Учиха практически вернули себе былое влияние. А уж когда лет через пятнадцать подоспеют наследники! Клан будет возрождён, и Саске отложит взваленное на себя бремя. Он улыбнулся, как будто это уже произошло, а после с тоскливым вздохом подтянул к себе очередную папку, полную мелко исписанных листов. Что тут у нас? Два торговца выдвигают претензии друг к другу? И как всегда хрен разберёшь, кто из них виноват, гады скользкие…
Надо бы нанять ещё пару крючкотворцев, дабы, наконец, перестать самому заниматься подобной ерундой.
***
Рядом с тяжёлой сейфовой дверью задрожал воздух, подёргиваясь лёгким маревом. Неожиданно пространство словно свернулось в спираль, закрутив изображение стен в невнятную кашу, а после резко распрямилось, оставив на месте недавней пустоты визитёра.
Я вывалился из провала в другой мир посередине комнаты с куском Джуби, который некоторые люди называли плитой Риккудо. Сосредоточиться и приблизиться к реликвии, тщательно контролируя каждое движение своего тела.
До чего странно всё завернулось, до чего странно! Сейчас бы тяжело вздохнуть, да пока нечем. Протягиваю руки к плите, мгновенно по её поверхности пошли волны, будто на воду подули феном. Никакой это не камень, нужно лишь знать подход. Я не чувствую «ветра чакры», что раньше не давал мне приблизится, наоборот, сейчас от меня самого «дует» так, что наверняка сквозь все печати на поверхности чувствуется.
С предвкушением запускаю руки в плиту, прямо вонзаю внутрь, словно в какое-то желе. По «камню» прокатывается несколько странных волн возмущённых метаморфозов, а после он течёт в мою сторону, просто обволакивая и просачиваясь внутрь. Облекая материальный дух материальной плотью. Так я смогу взаимодействовать с материальным миром. Сцена чем-то напоминает Симбионта из небезызвестной вселенной. Только вот я никаких разумных друзей не получу, меня одного-то для своей головы много. Наконец, огромный камень был поглощён больше чем наполовину, и можно было расслабиться и предаться воспоминаниям. Дальше процесс дойдёт и сам.
Это было страшно. Это было очень страшно. У пауков оказался какой-то извращённый способ добычи сен-чакры. Они не накапливали её в медитациях, как делали это жабы, они и не генерировали её сами, как это делали слизни. Они не впитывали её постоянно, подобно змеям. Пауки охотились.
Паутина улавливала энергию природы подобно поглощающей печати, после чего передавала её своему хозяину. Первые три месяца я учился плести эти особые нити из чакры, потом развешивал светящиеся паутинки во всех возможных углах… но этого было мало. Чертовски мало. Мой резерв был равен трём девятихвостым, а это очень, очень, очень много. Сен-чакры требовалось один к одному, а лучше и того больше, дабы успокоить процесс моего превращения. Тогда меня начали учить другому способу добычи чакры природы. Чакры жизни. Меня учили охотиться на неё и пожирать.
Паук весьма условно оплетает своей сетью какой-то объём пространства, после чего впрыскивает в ловушку долю своей чакры. Дальше же всё, что попало внутрь, погибает, отдавая жизнь охотнику. Жаль, что подготовка к такому ритуалу (иначе и не назовёшь), занимает несколько суток, а то это стало бы отменным оружием, которому плевать на силу противника. Раз, и жизнь уходит из тебя мощным потоком, паук выпивает свой коктейль. Опасность передозировки практически исключена, ибо поглощается весь спектр чакры сразу. Учись я у жаб, такого бонуса бы не было. Те «медитируют», настраиваясь на определённую волну, после чего напитывают себя сенчакрой явственно земляного окраса. Потому и присутствует опасность окаменеть.
Я передёрнул плечами. Жаль, что жабы не рассказывают о последствиях окаменения. Ведь превратившийся остаётся жив, он всё чувствует! Ощущает струи дождя, омывающие статую. Ощущает ветер, который её обдувает, лапки птиц. Он слышит всё вокруг и видит, если глаза были открыты в момент превращения. Что страшнее: остаться в вечной темноте не в силах пошевелиться, или же видеть что-то, но так же быть лишённым возможности даже вздрогнуть по собственной воле? Я представил себя это существование в виде статуи. Смерть гуманней.
Превращение уже шло полным ходом, тело постепенно растворялось. Выглядело это донельзя жутко, честно говоря. Кожа почернела и потрескалась, обнажив отчего-то белое светящееся нутро. Словно лампочка, которая покрыта чёрной рассохшейся краской. Только вот лампочка не носится в панике по подземельям, исходя дымом, и боясь по дороге потерять куски себя. Один раз пальцы уже оставил, ибо в них «кончились» кости. Окончательно растворились в том странном подобии плоти, что постепенно заменяет моё тело. Изредка из трещины бьёт луч концентрированной чакры, нанося страшнейшие повреждения всему, что обнаружится на пути. Взрыв, стремительно выгорающий воздух и медленно раскаляющийся до светящейся красноты, оплывающий камень. Тем, кто окажется рядом, крайне не повезло. В первый раз это кончилось плачевно, после же меня просто избегали. Никто не хочет находиться рядом с тикающей бомбой, да и ещё у циферблата кто-то сковырнул цифры и стрелки заодно. Остался только непредсказуемый механизм, готовый взорваться в любую секунду.
Не представляю, что было бы, начнись подобное в Конохе. Первый выплеск начисто снёс бы пару улиц, просто испарив жителей! А дальше уже непредсказуемые последствия. Всё же вовремя Кичиро обнаружил угрозу, очень вовремя. Но лучше бы хоть на месяц раньше, да что там мечтать о случившемся.
Стоило провести первое удачно завершившееся поглощение, как пауки вышвырнули меня из своего мира в соседний. Странные влажные джунгли с белёсыми деревьями просто кишели жизнью. Сотни, тысячи птиц, насекомых, хищных и травоядных зверей… мне было даже жалко, но следовало спешить. Неустанный бег вперёд, с рук вниз падают нити чакры.
Этот мирок был мал и прост. Представьте гору. Большую такую гору, с радиусом основания в сто километров. Высоту возьмём всего-то тридцать километров, в таком масштабе это выходит практически летающий блин. Перевернём его, оставив вершину снизу. На основании раскинулись джунгли, многоярусные, невероятно душные, полные болот, прелой листвы, насекомых, змей, да и прочих гадов порядочно. Не забудем мы и о животных, коих тут бесчисленное множество, начиная с диких свиней и заканчивая обезьянами. Поразительное изобилие, которое никак не могло само появится на этом клочке земли. Однако не было ни дня, ни ночи, не было и солнца со звёздами. Лишь далёкая равномерно светящаяся голубая дымка неба. Если разбежаться и сигануть вниз, совсем скоро перед глазами всё подёрнется рябью, и ты будешь падать на этот остров сверху. Забавный выверт пространства.
Больше недели ушло на то, чтобы оббежать весь парящий остров по периметру, равномерно ставя метки «кокона». Больше сотни километров в день. Едва успел, ибо первые поставленные метки потихоньку таяли, ставя ритуал под угрозу неконтролируемого взрыва, что сметёт и меня, и сам этот мирок раскрошит в пыль.
Тело растворилось настолько, что даже ходить было крайне сложно, внутренний скелет практически отсутствовал. Внешность прямо таки хоть сейчас в кино суперзлодея играть! Глаза светятся фарами, чёрная кожа, трещины по всему телу, из которых так же словно прожектором бьёт свет. Ну это если отковырять меня из под армированной ткани одежды, балаклавы, бронежилета, защитных металлических щитков и прочего, что я на себя навесил.
Пока что я держался на собственной броне, ставшей скелетом внешним. Да и то, одежда потрёпана и имеет множество оплавленных дыр. Один лишь контроль чакры спасал, но слабел с каждым новым днём. В теле не осталось как таковых суставов, и если бы не броня, руки-ноги гнулись бы, как им вздумается, зачастую совершенно странным образом исполняя команды мозга… если он тоже ещё не ушёл в небытие. Прорывы чакры чуть ли не ежечасное явление. И с каждым разом мне словно дают всё более сильный подзатыльник. Мысли резко путаются, перед глазами двоится, последний раз вообще на пару секунд сознание потерял… вот тогда перепугался не на шутку, ещё сильнее взвинтив и без того бешеный темп.
Просто пулей несёшься по кромке, надеясь на то, что она не провалится в небо под ногами, замираешь на минуту, выводя руками сложный узор из белых нитей чакры. Что ж, вот я и научился творить фуин даже в воздухе. Метка готова, быстрый старт и вновь бег вперёд, долгий, монотонный. Скучный. Тело не знает усталости, оно не просит еды и воды.
Страшно было начинать ритуал поглощения добычи, ведь с этого момента реакция пойдёт вперёд совершенно необратимо и бурно, не останется ни секунды на раздумья. Чакра природы была и стабилизатором и катализатором одновременно. Я прикрыл глаза, потихоньку настраиваясь на жуткое противостояние собственной взбесившейся силе.
Очередной вырвавшийся из тела фонтан чакры оборвал метания, заставив действовать быстро. Выдох-выплеск титанического количества чакры вперёд. Белёсый туман стремительно покрывает метр за метром, из леса слышатся визги животных, соприкасающихся со столь неприятной субстанцией, как демоническая чакра, настроенная на переваривание всего живого.
Пора. Метки наливаются силой, тихо светятся, сияющие лучи объединяют их в кольцо. Раз, и это кольцо начинает вращаться перпендикулярно своей плоскости, разгоняется, замыкая остров в полупрозрачную сферу. Масштаб поражает, будь у меня сейчас дыхание, его бы перехватило. Тихий гул нарастает. Мощный прыжок вперёд, ещё, ещё, хлопнул звуковой барьер. Я в центре. Сфера начинает сжиматься, а я становлюсь концентратором. Ритуал переходит в фазу поглощения, в меня стремительным потоком врывается чакра природы, словно приятным холодком успокаивая бушующий пожар, но её мало. Эффект похож на то, как если в разъярённо ревущее пламя прыснуть водой. Совсем немного. Оно только вспыхнет сильнее, с жаром плеснув пламенем в стороны.
За надвигающейся белой стеной остаются лишь скелеты да опавшие деревья. Никакой жизни, воздух и тот стерилен.
«Вот и всё» - успел подумать я, прежде чем сознание затопила яростная белая вспышка взбунтовавшейся чакры. Каким-то краем чувств я ещё осознавал, что природная чакра, сначала прошедшаяся по телу едва заметным холодком, всё набирала силу, и сейчас уже врывается подобно мощному водопаду, обрушивающему вниз сотни тысяч тонн воды. Только вот мой «водопад» падал в не менее жуткое раскалённое и непрерывно меняющееся жерло вулкана. Вулкана, что уже начал извергаться, и совершенно не думает прекращать.