Собственно, замки Белоруссии — это отдельный большой разговор. Еще и сейчас мы дивимся на Каменецкую вежу-донжон, на остатки Новогрудского, Гродненского, Лидского и Кревского замков, на замок-игрушку в Мире и замок-дворец в Несвиже. За каждым из них столько событий и человеческих судеб — на десятки книг хватит.
Но вернемся к XIII веку. Удельные князья Черной Руси — к этому названию мы еще вернемся — тесно сплотились вокруг Новогородка, сильного, богатого, независимого. Кстати, историк М. Ермолович высказал мысль, что династия новогородских князей, возможно, была из рода полоцких (это, конечно, до прихода Миндовга). Таким образом, мы уже знаем, что Новогородок удачно использовал ослабление после татаро-монгольского нашествия Галицко-Волынского княжества, бывшей метрополии, и такое же ослабление, но по другой причине, Полоцка. Полоцкая шляхта не смогла создать сильную государственную организацию, которая успешно сменила бы княжескую власть. В результате своя собственная княжеская династия погибла, а вече пугало излишней демократичностью. Полоцк вынужден был пригласить на княжение литовских князей, как, собственно, и Новогородок, но приобретения от таких «браков» оказались очень разными.
«Повесть временных лет» заканчивается 6618 (1110) годом, когда по весне ходили на половцев Святополк, Владимир и Давыд. Написана же была она немного позднее. «Игуменъ Силивестръ святаго Михаила написах книгы си Летописець, надеяся от бога милость прияти, при князи Володимере, княжащю ему Кыеве, а мне в то время игумнящю у святаго Михаила въ 6624, индикта 9 лета. А иже чтеть книгы сия, то буди ми въ молитвахъ».
Было это, значит, в 1116 году по новому летосчислению.
Нас теперь будут интересовать другие летописи, в частности — Галицко-Волынская летопись, которая дошла до нас в составе Ипатьевской (XIII в.), Хроника литовская и жмойтская, Хроника Быховца, Баркулабовская летопись, летопись Аверки и Панцирного и белорусско-литовские летописи: Никифоровская, Супрасльская, Слуцкая, Виленская и другие.
Галицко-Волынская летопись охватывает целое столетие в момент наивысшего расцвета Галицко-Волынского княжества, естественно, что она рассказывает, прежде всего, о великом князе Данииле Галицком, его брате Васильке, сыновьях и внуках. Однако вот что показательно: если на первых страницах летописи Литва и Новогородок присутствуют эпизодически, то на последних они становятся едва ли не главными действующими лицами. Центр политической и экономической жизни постепенно перемещается с Красной Руси на Черную. Уже в середине XIII века татарские орды гуляли по галицко-волынским землям, как по своим собственным. После Киева были разрушены Галич, Владимир, Каменец, Изяславль и многие другие города, сам Данила-князь прятался сначала в земле угров, затем в Вышегороде, что в земле ляшской. Погибла Русская земля, плач и стон стояли на всех огромных ее пространствах.
Черная же Русь уцелела. Что ее спасло? Есть несколько соображений. После покорения центрально-русских земель монголо-татары устремились к богатым задунайским городам. Понеся большие потери в живой силе, они вынуждены были выбирать направление главного удара — и отказаться от ударов превентивных. Как и у каждого завоевателя, «идеей фикс» Батыя было завоевание мира, уничтожение самых богатых и самых величественных городов. А они лежали на западе. Таким образом, монголо-татарское нашествие зацепило только краешек белорусских земель, из крупных городов сожжен был лишь Берестье, это отмечается во всех летописях. Остальные же (Новогородок, Городень, Волковыск и другие) ошибочно отнесены к «сплюндрованым» Батыгой, как это мы находим в Хронике литовской и жмойтской. Историк Н. Улащик в своем «Введении в изучение белорусско-литовского летописания» говорит, что татары совместно с галицко-волынскими войсками вряд ли доходили до Нальщанской земли и никогда не доходили до собственно Литвы. Что касается Новогородка, то он в XIII веке был самым сильным, самым главным экономическим и культурным центром как Западной Белоруссии, так и Литвы с Жемайтией. Именно вокруг него создалось крупное государство — Великое княжество Литовское, Жмойтское и Русское Новогородское. Безусловно, на Новогородок, как на столицу, были направлены удары татарских и галицко-волынских войск. Однако данных, что город был ими захвачен, нет. Наоборот, в белорусско-литовских летописях неудачные походы татар и волынян подаются исключительно как большие победы русских и литовских князей. Как говорится, дыма без огня не бывает. Да и на самом деле русские, пусть себе и с литовцами, били тех татар, не в Киеве, так под Койдановом, не в Галиче, так под Давыд-Городком.
Первое, что бросается в глаза при знакомстве с белорусско-литовскими летописями, это большая путаница в так называемой легендарной части. Галицко-Волынская летопись в этом смысле более точна. Под 1215 годом в ней рассказывается о первом замирении галицких и литовских князей: «Въ лето 6723. Божиимъ повелениемъ прислаша князи Литовьскии к великой княгини Романове и Даниловы и Василкови, мир дающе. Быху же имена литовьскихь князей се: старейшей Живинъбудъ, Давъятъ, Довъспрункъ, брат его Мидогъ, братъ Довъяловъ Виликаилъ. А жемотьскыи князи: Ерьдивилъ, Выкынтъ, а Рушьковичевъ — Кинтибутъ, Вонибут, Бутовить, Вижеикь, и сынъ его Вишлий, Китений, Пликосова, а се Булевичи — Вишимут его же уби Миндого ть, и жену его поялъ, и братью его побилъ, Едивила, Спрудеика. А се князи из Дяволтвы; Юдьки, Пукеикь, Бикши, Ликиикь. Си же все миръ даша князю Данилови и Василку, и бе земля покойна».
Что касается неточностей, то, во-первых, в белорусско-литовских летописях перепутаны имена некоторых князей, по одним летописям Новогородок основал Ердивил, по другим — Скирмонт. Во-вторых, очень приблизительны географические представления летописцев. В-третьих, весьма противоречива генеалогия литовских князей, особенно она разнится при сопоставлении с Ипатьевской летописью. О датировке же событий я скажу позже.
Кстати, во всех летописях мне очень нравятся записи вроде этой: «Въ лето 6726. Тишина бысть». Или: «Въ лето 6728. Не бысть ничто же». Эти «ничтожные» годы были, конечно, лучшими годами. Да, на войны в 1218 и 1220 годах не везло, Лев не убивал Войшалка, однако как раз в эти годы строились города, возносились над ними замковые вежи, надувались паруса-ветрази на лодиях купцов — и опадали на оживленных, говорливых пристанях. Видно, и урожаи в эти годы были добрые. А как же? Не тянули через крестьянские поля войска, не гоняли по пущам отряды заготовителей. Большая война требовала больших заготовок мяса и хлеба. Про заготовки накануне Грюнвальда я уже говорил, и если Грюнвальд — это все же Грюнвальд, подобной битве можно принести любые жертвы, то что говорить про наезды, когда сосед шел на соседа? А ведь тоже тащили за собой возы с хлебом, с копченым и вяленым мясом, с горилкой.
И хату человек себе ставил чаще всего в год, когда «не было ничего».
Но вернемся к феномену Новогородка и литовских князей на его столе. Действительно, судя по летописям, Новогородок и новогородокская земля очень быстро поднялись до положения центрального ядра большого и сильного государства. Галицко-Волынская летопись более-менее подробно рассказала об отделении Новогородка от Красной Руси. Возможно, тогда же, в первой половине XIII века, и возникли эти названия — Черная и Красная (Червоная) Русь. Так вот, зависимость Новогородка от Галича и Владимира Волынского уже тогда представлялась формальной. И вообще, Новогородок с момента своего основания, это значит с XI века, стоял как бы «на отделе». В составе Полоцкого княжества он почти не зафиксирован. Полоцкие летописи, которые погибли, сумели бы рассеять пелену, что закрывает те времена от наших глаз. Теперь же мы вынуждены удовлетвориться только сведениями о том, что Борисоглебская церковь XII века в Новогородке имеет отличительные черты школы полоцкого зодчества. Находясь как бы в стороне от бурной политической жизни самого Полоцка, Новогородок копил, собирал силы. Возводились вежи и стены знаменитого Новогородского замка. Строились полоцкими мастерами церкви. Разрастались посады ремесленников — гончаров, ювелиров, стеклодувов, кожевенников. Через дубовые леса по здешним холмам тянулись шляхи купцов — на восток, на юг, на запад.
Отчего мне кажется, что Новогородок был относительно независимым и от Полоцка, и от короля Данилы с сыновьями? Географическое положение. Летописи говорят, что вокруг Новогородокской земли были великие пущи, в которых сидели воинственные племена литовцев и ятвягов. На западе же ляхи. В 1246 году Данила и Василько воевали с литовцами, в 1247-м — с ятвягами, отбивались от них, гнали назад в леса — и доходили только до Пинской земли. Кажется, что как раз между Пинском и Новогородком сидели те заклятые враги Данилы, язычники в звериных шкурах — литовцы и ятвяги. Новогородок признавал власть короля Данилы Галицкого — как и раньше Полоцка, — однако чувствовалось, что это ненадолго. Нелегко было дойти до Новогородка, даже и хорошо оснащенному войску, а там уже стоял высокий замок, на горе. Новогородок как бы наблюдал, следил за событиями в Красной Руси, за Полоцком, которого тогда больше всего беспокоило соседство с могучим Новгородом.
Ситуация резко обострилась, когда на Новогородокский стол сел Миндовг. М. Ермолович считает, что новогородокская шляхта позвала на стол Миндовга именно тогда, когда Новогородок уже почувствовал свою мощь. Выделение из Галицко-Волынского княжества, и не просто выделение — собирание соседних земель под сильной рукой, вот что руководило ее помыслами. А земли собирались не только русские — литовские, нальщанские, ятвяжские тоже. Литовский князь потому и был призван возглавить Черную Русь, чтобы в дальнейшем та могла претендовать на владение всеми литовскими землями.
В 1246 году Миндовг принял христианство «от востока» — и начал завоевание Литвы. Вот что говорит Галицко-Волынская летопись: «Въ то же лето (1252 г.) изгна Миндогь сыновца своего Тевтевила и Едивида, пославшю ему на войну со вуемь своим на войну со Выконтомъ, на Руеь воевать ко Смоленьку. И рече: «Што хто приемлеть, собе держить». Вражбою бо за ворожьство с ними литву зая, поймана бе вся земля Литовьская и бещисленое имение их, притрано бе богатьство ихь. И посла на не вой свое, хотя убити и я. Онема же уведавшима, и бежаста ко князю Данилу и Василкови, и приехаша во