– Вот если бы это были индейские вожди – дело другое, – фыркнув, добавил Джонс-старший. – Верно, Маркус?
Броуди не отвечал. Он все еще обдумывал слова Милфорда, и совершенно деловым тоном поинтересовался, где же те спрятаны. Милфорд всем телом подался в кресле вперед, приложил ладонь рупором ко рту и прошептал:
– В гардеробах Белого дома. У каждого президента был припрятан в шкафу собственный скелет.
Инди внезапно очнулся от собственных мыслей, заметив молодую женщину, глядевшую в их сторону с дорожки прогулок принцессы Елизаветы. На ней было длинное платье, а волосы рассыпались по плечам. С такого расстояния ее можно было принять за призрак принцессы, явившийся навестить место своего заточения. Стоило им подойти поближе, как она отступила в тень и буквально вплыла в открытую дверь башни.
– Инди, ты ее видел?
– Да.
– Говорят, тут водятся призраки, – вполголоса сообщил Милфорд. – Однако до сегодняшнего дня мне их видеть не доводилось.
Инди в знак согласия кивнул. Может, в Тауэре и водятся призраки, но это явление было отнюдь не эфирным. Он узнал и платье, и его обладательницу. Никаких сомнений, Дейрдра следовала за ним, и Джонсу очень хотелось знать, зачем.
6. Ошибка Дейрдры
Дейрдра поднялась с улицы по знакомым ступеням, распахнула железную калитку и пошла по дорожке к дому своей матери в Ноттинг-Хилле. Она продолжала считать старинный родовой дом материнским, хотя сама прожила в нем чуть ли не всю жизнь. В нем настолько ошеломительно чувствовалась личность матери, что Дейрдра иногда начинала ощущать себя гостьей, а вовсе не членом семьи.
Дом был полон китайской мебели, изрядную часть которой приобрел дед Дейрдры, служивший послом Англии в Китае. Низенькие столики, высокие вазы, дубовые стулья с высокими спинками, складные ширмы, огромные бумажные веера – все было красным или черным, обитым блестящим атласом или отполированным до зеркального блеска. Дейрдра ненавидела эту обстановку, но Джоанна провела первые двенадцать лет жизни в Китае, и мебель воплощала для нее прошлое. Дейрдре Восток казался неведомым краем – таинственным и отталкивающим одновременно. И, несмотря на любовь к матери, Дейрдра находила некоторые ее черты характера столь же загадочными, как эта обстановка.
Единственным убежищем Дейрдры оставалась собственная комната, где она была вольна творить, что пожелает. Стены там украшали написанные Дейрдрой спокойные английские пейзажи, акварельные натюрморты и изображения древних руин. Но ни одна из картин не украшала стен за порогом этой комнаты. Джоанна сказала, что они чересчур современны, и не подходят под восточный колорит.
– Дейрдра, это ты? – крикнула Джоанна из своего кабинета.
– Я, кто ж еще!
Дейрдра пошла наверх. Когда-нибудь она обзаведется собственной квартирой, и уж там-то обставит все на свой вкус – если вздумается бросить плащ на диван или на обеденный стол, на час или на сутки, то она не станет противиться этому желанию. Пройдя в свою комнату, Дейрдра плюхнулась прямо на кровать. В данный момент причиной ее дурного расположения духа были отнюдь не пустяковые домашние неурядицы.
Виноват Адриан. Она уж и не знала, как с ним быть. Он отнимал у нее и силу, и душевный покой. Он держал в руках жизнь Дейрдры, разрушая ее.
Раздался стук в дверь.
– Дейрдра, милая, что стряслось?
– Ничего, – она перевернулась и зарылась лицом в подушку.
Дверь скрипнула, отворяясь.
– Ты даже не поздоровалась со мной. У тебя был тяжелый день, дорогая?
Дейрдра промолчала.
Взвизгнули пружины – Джоанна присела на краешек кровати.
– Что случилось? Ну пожалуйста, поделись со мной!
– О, мама Джоанна! – Дейрдре было пятнадцать, когда умер ее отец, и с той поры мать предложила называть себя по имени, чтобы стать не только матерью, но и подругой. Поначалу Дейрдре казалось это непристойным, и она прибегала к компромиссному «мама Джоанна». Сейчас этим выражением Дейрдра пользовалась лишь в минуты особой близости, когда речь шла о чем-то глубоко личном. – Это все из-за Адриана.
– Что именно? – в голосе Джоанны проскользнули нотки напряженности. Разговоры об Адриане были не по вкусу им обеим. – Что он еще натворил?
– Не хочет оставить меня в покое. Я собиралась тебе сказать, но не хотела огорчать.
– Что он натворил? – повторила вопрос Джоанна.
– Он приставил кого-то следить за мной, а теперь шпик начал гоняться за профессором Джонсом.
– Откуда ты знаешь? – отрывисто бросила Джоанна.
– Просто сегодня после лекций он мне сказал, что ему кто-то велел держаться от меня подальше. По-моему, они подрались, потому что у профессора Джонса на глазу повязка.
Ответила Джоанна не сразу.
– Я не слишком удивлена, Дейрдра. Я ведь знаю Адриана куда лучше, чем ты.
– Я бы предпочла не знать его вовсе!
Они с Адрианом встретились случайно, когда Дейрдра раньше срока вернулась из поездки в родную Шотландию и застала у Джоанны прием, в котором участвовало с десяток гостей, и Адриан в числе прочих. Он был старше Дейрдры, лучше знал свет, и она неизбежно попала под впечатление его обходительности, познаний и знакомств. Когда он попросил новой встречи, Дейрдра ощутила себя лишь польщенной. Адриан открывал доступ в мир богатства и могущества, превосходившего самые смелые ее мечты; в этот мир так хотелось заглянуть хоть одним глазком!
– Ну… – ровным голосом произнесла Джоанна. Она редко критиковала Дейрдру, обычно комментируя промахи дочери одним-единственным словом.
– Ладно, признаю, ты была права на его счет с самого начала, – отозвалась Дейрдра. Джоанна отговаривала ее от встреч с Адрианом, когда узнала, что тот пригласил ее на ленч. – Но ты же знаешь, что я встретилась с ним всего-навсего три раза, и между нами ничего не было. – И мысленно уточнила: «Ничего особенного».
– На три раза больше, чем надо, – заметила Джоанна.
– Но я же понятия не имела, что он такой. Он знает, что я не хочу с ним видеться, так что ж не оставит меня в покое?
– С возрастом ты научишься быстро отличать людей искренних и достойных от тех, кто беспокоится лишь о себе и своих прихотях.
Спокойствие Джоанны всегда восхищало Дейрдру. Если бы она всегда поступала так, как советовала мать, то наверняка избегла бы множества терзаний и душевных мук. Но вместо того упрямилась, стремясь настоять на своем. Ей все надо было выяснить самостоятельно. Надо отдать Джоанне должное – она никогда не винила дочь за своенравие.
– Что еще сказал профессор Джонс?
– Не захотел даже говорить со мной.
Обе хранили полное молчание настолько долго, что Дейрдра даже подняла голову – посмотреть, не покинула ли мать комнату. Тут она наконец заметила, что на той шелковый восточный халат, и волосы ее свободно рассыпаны по плечам. Джоанна разглядывала один из написанных Дейрдрой в пятнадцать лет морских пейзажей – волна разбивается о камень у основания скалы, а над брызгами зияет черное устье пещеры. Если вглядеться попристальнее, прибой образует лицо бородатого старика. Это полотно – любимая картина Джоанны – называлось «Пещера Мерлина».
Дейрдра встала и расправила складки своего длинного платья.
– Ладно, лучше займусь делом. Мне сдавать курсовую в понедельник.
– Профессору Джонсу?
– Да. И, кстати, я вняла твоему предложению.
– О-о? И как он отреагировал? – с любопытством спросила Джоанна.
Дейрдра пожала плечами, потом не удержалась от улыбки.
– С интересом. С большим интересом.
– Ничуть не удивительно, – отозвалась Джоанна. Дейрдра обняла ее.
– Спасибо, что выслушала меня, мама Джоанна.
– А насчет Адриана не терзайся, толку от этого все равно не будет. Просто забудь о нем, словно его и на свете не было.
– Попытаюсь.
Джоанна хотела было выйти, но на пороге задержалась.
– Если тебе потребуется помощь в работе, ты только скажи.
Дейрдра смерила мать оценивающим взглядом.
– Это на тебя не похоже.
Джоанна никогда не давала ей готовых ответов на вопросы и не помогала с домашними заданиями. Советы давать она не отказывалась, но всегда заставляла дочь работать самостоятельно.
Джоанна улыбнулась, взяла Дейрдру за руку и похлопала по ней ладонью.
– А может, я хочу, чтобы ты произвела на профессора Джонса впечатление.
– По-моему, мне это уже удалось, – бросила на нее угрюмый взгляд Дейрдра. – Благодаря Адриану.
– Не волнуйся, – сжала ее руку Джоанна. – Все образуется.
Впервые за время преподавательской деятельности Джонса Дейрдра сидела не посередине первого ряда. Сегодня она заняла место в третьем ряду сбоку. Тем самым она давала профессору понять, что послушалась просьбы держаться от него подальше. А заодно надеялась, что он ощутит, насколько она оскорблена несправедливыми упреками.
Сидевший перед ней парень, осклабившись, обернулся.
– Ты чего это сюда перебралась, шотландочка? Болонку учителя сослали на псарню?
– Заткнись, хватит пялить зенки!
– Ох ты, на какой мы короткой ноге с однокашниками! – бросил он, отворачиваясь.
Друзьями среди сокурсников Дейрдра действительно не обзавелась, но ее это не беспокоило. Во всяком случае, пока профессор Джонс не проникся к ней неприязнью.
– Да не слушай ты его! – сказала ей сидевшая рядом девушка и улыбнулась.
– Спасибо, не буду.
По крайней мере, не все настроены против нее.
Тут Джонс вошел в аудиторию и поздоровался со студентами. Один его глаз по-прежнему закрывала повязка, и взгляд здорового глаза на мгновение задержался на пустом сиденье в первом ряду, потом обшарил комнату, пока не наткнулся на Дейрдру. Профессор тут же отвел взгляд, но недостаточно быстро. Заметил. Это хорошо.
Глядя, как он приступает к лекции, Дейрдра ощущала сосущую пустоту внутри. Все в профессоре обладало притягательной силой – и простота манер, и открытость, и живость речи – все-все, вплоть до своеобразного грубоватого очарования и умных карих глаз.