– Ты была одета? – уточняю я, ловя на себе полыхнувший холодом взгляд Аннабель. Ее передергивает от моих слов, она снова закрывается, воздвигая между нами невидимый барьер. Интересная реакция, требующая особого внимания.
– При чем тут это?
– Ты говорила, что была обнажена, пока вокруг тебя водили хороводы некие существа со звериными рылами, – поясняю спокойным тоном.
– Это же просто символизм. Если пытаться расшифровать сон, то нагота означает беспомощность и невозможность противостоять опасности.
– Хорошо. Я спрошу конкретно. Ты проснулась в поле в той же одежде, что уснула? Или ты спишь голая?
– Не сплю я голая! – раздраженно восклицает Анна. – На мне была ночная рубашка. Та же, в которой я легла в свою кровать. Куда ты ведешь, я не понимаю?
– Пока никуда. – Пожав плечами, миролюбиво улыбаюсь. – Были какие-то следы на теле? Синяки, ссадины, боль в непривычных местах. В ступнях, например…
– Нет, – резко обрывает меня Анна. В ее глазах вспыхивает настоящее пламя яростного негодования. – Я была парализована ужасом и напугана, – повторяет она уже сказанное. – Никаких следов насилия, если речь об этом.
– Заметь, я не говорил о насилии, – осторожно замечаю я. – Ты могла пораниться, когда бродила по полям в неосознанном состоянии.
– Значит, мне повезло, и я даже в неосознанном состоянии была осторожна.
– Тогда, возможно, имеет место случай сомнамбулизма? – предлагаю единственный разумный при имеющихся деталях вариант.
– Я не лунатик, Алан. До той ночи я никогда не ходила во сне и не видела кошмаров, – категорично опровергает Анна.
– Ты рассказала кому-то, что с тобой произошло? – спрашиваю я, решив пойти в другом направлении.
– Я два дня провалялась в кровати с высокой температурой и дикой слабостью. Сил хватало только на то, чтобы доползти до туалета. Все двое суток я боялась закрыть глаза. Мне было страшно, что сон повторится… – Анна обхватывает себя за плечи, словно закрываясь от пугающих воспоминаний. – Мириам пришла ко мне только на третий день. Может быть, она навещала меня и раньше, но я этого не помнила. Мири легла рядом со мной, крепко обняла и сказала… – Сбившись, Эни бросает на меня потерянный взгляд. – Она сказала, что я должна поспать, если хочу поправиться.
– И все? – недоверчиво нахмурившись, уточняю я. – Больше ничего?
– Нет, не все… – Аннабель медленно, словно в трансе, мотает головой. – Мири пообещала, что останется на всю ночь и не позволит им забрать меня.
– Им?
– Я не говорила ей, Алан, – предугадывая мой вопрос, произносит Эни. – Но она знала. Мириам тоже видела похожие сны.
– Злые силы, духи и прочая нечисть открыли охоту на двух молоденьких девчонок? Так вы решили? – предполагаю я, следуя деструктивной логике Аннабель. – Других объяснений поискать не пытались?
– Мы обе были сильно напуганы, Алан. – Аннабель снова все сводит к банальному страху. – Мириам еще сильнее, чем я, но она отказывалась говорить о том, что происходило с ней, и я тоже молчала. Потом мы притворились, что ничего не было. Я уехала в Дейтон и больше никогда не возвращалась в Индиго.
– И больше никогда не общалась с Мири? – подхватываю я.
– Нет, никогда, о чем сейчас очень сильно сожалею, – с горечью отвечает Анна. – Она писала мне. Часто писала. В Индиго отсутствовали другие средства связи с внешним миром, кроме почты. Это был единственный способ достучаться до меня. Письма Мири копились в абонентском ящике. Я их даже не забирала. Мне было страшно, Алан. Сны возвращались, когда я позволяла себе хотя бы малейшую мысль о ферме Бенсонов.
– Сейчас ты не боишься? – Протянув руку, я дотрагиваюсь пальцами до подвески, нагретой теплом женского тела.
– Боюсь, – кивает Анна, мягко и одновременно уверенно отстраняя мою руку. – Но я думаю о Мири. О том, как она стойко боролась со своими страхами. И мне становится стыдно за свою трусость.
– А я думаю о том, что ты рассказала мне не все, – заключаю я, пристально наблюдая за гостьей. Она отводит взгляд и, встав на ноги, отходит к окну.
– Как и ты, Алан, – негромко отзывается Аннабель. – Немногие люди способны на полную откровенность.
– Никто не способен, – корректирую я ее утверждение. – Люди лгут, Эни. Постоянно лгут. Друзьям, знакомым, коллегам, детям, мужьям, женам, любовникам и самим себе. Даже наше подсознание тоже часто прибегает к обману, чтобы защитить. Ложь бывает разной, иногда она спасает нас от серьезных психологических травм, заставляя мозг забыть то, что может его разрушить.
– Если хочешь узнать, что разрушило Мириам, прочитай ее письма, и ты поймешь, что это были отнюдь не ночные кошмары, – оглянувшись через плечо, холодно произносит Анна. В ее глазах явственно просматривается упрек и обвинение, которые она не считает нужным скрыть.
– Я сделаю это, но ты помнишь условие. – Не разрывая зрительного контакта, нащупываю лежащую на смятом одеяле книгу. – Она твоя, Эни. Мириам хотела, чтобы мир узнал об Индиго, и он узнал. Очередь за тобой.
– Хорошо. – Аннабель едва заметно кивает и, неторопливо приблизившись, забирает книгу из моей протянутой руки. – А сейчас я хочу уйти и очень надеюсь, что ты не заявишься утром к нам с отцом на завтрак. Я извинюсь перед ним за тебя.
– Если настаиваешь…
– Я настаиваю, Алан, – решительно затыкает меня Аннабель Одли. – Мне нужно выдохнуть и все обдумать. В одиночестве. Не звони мне, я сама тебя наберу… Когда буду готова.
– Могу я тебя кое о чем попросить? – Встав, я подхожу к девушке вплотную. Она не отступает, не пугается, а смотрит спокойно и уверенно. Опустив взгляд на ее шею, я снова прикасаюсь к символической подвеске в форме египетского креста. – Отдай мне его. На время. Я верну.
– Без проблем. – Не задавая лишних вопросов, Анна снимает кулон и кладет в мою ладонь.
Глава 10
Сутки спустя
Алан Флеминг
«Привет, Эни.
Я не писала целых три месяца.
Для меня они пролетели как одно мгновение.
Знаешь, я давно заметила: когда нам хорошо, время несется так стремительно, что мы не успеваем прочувствовать все, что оно нам дает. Когда-то я его торопила, потому что отчаянно ждала своего совершеннолетия, и каждый день, месяц, год тянулись как вечность.
Теперь все совсем иначе, и я хочу абсолютно другого. Остановить мгновение, насладиться настоящим, запечатлеть в памяти каждый миг. Мои письма тебе – один из способов сохранить счастливые мгновения, пока они не растворились в череде новых событий. Представляешь, быть счастливой – это тоже огромный труд, а еще постоянный страх. Страх, что однажды полоса везения закончится, ведь ничего вечного в этом мире нет… Стараюсь об этом не думать, гоню прочь тяжелые мысли, и пока Алан со мной – мне это удается.
Я почти не вижу ночных кошмаров и не вспоминаю о прошлом, потому что научилась вычеркивать все, что мешает радоваться новому дню. Оказывается, это совсем не сложно, когда в твоей жизни есть человек, полностью заполняющий тебя собой. В прямом и переносном смысле. Мое сердце, душа, тело, каждая мысль безусловно принадлежат Ему. Моему мужу.
Да, Эни. Это случилось. Можешь меня поздравить, я вышла замуж. Моя интуиция не подвела. Алан Флеминг – тот самый мужчина, с которым мне суждено прожить счастливую жизнь.
У нас была тихая свадьба, без роскошного платья и толпы гостей, но зато мы провели вместе полноценный медовый месяц. Алан организовал невероятное свадебное путешествие. Я даже не мечтала ни о чем подобном. Мир поистине огромен, Эни, и теперь я хочу заглянуть во все его уголки.
За месяц мы с мужем посетили шесть стран, побывали на трех океанах и целую неделю провели на необитаемом острове. Никаких других людей. Только я, он, белый песок и Тихий океан, на горизонте сливающийся с бескрайним синим небом. Нам не было скучно, Эни. Ни одной минуты. Мы питались фруктами, ходили голышом и целыми сутками занимались любовью. Я плакала, когда наш самолет садился в Нью-Йорке, а Алан смеялся и обещал, что нас ждет еще много путешествий, и я ему безоговорочно верила.
Мы вернулись к нашей городской жизни. Я к учебе, а Алан к работе. Я не успела тебе рассказать, что он наконец получил свой диплом. Днем трудится в небольшом издательстве, а по вечерам пишет книгу, закрывшись в кабинете. Уверена, что у него все получится и рукопись обязательно напечатают миллионными тиражами.
Представляешь, Эни, я жена будущего популярного писателя. Не сомневаюсь, что целеустремленность и талант Алана оценят по достоинству. Меня уже распирает от гордости за него. Он из тех, кто ничего не делает наполовину и добивается всех поставленных целей. Я хочу быть хоть немного похожей на него и учусь, каждый день учусь у мужа чему-то новому, а он учится у меня обеими ногами стоять на земле. Иногда я действую грубо, чуть ли не со скандалом, заставляя Алана откладывать свою рукопись и возвращаться ко мне, в реальность, но потом он всегда благодарит меня, всю ночь напролет, а утром мы оба, не выспавшиеся и счастливые, идем по своим делам.
Конечно, в браке случаются и не очень приятные моменты. Это тоже неотъемлемая часть любой семьи. Например, вчера мы сильно повздорили. У меня был экзамен, который я сдала на высший балл и, окрыленная, выпорхнула из университета гораздо раньше, чем обычно. Мне вдруг дико захотелось поделиться своей маленькой победой с мужем, и я поехала к нему в офис. Думала, вытащу его на обед в кафе и мы вместе порадуемся за меня, а потом он расскажет, как проходит его день и как сильно рад видеть свою обожаемую жену и гордится ее успехами. Импульсивно, самоуверенно, немного эгоистично – знаю, но после стольких лет постоянных запретов я очень часто испытываю голод… жажду эмоций, любви, нежности, страсти с толикой безумия и одержимости. Я имею право на все это и хочу заполнить пробелы. Алан Флеминг – единственный мужчина, способный дать мне все на равноценных условиях.