— Твой рассказ грешит неточностями, а местами и откровенным враньем, — вмешался Валентин. — Это из-за вас мы потеряли единственную возможность наладить разумную связь с существом, на плоти которого живем. У нас под ногами земля и корни, но еще глубже — самодел, и от него нельзя убежать. Да, первые недолюди были агрессивны, но самодел быстро понял свою ошибку. Второе поколение, на которое вы вместе с Корпусом устроили геноцид, должно было наладить контакт с человечеством. Дело Девятого Патронага было фальсификацией и величайшим преступлением Братства. Когда самоделы поселились среди людей, вы стали стремительно терять популярность и поддержку властей. Необходим был враг. И тогда вы перетянули на свою сторону Корпус, подписав смертный приговор более десяти тысячам самоделов. Сегодня Церковь и власти Корсиона полностью оправдали Патронага Девятого, который считается великомучеником, но люди по-прежнему верят, что те десять тысяч несчастных, которые были сожжены вместе с ним, являлись им врагами. Но время — лучший судья. Искатели сами себя наказали. Самодел больше не повторял своих ошибок и не творил нам подобных. Третье поколение — это миф, за который, как за соломинку, цепляется тонущее Братство. Дело рыжеволосой красавицы Агнесс Грей было громким и последним в истории чистильщиков. Но девушка была не самоделкой, а сумасшедшей, которую сожгли во имя вашей славы и на потеху толпе. То, что она зашла в озеро из самодела и не превратилась в чанта, является доказательством того, что самодел, природа которого суть грибок, Хищида, изменил свое отношение к людям. Изменил благодаря вмешательству Калюсты.
— Ерунда, — отмахнулся Райзор. — Уж кому, а мне врать-то не стоит, грандир. Я вашу историю прекрасно знаю. Вон, ему, — искатель кивнул на Кая, — можешь впаривать о том, что Калюста — это единый бог, который защищает человечество от всех напастей, включая самодела. Но мы-то с тобой знаем, что это всего лишь блажь семнадцатого Патронага, который возомнил себя великим реформатором и решил изменить курс церкви. А между тем, отцы-основатели калюстианцев всегда утверждали, что самодел — это и есть Калюста. И имечко тоже они ему дали. А грибок Хищида уже позже появился, когда Семнадцатый стал с Корпусом торговать. Этот новый Патронаг либо великий выдумщик, а значит, ему нужно было идти в писатели, либо наркоман, и в таком случае, путь ему в дурдом, глюки ловить. Слыхали, что выдумал? Теперь калюстианцы всем иконки дарят в виде звезд. Мол, надо их все время на шее носить, и тогда Хищида тебя не тронет, даже если ты в нее с головой провалишься. Ни ожога, ни слабости, ни отравления — ничего не будет. Все, что от тебя требуется — прийти в храм, заплатить церковную пошлину и получить Звезду Света. И гуляй спокойно, дорогой брат, по всем дорогам. Я себе тоже эту волшебную штуковину на всякий случай купил. Времена сейчас неспокойные, мало ли.
С этими словами Райзор оттянул горловину свитера и продемонстрировал блестящую звезду на грязном шнурке.
— Вообще-то они не продаются, — процедил сквозь зубы грандир.
— У всего есть цена, — хмыкнул Райзор. — У этой безделушки, например, пять монет. Я ее у одного верующего перекупил. Да, кстати, у той рыжеволосой девицы Агнесс, которую калюстианцы так защищали, в подвале дома при обыске детей нашли. И на допросе она призналась, что отец-самодел просил ее привести их к нему, чтобы превратить в чантов.
— Когда тебя допрашивают Дети Неба, признаешься, в чем угодно, — сухо заметил Валентин. — Потом выяснили, что это были ее племянники, которые спрятались в подвале, когда у девушки начался приступ. Ей нужна была медицинская помощь, но маленькие засранцы сыграли в труса и даже не позвали соседей, хотя могли. Между прочим, многие сегодня заходят в самодела и с ними ничего не происходит. Пресса умалчивает такие случаи в угоду Корпусу, но их достаточно. Так, знаменитый спортсмен Макс Монтана переплыл реку из самодела, и никто не обвинял его в том, что он — недолюдь. Многие фокусники и циркачи пьют, едят, спят в самоделе на потеху толпе и не превращаются в чантов. В прошлом году в самодельский разрыв близ Грасима Трады упал челнок Корпуса. Дети Неба сразу же взорвали корабль, чтобы он не достался самоделу, однако солдатам пришлось катапультироваться прямо во вражескую плоть. Они плыли в самоделе несколько часов и не стали чантами. И таких историй — множество. Единственные, кто поддерживает миф о чантах — это вы, братья. К счастью, вас осталось немного.
Кай подумал, что для трусливого Валентина это были слишком смелые слова. Ведь они были в лесу, не территории Райзора, и злить последнего было не совсем разумно. Однако чем больше говорил грандир, тем лучше понимал его Кай. Какой бы неприятной личностью не казался Валентин в пещерах и в первые часы их путешествия по лесу, но сейчас Кай с удивлением отмечал: грандир ему нравился. Да, Валентин был заносчив и ленив, но в нем жила смелость — иная, чем у Кая, который был готов броситься на гомозуля, чтобы спасти товарищей, но совершенно терялся при словесных атаках таких, как Райзор. К тому же история рыжеволосой Агнесс, которую сожгли на костре, настолько поразила сердце Кая, что ему хотелось задушить искателя. Но с другой стороны, Райзор поделился с ним последним куском хлеба. Ситуация давно перестала быть черно-белой.
— А что же Корпус? — спросил Кай, пытаясь упорядочить тысячу вопросов, скопившихся в голове, и выбрать самый важный. — На чьей стороне Дети Неба сегодня? Искателей или калюстианцев?
— Дети Неба всегда только на своей стороне, — прошелестела со своего места Десятая. — По большему счету, им плевать и на калюстианцев, и на искателей, и на недолюдей. Мы тут, как начинка в бутерброде. Снизу самодел, а сверху — Дети Неба. Корпус прилетел на Риппетру за ресурсами и минералами. И пока мы их ему поставляем, он с нами дружит. Правда, сейчас не так хорошо, как раньше. Помню, деду моему пальцы отрезало станком, так ему их в Корсионе за день пришили. А теперь из-за Хищиды даже последние медицинские центры в городе закрыли — боятся, что самодел их технологии украдет. По крайней мере, два года назад так было. Вряд ли за это время что-то изменилось.
Последнее предложение было сказано с плохо скрытой надеждой, которую все присутствующие постарались не заметить. Даже Кай почувствовал: ничего на Риппетре не поменялось, никто не приделает Десятой ноги обратно.
— Получается, что если я попаду в Хищиду, то есть в самодела, то стану чантом, а Райзор, у которого Звезда Света, вылезет и дальше пойдет? — решил перевести тему Кай.
— Вы оба станете чантами, — сурово объявил грандир. — Ты — потому что у тебя нет спасительного медальона, а Райзор — потому что его Звезда Света купленная. А еще вы утонете потому, что в вашем сердце нет Бога.
— В моем сердце есть Бог! — обиженно заявил Кай. — Я даже голос его слышу, хоть и не называю себя Патронагом. Жулик ваш Семнадцатый, вот он кто.
— Нравится мне этот парень, — хохотнул Райзор. — Я тоже божьи голоса слышу, когда дури курну. Ты случайно у грандира никакой травки не брал? Нет? И не бери. Калюстианцы — те еще наркоманы. Дурь у них славная, забористая.
— Ну все, я спать, — сказал Тупэ, потягиваясь. — Притомили вы меня своими демагогиями. Дежурных на ночь будем определять или так сойдет?
— Э нет, так не сойдет, — решительно заявил Райзор. — Ночных тварей пока по весне здесь нет, но вот Снулые Версты недалеко. Можно заснуть и не проснуться. Поэтому мы обычно всегда человека оставляем, чтобы в случае чего остальных разбудил.
Десятая молча кивнула, соглашаясь. Похоже, она уже давно дремала с открытыми глазами, пока грандир, Райзор и Кай обсуждали проблемы мироздания.
— Я первым буду, — сказал Кай, подбрасывая ветки в костер. — Все равно после таких историй не засну. Кто меня сменит?
Он удивился, когда подал голос грандир.
— Я буду вторым, Тупэрон третьим, дальше Райзор и перед рассветом Десятая, — распорядился Валентин.
Ему не возражали. Скоро над ночной поляной слышался только треск костра, да похрапывание Тупэ с Райзором. Десятая спала тихо и почти не дышала. Все трое разместились на лапнике, прижавшись друг к другу, но там еще оставалось достаточно места для Кая и Валентина. Последний почему-то не стал ложиться вместе с другими, а потоптавшись вокруг костра, неожиданно подсел к Каю.
— Я две смены подежурю, если не возражаешь, — сказал он, — Можешь идти отдыхать. Я привык спать мало, хватает трех-четырех часов. В храме столько работы, что порой даже жалеешь, что на Риппетре такие короткие сутки.
И хотя храпящие Райзор с Тупэ уже навевали на Кая сон, позволить Валентину подежурить вместо себя показалось ему нечестным и трусливым поступком.
— Нет, сейчас моя очередь, — решительно сказал он, стараясь не зевнуть.
— Как хочешь, — улыбнулся Валентин. — Ты не против? А то холодно.
Сначала Кай не понял, что имел в виду грандир, но, когда бок Валентина тесно прижался к его телу, до него дошло. Первым желанием было послать грандира подальше, но тут и до Кая долетел порыв ветра, который благополучно миновал защитную стену из веток и принялся кусать его голые руки. Грандир был чертовски теплым, и гнать его означало добровольно обрекать себя на бряцание зубами от холода до рассвета.
— Ладно, — кивнул Кай и тоже плотнее придвинулся к Валентину. Так, действительно, было теплее. Небо затянули тучи, скрыв звезды, и оставалось надеяться, что к утру их не польет дождем.
— Никак не могу тебя понять, — наконец, прошептал он. — Ты вроде хороший человек, но зачем повторяешь за Патронагом явную ложь?
— Какую ложь? — удивленно поднял бровь Валентин. Одна половина его лица освещалась светом костра, другая таинственно скрывалась в темноте, и Каю казалось, что он говорил с загадочной маской.
— О том, что жетон в виде звезды может кого-то спасти. Это ведь просто украшение.
Грандир улыбнулся.
— Для своего трехмесячного возраста ты прозорливый малый, — похвалил он его. — Ты все верно понял. Спасает не медальон. Спасает вера. Те, кто будут верить, что Калюста защитит их, выживут благодаря вере и силе духа. Они просто не поддадутся влиянию грибка. Остальных же Хищида превратит в чантов.