
– Хорошо, – он кивнул и указал на стул. – Ваша… хм, твоя одежда порвана, поэтому я взял на себя смелость предложить тебе кое-что из своего гардероба. Ванная комната прямо по коридору.
– Благодарю.
Энн обернулась в простыню и, подхватив вещи, вышла. Быстро приняв душ, она облачилась в темную рубашку, которая доходила ей до колен. Брюки Энн даже не стала примерять. Взяла от них пояс и с его помощью превратила рубашку в импровизированное платье на пуговицах.
Кинских подошла к зеркалу и протерла рукой запотевшую гладь, чтобы тут же отшатнуться. На лице осталась довольно заметная белесая полоса от когтя, вертикально тянущаяся от внешнего угла глаза до середины щеки. А на шее – поперечный красноватый шрам, словно процесс заживления еще не завершился.
Энн оперлась руками о раковину и зарыдала, оплакивая свою прошлую жизнь без знаний и тех ужасов, что есть в настоящем и никуда не денутся в будущем. Да, тайны, которые скрывала история, ее будоражили, но жить в мире чудовищ и принять, что она, по сути, одна из них, оказалось невыносимо тяжело. Хотя существовать в неведении, когда вокруг обитают монстры, – еще хуже.
Кинских сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Подняла голову, вздернула подбородок и криво усмехнулась сквозь слезы. Вытерев влагу со щек, отправилась за ответами к Карлу.
Не найдя его в гостиной, она прошла к соседним полуоткрытым дверям и деликатно постучала.
– Входи!
Энн ступила в спальню как раз в тот момент, когда Карл заканчивал пить кровь из пакета. На ее глазах клыки Люксембургского уменьшились, руки больше не украшала тьма, а красная радужка вернулась к прежнему теплому кофейному цвету. Он медленно провел пальцем по уголку губ, стирая каплю крови, и Энн ощутила, как ее щеки вспыхнули.
– Чем все закончилось? – хрипло спросила она.
– Мы победили.
– А ты узнал, кто записал ваш разговор с Фаустом и послал его мне?
– Еще нет, как и кто из нас предатель.
Лежащий на кровати Вильгельм, которого Энн сначала не заметила, рассказал о Роули и вейтус.
– А Дэниэль?
– У себя в резиденции.
– В новостях что-то было о событиях в баре? Люди видели, слышали?
Вильгельм поднял взгляд от экрана смартфона и покачал головой:
– Нет. Фауст наслал на прохожих сон.
– То есть? – не поняла она.
Вильгельм закатил глаза:
– Дэниэль может насылать сон на небольшое количество людей и всего на один час. Правда, потом сильно слабеет. Когда его ударили кинжалом, он успел сделать это для всей улицы.
– Я не спрашивал Фауста, но почему он отослал из Праги всех ведьм? Они могли бы помочь. – Карл отправил пустой пакет в закрытую урну, стоящую возле холодильника.
Энн отметила, что в спальне, кроме огромной кровати и холодильника, ничего не было, если не считать резной двери, которая вела, как она предположила, в гардеробную.
– Ну конечно, – прошептала Энн себе под нос, не особо удивляясь новой информации. – У нас еще и ведьмы есть. Надо попросить у Фауста весь список энсиа.
Ее бормотание услышали, потому что тут же грянул мужской хохот. Энн изумленно наблюдала за собеседниками, она уж было решила, что бывший король совсем не умеет веселиться.
– Прошу прощения, – отсмеявшись, сказал Карл. – Кстати, о способности насылать сон я тоже не знал. Это может нам пригодиться, когда все станет совсем плохо.
– А что, сейчас еще не совсем? – съязвил Вильгельм, наконец отрываясь от мобильного, который не выпускал из рук.
– Черт! – Энн закрыла лицо ладонью, вспоминая о приезде Маркуса. – Мой телефон?
– Возле дивана в гостиной.
Экран раздраженно светился от сотни пропущенных звонков и сообщений. К сожалению, письмо от Уайта так и не пришло. Почти все пропущенные были от Маркуса, пара – от коллег из университета и еще около пяти – от дяди Франтишка. Она набрала номер, и на первом же гудке ей ответили очень сердитым голосом.