м негром, усиленно терзающим волынку. В результате возникало нечто жуткое – этакий марш для армии, направляющейся прямиком в пекло.
А может, музыка не так уж и плоха, а все дело в мигрени. Пульсация в затылке возобновилась.
– Ну и как оно тебе? – крикнули Инди в ухо. Обернувшись, он увидел Смитти, с ухмылкой указывающего на старика с Шенноном.
– Ни разу не слышал ничего подобного.
Поймав взгляд Шеннона, Инди сделал кислое лицо. Шеннон подмигнул, потом взмахнул рукой, как дирижер, заканчивающий представление. Однако старик не прекратил игру по сигналу, издав десяток писклявых нот, а уж потом умолк.
Смитти захлопал в ладоши, остальные слушатели последовали его примеру. Шеннон картинно поклонился, а старик захохотал.
– Я не знал, Джек, что ты играешь на саксофоне, – выходя вперед, заметил Инди.
– Пожалуй, десяток нот извлечь могу. Должно быть, ты уже как огурчик, раз смог нас выслушать.
– Ага, что-то из этой оперы. Кто твой друг?
– Это Недди Уотсон. Он здесь держит ломбард.
– О, значит, вы Недди! – Шеннон познакомил их, и Инди тряхнул руку Уотсона. – А где вы научились играть на волынке?
Уотсон положил волынку на стул, а Джек убрал саксофон в футляр.
– Вообще-то я только учусь. Этот вот инструмент заложили в девятьсот четырнадцатом. Он пылился тут шесть лет. А в день, когда мне исполнилось восемьдесят, я себе и говорю: дескать, забирай ее себе да учись играть. Я ж говорю, доныне учусь. Может, будь тогда саксофон, я бы лучше его опробовал.
– А как вас занесло в Крутой Утес? – поинтересовался Инди.
– Его все про это спрашивают, – сообщил подоспевший Смитти.
– Оно и верно, – согласился Уотсон. – Непременно спрашивают. В шестьдесят третьем и шестьдесят четвертом я был в армии, когда мы согнали всех навахо в Аризоне и вели всю дорогу от форта Непокорности через все Нью-Мексико. Пустая трата времени и людей. Навахо не соглашались с таким обхождением, и я их ни капельки не виню. Многие просто померли. В конце концов армия оставила их в покое и вернула часть их земель.
– Ага, я в курсе, – откликнулся Инди.
– Недди, помнишь ту палку из слоновой кости, что я заложил лет десять тому? – взял Смитти приятеля за плечо.
– То было в восемнадцатом. Помню. Очень странная и красивая штуковина. Вот только с нее у меня мурашки по спине бежали. Я хотел сбыть ее с рук, и когда ее тут не стало, вздохнул с облегчением.
– А чем она вам не угодила? – поинтересовался Инди.
– Пока она висела на стене, у нас тут было два пожара, а до нее или после – ни одного.
– Ой, Недди, не пори чушь, – вскинулся Смитти. – У меня не было ни одного пожара.
– Нет, вы только послушайте! У тебя пожар был внутри, и заливая его, ты допился до чертиков – но зато сразу протрезвился, как сбыл ее с рук.
– Теперь ты заговорил, как Рози.
– Так кому же вы ее продали? – встрял Инди, прежде чем Уотсон успел ответить.
– Какому-то старому мокуи. Помнится, я еще подумал, что ему пришлось заложить изрядную часть своих бирюзовых побрякушек, чтобы заполучить ее. Он очень жаждал получить эту палку, уж и не ведаю, почему.
– Что значит «мокуи»? – встрял Шеннон.
Инди вспомнилось, что он слышал это слово в детстве.
– По-моему, то же самое, что и «хопи».
– Недди всех нездешних индейцев кличет «мокуи», – засмеялся Смитти.
– Это не слишком сужает круг поисков, – протянул Инди.
– Курьезно, что вы спрашиваете про древний кусок кости, – заметил Недди. – Третьего дня какой-то англичанин тоже про него спрашивал.
– И что вы ему сказали?
– А ничего. Сказал, что не помню никаких костяных палок, – он лукаво ухмыльнулся. – Сами знаете, у стариков легко проскакивает вранье насчет плохой памяти.
– А Мейра? Она спрашивала вас об этой вещице? – не унимался Инди.
Уотсон бросил взгляд на Смитти, потом кивнул.
– Пару лет назад. Ужасно хотела найти этого мокуи. Впрочем, не знаю, нашла или нет, – посмотрев в пол, он снова поднял глаза на Смитти. – Надеюсь, она в порядке.
– Есть новости? – осведомился Смитти.
– Типы, забившиеся в нору в Меса-Верде, оказались бандитской шайкой.
– Забившиеся в нору?! – возмутился Шеннон. – Дайте-ка я расскажу, что значит быть забитым в нору!
– Джек, дай ему закончить, – перебил Инди.
– Ага, сказывают, двое из них разыскивались. На окрестных ранчо даже поговаривают, что юта сделали доброе дело, избавив округ от них.
– Для меня они не делали доброго дела, утащив с собой мою дочку, – мрачно проронил Смитти. Потом перевел взгляд на Инди и добавил: – Она у меня единственная.
– Да, и еще я кое-что слыхал, – кивнул Уотсон. – Не ведаю, правда ли это, но нынче утром тут проходил один мокуи, так он сказал, что эти изменники юта не брали твою дочку. Она пошла с ними сама.
ГЛАВА 10. ОБОРОТЕНЬ
Занимаясь выгрузкой припасов из ландо, Инди ломал голову над словами Уотсона – и об исчезновении Мейры, и о жезле. Если юта не захватили ее силой, тогда что же с ней стряслось? Прячется, опасаясь, что Уолкотт по-прежнему преследует ее? Может, решила, что в кознях англичанина замешан кто-то еще, но не знает, кто именно?
Опять-таки, взять этот жезл. Что в нем такого, если Уолкотт пускается во все тяжкие, только бы наложить на него руку? Он что, действительно считает эту штуку рогом единорога? А если Мейра знает о местонахождении рога, то зачем подвергает собственную жизнь опасности, ограждая его от покушений?
– Смитти, как по-вашему, сколько стоит эта палица?
Старика вопрос озадачил, но лишь на мгновение.
– Пожалуй, это по обстоятельствам.
– По каким?
Смитти закинул на плечо мешок овса для своих лошадей, а Инди взял коробку с бакалеей.
– Хочет ли ее кто-нибудь купить. Вот что мне сказал тот парень из музея естественной истории, когда я спросил, сколько она стоит. Сказал, что это определенно кость – быть может, резной слоновий бивень или рог какого-то северного кита под смешным названьем «наврал».
– Это нарвал, и догадка довольно точная. У самца нарвала длинный, прямой, винтообразный бивень.
– Ага, в самую точку. Теперь уж не помню фамилию того парня. Он тут много исследовал для своего музея.
– Я подержу дверь, – сказал Шеннон.
– Погодите-ка! – щелкнул пальцами Инди. – Вы имеете в виду Американский музей естественной истории, верно ведь?
– Пожалуй, – отозвался Смитти, волоча мешок к дому.
– Есть! – Инди ринулся к дому с бакалеей под мышкой.
– Эй, чего там?! – всполошился тащившийся следом Смитти, бросил мешок с овсом и помчался следом. Не ответив, Инди поставил коробку на кухонный стол.
– Джек, по-моему, я нащупал!
– Что?
Инди понесся в библиотеку и схватил блокнот, где почерком Шеннона было написано: «АМЕИ 73 НКН 1920 БТБХ».
– Ага, я был прав.
– Что там? – поинтересовался Шеннон, вместе со Смитти появляясь в дверях библиотеки.
– Сейчас покажу. – Протиснувшись мимо них, молодой археолог побежал наверх, шагая через ступеньку. У себя в комнате он принялся рыться в сумке, пока не нашел справочники. – Вот! – Поднял он над головой тонкую книжку.
Заинтригованные Смитти и Шеннон вошли в комнату в ожидании объяснений.
– Это каталог участков анасаси, – быстро перелистав введение, Инди пригвоздил страницу пальцем. – Вот, слушайте: «Данный обзор сделан в 1920 году Нельсом К.Нельсоном из Американского музея естественной истории. Нельсон возглавлял экспедицию, целью которой являлась идентификация пронумерованных участков Ричарда Уизерилла и, таким образом, документировать находки, имеющиеся в музее. Его сопровождал Б.Т.Б.Хайд, а проводником служил Джон Уизерилл, младший брат Ричарда».
– Все равно не улавливаю, – развел руками Шеннон.
– Ладно. В послании Мейры АМЕИ означает Американский институт естественной истории. НКН – конечно, Нельс К.Нельсон. БТБХ – Б.Т.Б.Хайд, а 1920 – год проведения экспедиции. Остается лишь число 73. – Инди перелистал каталог. – Вот, участок номер семьдесят три. Называется Перекресток. Находится в Верхнем Великом ущелье.
– В общем, знаешь чего? – оживился Смитти. – Этот Нельс Нельсон – тот самый музейный парень, что останавливался здесь. Правду сказать, прямо в этой комнате. Я предлагал его провожать, но он предпочел младшего брата Уизерилла. Мне это ни капельки не понравилось.
– Смитти, теперь это совершенно не играет роли, – отозвался Инди. – Вы можете провести на Перекресток нас. По-моему, там-то Мейра и прячется.
– Хм… Может, оно и так, но местность там неровная, – проговорил Смитти. – Надо пробираться сквозь ущелье Кейн, а это нелегкий переход. Она должна была соображать, что делает; к тому же, не представляю, где она берет еду и питье.
– Я почти уверен, что она там, – настаивал Инди. – Я помню, она мне писала о наскальных изображениях в Верхнем Великом ущелье.
– Ладно уж, – пожал Смитти плечами. – Если ты думаешь, будто она там скрывается, я более чем охотно наведаюсь туда.
– Ничего другого это сообщение означать не может. Разве что она добыла палицу и спрятала ее там.
– Вот об этом я и думал, – вставил Шеннон.
– Ладно, пошли поглядим, – согласился Смитти.
– А вы наверняка сумеете найти Перекресток?
– Еще бы не суметь! – презрительно усмехнулся старик. – Это перекресток Кейн и Верхнего Великого.
– Так мы что, можем доехать туда? – заинтересовался Шеннон.
– Ха, как бы не так! Я же сказал, путь нелегкий. Когда мы были там с Уизериллом в семьдесят девятом, в Великом ущелье нам пришлось аж очень туго. У меня даже есть экземпляр дневника экспедиции. Давайте спустимся, я вам покажу.
Спускаясь по лестнице, Шеннон подергал друга за рукав.
– Ты в самом деле уверен, что она прячется в тех руинах? Ну, в смысле, что если даже она собиралась, то не обязательно попала туда.
– Ты прав, но попытаться стоит, – у Инди не выходил из головы сон, в котором Мейра молила о помощи.