Но вернемся к скифам.
Об этом народе много написано у самого Геродота, с ними воевал Александр Македонский — и они едва ли не первыми на южной границе славянского мира создали сильную державу, о воинское могущество которой разбивались армии не одних греко-македонцев. Так может, скифы и есть предки славян? Можно было бы присоседиться, кто проверит, что там было на самом деле несколько тысячелетий назад, — но язык, язык! Скифы были тюркоязычными, этот факт сейчас не вызывает возражений. Правда, знаменитый Нидерле разделяет скифов на собственно скифов, тех самых, что ходили походами, принимали послов Александра Македонского и сами отправляли послов к великим царям тогдашнего мира, — и скифов-пахарей, возможно, славян, которые находились под влиянием греко-скифской культуры. Их называли сколотами, тех славяно-скифов.
Конечно, скифы те и скифы эти жили на южных землях нашей страны, но это еще ни о чем не говорит. До скифов были киммерийцы, после скифов — сарматы, затем страшный удар гуннов смешал народы, разбросал их по всему свету. Однако многие исследователи считают, что славяне хотя и клонились под натиском киммерийцев, сарматов, скифов и гуннов, но, тем не менее, неуклонно и последовательно возвращались на свои исконные земли. Так где же они, эти земли?
Придется вернуться еще на несколько тысячелетий назад. По археологическим и лингвистическим источникам, самая ранняя область жизни носителей древней индоевропейской культуры в четвертом — третьем тысячелетиях до нашей эры локализируются в южнорусских степях (опять эти степи!), на юго-востоке Европы и северо-востоке Передней Азии. В третьем — втором тысячелетиях до нашей эры индоевропейские племена двинулись в Европу, а через Кавказ и Центральную Азию — на Индостан. Постепенно и последовательно формировались определенные этнические единицы, а проще говоря — народы с присущими только им культурами. Однако сколько еще неизведанного и загадочного на историческом пути того либо иного народа! Действительно, какие первоисточники у нас под руками? Во-первых, уже упомянутые археологические находки. Во-вторых, лингвистические исследования, особенно сравнительно-историческое языкознание. Третье — фольклорные тексты, которые включают мифологические имена и соответствующие мотивы. Ну и последнее — письменные свидетельства древних авторов: Геродота, Тацита, Плиния Старшего, Цезаря и других. Что касается славянской традиции — это летописи. Казалось бы, последние источники наиболее надежные, но вспомните того же Геродота: там и людоеды, и циклопы, и люди с песьими головами… А вот что он писал о неврах, северо-восточных племенах славян: «У невров обычаи скифские… Эти люди, по-видимому, колдуны. Скифы и живущие среди них эллины, по крайней мере, утверждают, что каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик. Меня эти россказни, конечно, не могут убедить, тем не менее, так говорят и даже клятвенно утверждают это».
Даже для Геродота истории про волколаков сказки, А Всеслав Чародей? А народные предания? «У нас рассказывали, что был один человек да перекинулся волком, а потом другой человек нашел в гумне воткнутый нож да вынул его, дак тот не мог перекинуться назад, потому что хвост оставался, бывало, едва в штаны утопчет тот хвост».
Это не из времен Геродота рассказ. Всего несколько лет тому назад записано.
Но есть и бесспорные вещи, например — единство основных мифологических мотивов, таких, как «небо — земля», древней семьи, которая дала начало всему существующему. Либо миф о битве небесного бога с подземным. У славян Перун бьет молнией в Велеса, и на землю обрушивается животворный дождь. Или миф о Нептуне-Посейдоне, владыке вод. Индоевропейское d/h/on — «вода», «источник», «криница» связано с древнеиндийским Danu («Дану», «поток»). Как тут не вспомнить названия рек Дон, Днепр, Днестр, Дунай… А мифы, которые рассказывают о сотворении мира из хаоса? Небо — земля, день — ночь, вода — суша, солнце — луна, растения — животные — человек… Это общее индоевропейское наследие.
Специалистов и неспециалистов до сих пор не перестает удивлять близость санскрита, языка древней и средневековой Индии, с прусским и литовским языками. Многое, очень многое показывает на какую-то первооснову, прародину и праязык индоевропейских народов, но как дойти до них? Да и немало людьми сделано, чтобы туман, окутывающий прошлое, загустел сильнее, чем позднеосеньская тьма.
Однако веда благоспешествует человеку, ведет по всем его земным путям, и до многого он все же доходит, несмотря ни на что.
А что же летописи, первые наши летописи, к которым у нас должно быть наибольшее доверие? К сожалению, «Повесть временных лет» не помнит, откуда и когда пришли славяне в Европу. Она застает наших предков уже на Дунае. Кстати, вот откуда в белорусских песнях (да и не только в белорусских) столько упоминаний о Дунае. Взять хотя бы купальские: «Пятрова ночка невялiчка, ой Дунаю, Дунаю…»
Или вот такая песня:
Девки на Троицу венки вили,
А на Купала развивали.
На Дунай-речку венки пускали.
Свою долю загадывали:
— Ой, коли доля — дак зелен сад,
А коли бездолье — дак сохни, свянь.
Или эта песня:
Кумилися две кумиченьки,
А третья не —
Просилися-молилися:
— Примите мяне.
Как пойдете в зелен сад,
Зовите мяне.
Как будете цветочки рвать,
Сорвите и мне.
Как будете веночки вить,
Свейте и мне.
Как будете на Дунай пускать
Пустите и мой.
Все венки поверху плывут,
А мой на дно пал,
Все дружки с войны идут,
А мой там пропал.
Действительно, наиболее значительные события не так быстро выветриваются из народной памяти — как и воспоминания о Дунае, где остались могилы прадедов.
Пойду в поле, погуляю,
Приду к речке ко Дунаю,
Подумаю-погадаю:
— А мой татка, соловейка,
Отчего ко мне в гости не ходишь?
— А как же мне в гости ходить?
Зимой, дитя, за снегами,
А летом за водами,
Зимой, дитя, в возочке
Да в новеньком козыречке,
А летом в челночке
Да в беленьком носовочке…
Так вот, из этой придунайской страны славяне расселились в разные стороны света. «По размешеньи же столпа и по разделеньи языкъ прияша сынове Симови въсточныя етраны, а Хамови сынове полуденьныя страны. Афетови же прияша западъ и полунощныя страны. От сихь же 70 и 2 языку бысть языкъ словенескъ, от племени Афетова, нарци, еже суть словене.
По мнозехъ же времянех сели суть словени по Дунаеви, где есть ныне Угорьска земля и Болгарьска. От техъ словенъ разидошася по земле и прозвашася имены своими, где седше на которомъ месте. Яко пришедше седоша на реце имянемъ Марава, н прозвашася морава, а друзии чеси нарекошася. А се ти же словени: хровате белии и серебь и хорутане. Волхомъ бо нашедшемъ на словени на дунайския, и седшемъ в них и насилящемъ имъ, словене же ови пришедшие седоша на Висле, и прозвашася ляхове, а от техъ ляховъ прозвашася поляне, ляхове друзии лутичи, ини мазовшане, ини поморяне.
Тако же и ти словене пришедше и седоша по Днепру и нарекошася поляне, а друзии древляне, зане седоша в лесех; а друзии седоша межю Припетью и Двиною и нарекошася дреговичи; инии седоша на Двине и нарекошася полочане, речьки ради, яже втечеть въ Двину, имянемъ Полота, от сея прозвашася полочане. Словени же седоша около езера Илмеря, и прозвашася своимъ имянемъ, и сделаша градъ и нарекоша и Новъгородъ. А друзи седоша по Десне, и по Семи, по Суле, и нарекошася северъ. И так разидеся словеньский языкъ, темже и грамота прозвася словеньская».
Волхи, или волохи, «насилящие» славян, это, конечно, римляне. В польском языке их потомки еще и сейчас зовутся «влохамн». Речь идет, видно, о разрушении императором Траяном царства даков.
Таким образом, первая наша летопись зафиксировала «разброд» славян по разным землям, а точнее — по разным рекам. Эти реки были прекрасными географическими координатами — и не только ими. Реки стали торговыми путями — собственно, ими они были во все времена, — в южные и северные моря поплыли лодии, далеко раздвигая пределы былой эллинской ойкумены. «Поляномъ же жившимъ особе по горамъ симъ, бе путь изъ Варягъ въ Греки и изъ Грекъ по Днепру, и верхъ Днепра волокъ до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмерь озеро великое, из него же озера потечеть Волховъ и вътечеть в озеро великое Нево, и того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду, а от Царягорода прити в Понтъ море, в не же втечет Днепръ река. Днепръ бо потече из Оковьскаго леса, и потечеть на полъдне, а Двина ис того же леса потечет, а идеть на полунощье и внидеть в море Варяжьское. Ис того же леса потече Волга на въстокъ, и вътечеть семьюдесять жерелъ в море Хвалисьское. Темже и из Руси можеть ити по Волзе в Болгары и въ Хвалипсы, и на въстокъ доити въ жребий Симовъ, а по Двине въ Варяги, изъ Варягъ до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепръ втечеть в Понетьское море жереломъ, еже море словеть Руское, по нему же училъ святый Оньдрей, братъ Петровъ, якоже реша».
В этом сообщении летописца есть некоторая путаница — как по Варяжскому морю можно идти до Рима и этим же морем до Царьграда? Недавно некоторыми исследователями было даже высказано соображение, что путь «из варяг в греки» лежал все же по Дунаю. Он и самый удобный, и получше обжит, и только по Дунаю можно попасть из Царьграда в Рим. Но, как и любая гипотеза, эта тоже небезупречна. Да, в общем-то, не в ней для нас самое главное.
В то время, когда славяне прочно осели на днепровско-днестровских берегах, появились новые свидетельства об их жизни. Иордан, историк ромейский. По происхождению гот или алан, Иордан в своей «Гетике» (551 г. н. э.) писал: «От истока реки Вислы на неизмеримых пространствах основалось многолюдное племя венедов. Хотя названия их изменяются теперь в зависимости от различных племен и местностей, однако главным образом они именуются склавинами и антами.