В 1529 году Жигмонт I посадил великим князем литовским своего сына Жигмонта Августа, однако правил еще целых 19 лет.
В 1535 году умер гетман Великого княжества Литовского Константин Острожский. Он был «похован в Киеве, в монастыру Печерском, в церкви Успения Пресвятыя Богородицы, а на его месце обран Юрий Миколаевич Радивил».
В 1548 году «кроль Жигмонт Старый захоровал и розрядивши порадне обедве речи посполитые — Коронную и Литовскую — той живот дочасный на вечный пременил и похован в замку Краковском».
В памяти потомков он навсегда остался тем самым Старым королем, который присоединил земли тевтонских рыцарей и рассеял татарские орды. Последующие короли уже больше отдавали, чем приобретали.
Он остался последним королем старосветских времен.
Болотные люди
В белорусском языке есть слово «дрыгва» — трясина. Многие историки считают, что именно от него получили свое название дреговичи — одно из трех племен, сыгравших ключевую роль в этногенезе белорусов. По их мнению, дреговичи — это люди, жившие в дрыгве, болотной трясине. В энциклопедии «Этнография Беларуси» так и написано: «Дреговичи, одно из племенных объединений восточных славян. Название происходит, вероятно, от слова «дрыгва». Согласно археологическим исследованиям, занимали территорию на восток до Днепра, на север до Борисова, Логойска, Заславля, а также верховья Немана, на юг граница переходила за Припять, на запад… Западный Буг».
Но есть и другая точка зрения на происхождение дреговичей.
Как уже говорилось, несколько тысяч лет назад существовало общеевропейское языковое единство, из которого первыми во II тысячелетии до н. э. выделились балты. Славянские диалекты находились в этом единстве до середины I тысячелетия до н. э. По мнению некоторых ученых, тогда же существовала балто-славянская языковая общность, и племена, например, зарубинецкой культуры в зависимости от обстоятельств могли стать как балтами, так и славянами. В первой половине I тысячелетия н. э. славяне еще заселяли Повисленье, а со II века н. э. они стали колонизировать лесостепье между Днепром и Днестром. С VI века началось проникновение славян в южные и юго-восточные области балтского ареала.
Многие языковые изменения в центральной Беларуси произошли в связи с расселением дреговичей. Приблизительно в одно время возникли города Туров (980), Берестье (1019), Менск (1067), Пинск (1097), Слуцк (1116), Городня (1128), Борисов (1128), Клецк (1128), Новогородок (1235), Волковыск (1252), Слоним (1252)… Все они имели единую планировку (замок, детинец, посад) и единую архитектуру.
Что собой представляли города, построенные дреговичами, видно на примере первой столицы Великого княжества Литовского Новогородка, современного Новогрудка, в котором в середине прошлого века работала археологическая экспедиция под руководством ленинградского ученого Ф. Д. Гуревич. Вот что она писала в своей книге «Древний Новогрудок»: «Велико было наше удивление, когда при разборке слоя XII–XIII веков открылись остатки совершенно необычных построек. В них поражало все: их большие размеры (площадь до ста квадратных метров); наличие кирпича и оконного стекла, встречающегося среди строительных остатков; стенная роспись одной из построек; разнообразный инвентарь, в составе которого было много предметов роскоши и уникальных изделий… Археологические исследования в Новогрудке с самого начала показали, что задолго до того времени, когда он был впервые упомянут в летописи, здесь существовал древнерусский город».
Налицо была мощная культурно-экономическая экспансия крупного этнического сообщества, а проще говоря — народа.
Византийские источники отмечают, что в VI веке на Балканах появилось племя драгавитов. Пришло оно, по всей вероятности, с реки Лабы, славянской Ойкумены, где среди полабских славян среди прочих назывались драгавиты-другавичи. Колонизировав Балканы, драгавиты начали интенсивно действовать в северном и северозападном направлениях (Ф. Климчук). Каковы были причины этого движения, сейчас не скажет никто, но в IX веке драгавиты-дреговичи уже сидели на берегах Припяти, Березины и Немана. Многолюдное славянское племя полноводной рекой влилось в озерно-лесистую землю Понеманья, и остановить их не смогли ни стена Беловежской пущи, ни Пинские болота. Города, селения, возделанные поля, пастбища и судоходные каналы неузнаваемо изменили облик этой земли. Интенсивная колонизация стала важнейшей предпосылкой для возникновения мощного государственного образования — Великого княжества Литовского. Понеманские земли стали его ядром, а первой столицей — Новогородок, нынешний Новогрудок.
Историю делают пассионарные народы, и одним из них на протяжении долгого времени были болотные люди — дреговичи.
Памятниками тем временам высятся руины Новогрудского замка и величественная Белая Вежа под Каменцом. Такими же памятниками являются Беловежская пуща с чудом выжившими в ней зубрами, реки Припять и Неман. И болото, полуосушенное, но все еще живое. Недвижно стоит вода в черных окнах между вековыми деревьями. Горьким запахом наполняет окрестности пыльца, сеющаяся с коричневых шишек аира. Летит с рыбой в клюве цапля. Плывет по затоке в просмоленном челне, посасывая люльку, болотный человек.
Ничто не пропадает бесследно в реке времени.
Между Днепром и Сожем
Я стоял у сувенирного киоска на Ремер-пляц, центральной площади Франкфурта-на-Майне, и выбирал открытки с видами города. Ко мне подошла пожилая пара туристов, и мужчина о чем-то спросил меня по-немецки. Я виновато улыбнулся и развел руками: «Нихт ферштейн». Мужчина удивленно посмотрел на меня и стал расспрашивать продавца сувениров. Тот показал, в какую сторону им надо идти, и что-то сказал мне. Я опять виновато улыбнулся.
Ко мне подошел писатель Василь Быков, который в то время жил во Франкфурте. Мы с ним условились встретиться именно на площади Римлян.
— За своего приняли? — улыбнулся он. — А вы похожи на немца.
— Я всегда считал себя типичным белорусом.
— Среди немцев встречается ваш тип.
Это было странно. К тому, что меня часто принимали за поляка, я уже привык. Но вот немцы…
— Откуда ваши корни? — стал расспрашивать Василь Владимирович.
— С Днепра.
— А точнее?
— Отец из Речицы, мать из-под Гомеля. Радимичи.
— Все правильно, — кивнул головой Быков. — Ваши предки пришли в Беларусь отсюда.
Я знал, что радимичи происходят с Вислы. В «Повести временных лет» сказано: «Радимичи же и вятичи — от рода ляхов. Были… два брата у ляхов — Радим, а другой — Вятко; и пришли и сели: Радим на Соже, и от него прозвались радимичи, а Вятко сел с родом своим по Оке, от него получили свое название вятичи».
Наряду с кривичами и дреговичами радимичи приняли активное участие в этногенезе белорусов. Заняв земли между Днепром и Сожем, они стали интенсивно развивать земледелие. Вот что говорится в «Повести временных лет»: «А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи и прочие язычники, не знающие закона божьего, но сами себе устанавливающие закон».
Из этой записи становится ясно, что, во-первых, у кривичей, радимичей и вятичей к XII веку были еще сильны языческие традиции, а во-вторых, верховная власть с этими традициями активно боролась. Конечно, языческая Русь с ее наивными богами не могла исчезнуть в одночасье, и мы до сих пор сталкиваемся с обрядами, дошедшими до нас с дохристианских времен: празднованием Купалы, колядованием, похоронами стрелы…
Но вернемся к радимичам. Я понимаю своих предков, осевших когда-то (вероятно, в IX веке) между Днепром и Сожем. Эта земля не могла не понравиться. Впрочем, она была обжита задолго до прихода радимичей. В деревне Горошков под Речицей археологи раскопали одно из самых древних поселений на территории Беларуси. На высоком берегу Днепра стоят хаты под раскидистыми яблонями. За рекой видны заливные луга с пойменными озерами. На горизонте синеет лес. Сочные пастбища, рыбные озера и реки, леса, полные зверя и птицы, — что еще надо человеку для жизни?
Однажды летом родители взяли меня с собой на один из островов, расположенных в устье Березины, впадающей в Днепр под Горвалью. На острове взрослые, приехавшие сюда отдыхать, сразу же развернули скатерть-самобранку, а я побежал ловить рыбу. За полчаса я надергал штук пятьдесят плотвиц, густерок, красноперок, окуньков и ершей. Последним на обсосанный обрывок червяка взялся приличный щуренок. Ловить больше было не на что, и я смотал удочку. Взрослые, уже приступившие к песням, были немало озадачены количеством рыбы, которую я нанизал на ивовые прутья.
— Отвезем домой, — махнул рукой отец. — Здесь ее и сварить не в чем.
Этот остров до сих пор представляется мне райскими кущами, в которых жили до встречи со Змеем Адам и Ева.
Кроме Березины в этих местах впадали в Днепр реки Ипуть, Сож, ниже по течению Припять. И моя любимая Ведричь. До того, как в этой речке отравил воду спиртзавод, рыбы в ней было несметное количество. Мы ее ловили удочками, донками, топтухами, бреднями, руками…
Что же касается немцев, заговоривших со мной на площади Римлян во Франкфурте, то еще в XVI веке славяне заселяли большую часть Европы. Как ни теснили их германцы, они упорно цеплялись за свою прародину — междуречье Вислы и Одера. Кстати, генетическая память у людей необычайно сильна. Моя родня из-под Речицы всегда считала себя поляками, хотя никто из них не помнил, когда их прадеды оттуда пришли. Впрочем, у них и фамилия была Пуховские. Может быть, они поселились на Днепре во времена Речи Посполитой, когда белорусские земли отдавались во владение так называе