– Следователи пытались продвинуть версию, что тела и не было. Самый простой вариант из всех возможных. У писателей богатое воображение, особенно если убийства – это основная тема книг конкретного автора.
– Логичное предположение, – соглашается Аннабель. – Писатели – люди с тонкой душевной организацией, склонные к искаженному восприятию реальности, легко могут спутать иллюзии с действительностью. А кое-кто еще и пользуется допингом для расширения «горизонтов» воображения.
– Тест на наркотики показал, что я чист, – качнув головой, опровергает Алан озвученные версии. – А судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что с мозгами у меня полный порядок. Но в какой-то момент я сам начал склоняться к мысли, что мне все померещилось… И я бы все отдал, чтобы так оно и было. – Он выпрямляется в полный рост и делает шаг в сторону Анны. Теперь их разделяет расстояние не больше вытянутой руки. Он пахнет дымом и опасностью, но бежать глупо и слишком поздно.
– В таком случае дело бы закрыли гораздо раньше, – проанализировав услышанное, заключает Аннабель. Ее взгляд смело встречается с его – полным блуждающих теней. Она уже видела их, когда они разговаривали в машине и в баре.
– Слишком много фактов указывало на то, что Мириам не покидала территорию дома. Ее вещи остались лежать на шезлонге в бассейне: сланцы, полотенце, халат, открытая бутылка воды и надкусанный батончик мюсли со следами ее слюны. Машина на парковке, ключи и телефон в спальне. Обувь, драгоценности, одежда, документы – ничего не пропало. Ни доллара не списалось с ее счетов с момента исчезновения. Никаких значительных трат и крупных денежных переводов до…
– И у тебя нет собственных идей? – Задав вопрос, Аннабель от волнения задерживает дыхание.
– Были, но все они по тем или иным причинам зашли в тупик, – отвечает Алан, склонив голову набок. – А у тебя, Эни? – Его голос звучит на тон ниже. – Кроме меня есть еще подозреваемые?
– Я не думаю, что ты убил свою жену, – отрицает Аннабель. Не очень умело, совершенно неискренне. Скептическая полуулыбка застывает на губах Флеминга.
– А если я? Что ты сделаешь? – Флеминг смотрит ей в глаза с лукавым любопытством.
– Ты блефуешь. – Она качает головой. – Ты не похож на убийцу, Алан, но и на скорбящего вдовца – тоже.
– Как, по-твоему, выглядит скорбящий вдовец? – снисходительно уточняет он.
Аннабель неожиданно для самой себя вскипает от вспыхнувшей злости и раздражения.
– Не знаю, но точно не так, – смерив мужчину осуждающим взглядом, выпаливает она.
– Мой тебе совет: если не знаешь, лучше промолчи, – ухмыляется зазнавшийся мерзавец.
– Так и сделаю. – Резко отвернувшись, Анна отходит к окну.
Сбегает, как последняя трусиха. Капитуляция. Полная. Позорная. Но и дальше терпеть его снисходительный тон выше ее сил. Стянув с себя ненавистный бомбер, девушка бросает его на ближайшее кресло. Можно было даже не стараться уродовать себя. Этот самодовольный говнюк считает ее полной идиоткой, если не хуже.
– Ты, кажется, хотел приготовить пасту, – немного успокоившись, напоминает она, делая вид, что рассматривает разноцветные витражи.
– Составишь мне компанию?
– Помочь не обещаю, – Анна оглядывается через плечо. – Только все испорчу.
– Я и не прошу, – Флеминг дружелюбно улыбается. – Выпьешь вина, согреешься, расслабишься, а потом расскажешь, почему ты так боишься возвращаться на ферму Бенсонов. Свою часть уговора я выполнил, теперь твой черед.
Не отрывая взгляд от прищуренных черных глаз Алана, Аннабель разворачивается к нему всем корпусом. Все внутри нее бастует против его слов. Ни черта он не выполнил. Почти все, что поведал Флеминг, она давно знает и так. Он умолчал главное. У него был мотив и возможность совершить преступление, быстро скрыть следы и запутать следствие. Возможно, Алан и не причастен к исчезновению Мириам, но сокрытие имеющихся фактов указывает на обратное. Если мужчина невиновен, то почему он лжет? Как, черт возьми, ей заставить его сказать правду, не раскрыв свой главный козырь?
И почему Аннабель так важно вывести Флеминга на чистую воду?
«Я чувствую, что надвигается нечто ужасное, а у меня совсем не осталось сил противостоять неизбежному. Мне так страшно, Эни. Оказывается, неважно, как далеко убегаешь от демонов прошлого и сколько лет живешь без кошмаров и воспоминаний. Они ни на миг не забывали о том, что я все еще принадлежу им.
Ничто не поможет. Огромный город, успех, слава, обеспеченная жизнь, новые возможности и любимый муж, которого я так хотела сделать счастливым и не смогла. Мои демоны вернулись, чтобы забрать меня, вернуть обратно. Я сама им позволила, сделала первый шаг, поддалась на их зов. Они близко… так близко. Я слышу их, я постоянно их слышу. Они зовут, требуют, кричат.
А мой муж… он тоже этого хочет. Хочет, чтобы я ушла, исчезла, оставила его навсегда. Он с ними заодно, Эни. Я чувствую, знаю, но не могу остановить. Я позволю ему. Позволю ему убить меня. Он уже это сделал.
Я боюсь его, Эни. Я боюсь его больше, чем их…»
Анна вздрагивает, дословно вспомнив строчки из последнего письма Мириам. Прочитав их впервые, Аннабель испытала настоящий шок, ощутив всю агонию, что витала между слов. Это был не просто страх, а крик о помощи, который Анна услышала слишком поздно. Необратимо поздно. Непростительно…
«Если бы я могла что-то исправить…»
Когда-то в юности Аннабель прочитала замечательную книгу Иэна Макьюэна «Искупление». После она долгое время ходила под впечатлением. Некоторые цитаты выписала в тетрадь, а многие выучила наизусть. Одна из них в полной мере отражает все, что чувствует Анна сейчас: огромную вину за свою трусость, равнодушие и бездействие.
«День за днем мы являемся свидетелями преступлений друг друга. Ты сегодня никого не убил? Но скольких ты оставил умирать?»
Глава 7
Алан Флеминг
– А ты не будешь? – Аннабель с плохо скрываемым подозрением косится на наполненный бокал.
Неужели думает, что я могу что-то подмешать в вино? Это даже забавно – то, каким чудовищем она меня считает.
Однако личная неприязнь и сквозящее за каждым взглядом и словом недоверие не мешают ей откровенно рассматривать меня в те моменты, когда она думает, что я занят приготовлением обеда или, скорее, раннего ужина. Внутренние противоречия свойственны многим женщинам, но Аннабель Одли олицетворяет собой целый клубок полярных эмоций. Опасность возбуждает не только взбалмошных адреналиновых наркоманок, но и таких трусливых тихонь, как Эни.
– Предпочитаю напитки покрепче, – отвечаю я, поставив перед Аннабель тарелку с нарезанным пармезаном. – Угощайся.
– Спасибо, – сдержанно благодарит Анна и, поерзав на барном высоком стуле, храбро тянется за кусочком сыра и даже решается сделать глоток вина. Потом еще один и еще. Для смелости.
Я удовлетворенно улыбаюсь себе под нос, помешивая в сковороде мелко нарезанную грудинку, постоянно ощущая на себе изучающий взгляд гостьи.
– Фартук тебе идет, – немного расслабившись, подтрунивает надо мной Аннабель. – В шоу «Адская кухня» ты бы произвел фурор среди фанаток. Может, тебе стоит сменить профессию? Тем более ты говорил, что больше не пишешь.
– Гордону Рамзи я не конкурент, – ухмыляюсь, бросая в мясо два зубчика чеснока. – Но идея интересная.
– Ммм, пахнет вкусно, – втянув носом воздух, замечает гостья. Потянувшись за оливковым маслом, боковым зрением замечаю, что ее бокал уже почти пуст. Перенервничала девочка.
– Классический рецепт. Ничего сложного, – отзываюсь я, добавив в кипящую воду столовую ложку масла. Посолив, кладу в кастрюлю спагетти и возвращаюсь к грудинке. – Как тебе вино?
– Терпкое, но вкусное. Итальянское?
– Французское. «Шато Мутон» две тысячи одиннадцатого года.
– Ого! – восклицает она. – Дорогое?
– Не беспокойся о цене, Эни. Для гостей всегда только лучшее.
– Ты всех гостей так встречаешь?
– Ты – моя первая гостья за несколько лет, – признаюсь я, перекидывая через плечо кухонное полотенце. – Налить еще? – оглянувшись, выразительно смотрю на пустой бокал.
– Нет, мне хватит, – трясет головой Анна.
– Оно легкое, Эни. Ты не опьянеешь, – заверяю я, подняв взгляд на порозовевшее лицо, и тут же начинаю сомневаться в своих словах.
Румянец, блестящие глаза, туманная блуждающая улыбка на полных губах. Красивая, когда не дрожит от страха. Переодеть бы еще. Или лучше раздеть. Серая растянутая кофточка ее совсем не красит, а вот горящий взгляд и раскрасневшееся лицо в обрамлении спутанных темных волос – очень даже. Так уж выработалось, что растрепанные женщины ассоциируются у меня с сексом. Мириам всегда тщательно следила за своей внешностью и подобный беспорядок на голове позволяла себе только в постели.
Но Мириам здесь нет.
Ее нет в моей жизни долгих четыре года.
Только что это меняет, если не проходит ни дня, чтобы я не чувствовал ее постоянного присутствия?
– О, ты не знаешь, как мне мало надо, чтобы напиться, – смеется Анна, возвращая меня в реальность.
– Вот и проверим. – Я подхожу к барной стойке, за которой расположилась моя гостья, и снова наполняю ее бокал. Пододвигаю поближе вазу с фруктами. – Попробуй с виноградом, – советую, прежде чем вернуться к плите.
– Ты же пошутил, когда сказал, что я твоя первая гостья за много лет? – внезапно любопытствует Аннабель.
– Это правда, Эни, – уверенно отзываюсь я, взбивая в стеклянной емкости яйца и сыр.
– Сложно представить тебя в роли затворника. Ты молодой мужчина, и с внешними данными у тебя полный порядок. Женщины в твоей жизни наверняка есть. – Осмелевшая под воздействием алкоголя Анна продолжает развивать тему, не понимая, что ступила на очень зыбкую почву. – Это естественно, учитывая, сколько ты один…
– Для того, чтобы заняться сексом, вовсе необязательно тащить потенциальную партнершу к себе. Я люблю засыпать и просыпаться в своей кровати, в полном одиночестве, и не париться о том, как бы повежливее выпроводить за порог выполнившую свою основную функцию девицу.