– Этот человек сделал неправильный выбор...
Инди с Эльзой вернулись к алтарю.
– Нам не нужна золотая чаша, – сказала девушка.
И тут взгляд Инди упал на обыкновенную глиняную чашу, ничем не примечательную.
– Вот она, чаша плотника, – сказал Инди, не отрывая взгляда от скромного сосуда. Эльза пожала плечами, ее мучили сомнения.
– Есть только один способ удостовериться, – твердо произнес Инди. Он взглянул на рыцаря, словно ища поддержки, потом подошел к чаше с водой и налил ее в глиняный сосуд. Да, он прекрасно помнил, что случилось с Донованом. Но там внизу умирал его отец... Инди решительно поднес чашу к губам и сделал несколько глотков.
Он вопросительно посмотрел на рыцаря, словно прося поддержки. Потом он почувствовал легкое покалывание на левой щеке, там, где была свежая рана. Инди поднес руку... щека и подбородок были гладкими! Рана исчезла.
– Ты сделал мудрый выбор, – произнес рыцарь. – Но Чашу нельзя вносить за пределы металлической печати. Такова цена бессмертия – за пределами печати бессмертия не будет.
Да, Инди помнил эту печать на полу, в самом центре храма, где лежал сейчас его отец. Инди снова наполнил чашу водой, и они с Эльзой покинули зал.
...Броди с Саллахом не отходили от старого Генри – он был уже совсем плох. Из-за большой кровопотери лицо профессора приобрело смертельную бледность.
Завидев Инди с Чашей, солдаты благоговейно расступились. Инди опустился на колени и поднес Чашу к губам отца. Саллах немного приподнял его голову, чтобы не растерять живительную влагу. Остатками воды Инди обработал отцовскую рану – тот поморщился от боли, а над раной завитал легкий парок. Когда парок исчез – исчезла и кровавая рана. В ту же минуту щеки профессора порозовели, и он смог открыть глаза – еще, правда, не совсем понимая, где он и что с ним происходит. Когда же он увидел склоненного над ним Инди, то очень обрадовался. И еще он увидел Чашу – профессор трепетно дотронулся до нее и вопросительно посмотрел на сына. Инди ничего не говорил, а только улыбался глазами, словно говоря: «Да, отец, это и есть Святая Чаша Грааля». Генри-старший взял ее в руки. Господи, какая легкая. Он всю жизнь искал ее, посвятил этим исследованиям долгие годы...
Турецкие солдаты, потрясенные таким чудесным исцелением, бросились прочь. Эльза стояла молча под впечатлением увиденного. А Саллах схватил брошенную винтовку и направил ее на немецких солдат.
– Руки вверх...пожалуйста. – Те побросали оружие и подняли вверх руки.
– Отец, нам пора, – сказал Инди и помог профессору подняться.
Эльза подхватила оставленную на полу Чашу, отбежала в сторону и крикнула:
– Она наша! Уходим! – девушка начала медленно пятиться в сторону металлической печати.
– Эльза! Не двигайся! – встревожено крикнул Инди. – Ни шагу назад!
– Инди, это наша Чаша, твоя и моя, – ликующе произнесла Эльза и все-таки сделала роковой шаг, наступив на печать. Стены тревожно зарокотали.
– Эльза, только не переступай печать, – взмолился Инди. – Ты же помнишь, что сказал рыцарь – Чашу нельзя выносить отсюда!
Грохот усиливался. Эльза тревожно замерла, боясь пошевелиться. А потом с дрожащих стен и потолка посыпалась пыль и мелкие камешки. Пол завибрировал, Эльза потеряла равновесие и упала, заступив за печать. Чаша откатилась в сторону – ив этом же месте в полу образовалась трещина, которая стремительно разрасталась. Эльза вскочила на ноги и подбежала к Чаше, но пол под ногами ее накренился, и девушка снова упала, задев рукой в перчатке Чашу. Священный сосуд провалился в расщелину и упал на небольшой выступ, а Эльза начала медленно сползать вниз.
В храме царила паника. Пол ходил под ногами, покрываясь трещинами и ломаясь. Каменная плита под Саллахом и Броди провисла вниз, грозя скинуть их в разверзшуюся бездну. Солдаты в панике носились по храму, перепрыгивая через трещины. Инди не отходил от отца, помогая ему перебираться через камни.
Эльза ухватилась за край плиты, но руки в кожаных перчатках соскользнули, и девушка полетела вниз, но удержалась на камне, что торчал под полом. Она все же смогла выбраться из дыры, но плита под ее ногами затрещала, разломилась пополам, и Эльза снова повисла, зацепившись за край. Но скользкие перчатки не давали ей удержаться, и девушка начала сползать вниз.
Увидев, что Эльзе не спасти себя, Инди подполз к ней и схватил за обе руки. Еще секунда – и она улетела бы в пропасть.
– Сынок! Сынок! – испуганно закричал за спиной профессор.
Инди видел ужас в глазах Эльзы и держал ее изо всех сил. А потом Эльза посмотрела вниз: прямо под ней на выступе стояла Чаша.
– Эльза, нет... – умоляюще проговорил Инди. Но девушка высвободила одну руку и потянулась к Чаше, свисая на одной руке.
– Эльза, не делай этого, – Инди пытался говорить спокойно, чтобы не испугать девушку. Она сама не понимает, что делает. – Эльза, дай мне вторую руку...
Раскачавшись, Эльза снова попыталась дотянуться до Чаши. Инди с ужасом почувствовал, как ее рука выскальзывает из перчатки.
– Эльза, прекрати, я не смогу тебя удержать!
– Сейчас, сейчас я достану, – повторяла она, как безумная, не спуская глаз с заветной Чаши. Инди держал ее обеими руками, но чувствовал, что уже не справляется.
– Эльза, вторую руку – быстрей!
Но Эльза не унималась. А потом правая рука ее выскользнула из перчатки...
– Эльза!
Девушка с криком полетела в пропасть, ударяясь о выступы...
Плита, на которой лежал Инди, раскололась – профессор Генри вовремя схватил Инди за одну руку. Инди глянул вниз и увидел на выступе Чашу Грааля. Искушение повторялось.
– Сын, дай мне вторую руку, – потребовал отец, – так я тебя не удержу.
– Погоди, я могу дотянуться до Чаши, – прошептал Инди. Он даже смог дотронуться до нее кончиками пальцев.
– Индиана... – тихо проговорил профессор, стараясь не сорваться на крик.
Инди вдруг подумал, что еще никогда в жизни отец не называл его Индианой. Он посмотрел в глаза отцу, левая рука его безвольно повисла вдоль туловища.
– Сынок, оставь... – сказал отец.
И Инди вдруг понял, что его отец, давно уже не молодой человек, из последних сил борется за его жизнь. И пусть он был немногословен, жизнь собственного ребенка была ему важнее Чаши. И он протянул отцу вторую руку. Старый Генри с трудом вытащил сына из расщелины. Всю эту сцену наблюдали Саллах с Броди – они вжались в стену, ожидая, чем все это кончится.
Потом все вчетвером они рванули к выходу. Пол ходуном ходил под ногами, сверху сыпались камни. На выходе из святилища профессор Генри оглянулся: там, наверху лестницы, меж двух каменных львов стоял хранитель Чаши – и кто знает, сколько времени пройдет еще, прежде чем его сменит другой хранитель. Рыцарь стоял и молча смотрел на Генри, а сверху на него сыпались камни, но он стоял, целый и невредимый... Бессмертный...
Обеспокоенный тем, что отец отстал, Инди оглянулся.
– Отец! – окликнул он его. А потом он увидел, что рыцарь поднял руку в прощальном приветствии. – Отец, пойдем, – попросил Инди.
Генри-старший в последний раз взглянул на рыцаря и Чашу и побежал к выходу. А рыцарь все смотрел им вслед, не опуская руки...
...Когда они выбежали из храма, переломилась колонна – было слышно, как внутри с грохотом обваливаются стены, как все рушится, а из портала, словно из пасти чудовища, вылетали клубы пыли. А потом все сооружение рухнуло наземь, запечатав внутри себя тайну Чаши и ее благородного рыцаря.
Наши друзья добежали, наконец, до места, где были привязаны их лошади. Но где же солдаты? Уцелел ли кто-нибудь – Бог весть...
Удалившись от храма на безопасное расстояние, друзья оглянулись. Грохот постепенно стихал, пыль оседала на землю. Инди с болью подумал о том, что Эльзы больше нет. Все-таки она была ему небезразлична. Словно отгадав горестные мысли сына, профессор Генри сказал:
– Эльза никогда не воспринимала Чашу Грааля как святыню. Она просто хотела обрести трофей.0
Инди повернулся к отцу.
– А что обрел ты, отец?
– Я? – профессор кинул взгляд на обрушенное здание. – Я обрел прозрение.
Вслед за Саллахом и Броди Инди с отцом забрались на лошадей. Генри повернулся к сыну.
– А ты, Младший, что обрел ты?
– Младший? Опять? – Инди сердито замотал головой.
– Послушайте, – вмешался Саллах, – вы мне объясните, наконец? Почему вы, Генри, все время подзадориваете его?
– Потому что, как и меня, его зовут Генри Джонсом. Поэтому и Младший.
– Мне больше нравится имя Индиана, – упрямо пробурчал Инди.
Профессор рассмеялся.
– Индиана – так звали нашу собаку.
– Друзья, мы уедем отсюда или нет? – возмутился Броди.
– Собаку? – хмыкнул Саллах. – Инди, ты носишь собачье имя? – Саллах не выдержал и расхохотался.
– Ну и что смешного? – обиделся Инди, рассматривая камешки на земле. – Очень даже замечательная была собака, я очень ее любил.
От смеха Саллах чуть не свалился с лошади. А профессор вытащил из кармана огромный носовой платок и завязал его на манер куфии [Мужской головной платок, популярный в арабских странах, служит защитой от солнца, песка и ветра].
– Ну что, поехали? – сказал Инди.
– Поехали, – ответил профессор.
– Друзья мои, за мной! – воскликнул Броди. – Я хорошо запомнил дорогу. – Броди натянул поводья и пустил лошадь в галоп. От такой скорости он съехал набок или еле удержался в седле. Все рассмеялись.
– А ты говоришь, заблудился в музее! Смотри, как скачет! – воскликнул Генри- старший и посторонился, пропуская вперед сына: – Только после вас, Джонс-младший.
– Благодарю вас, сэр, – вежливо поклонился Инди и пришпорил коня.
Они ехали по Каньону Полумесяца, пока, наконец, не догнали незадачливого Броди. Инди помог ему поудобней усесться в седле.
Потом они выехали в пустыню, держа свой путь навстречу заходящему солнцу. Инди в последний раз оглянулся на ущелье, вспоминая, сколько испытаний пришлось им пройти. Это было самое удивительное и неповторимое приключение в его в жизни.