— В полиции.
— Теперь вы шутите. — Она прислонилась спиной к стене, дымя сигаретой и косясь на него. — Нет, вы не из полиции, правда?
— Девять лет отслужил там. Потом ушел на работу полегче — судебным исполнителем.
Она тряхнула головой, не желая думать об этом.
— Так какие там трудности с завещанием?
Он рассказал ей о том, как сложно будет распространить двести тысяч бесплатных экземпляров книги, но она беззаботно отмахнулась от этой проблемы.
— Скажите, — поинтересовался Джек, — когда я спросил вас об индиго, вы ведь солгали мне? Вы сказали, что видели этот цвет. Вы лгали?
— Ну и вопрос. Вчера я сказала только, что не могу воспроизвести его на холсте или в любом другом виде. Хотя и видела его. Я видела его во сне и сразу поняла, что это было. Это не синий цвет и не фиолетовый. Его невозможно ни с чем спутать. Стоит однажды увидеть его, и вы будете искать его всю оставшуюся жизнь.
— Наука утверждает, что такого цвета не существует.
Она сложила пальцы шалашиком, вид у нее стал серьезный.
— Ученые частично правы. Цвет — это электромагнитные волны, верно? Так вот, индиго излучает волны не так, как другие цвета. — Она оставила попытки объяснить природу цвета индиго. — Так или иначе, наука всегда знает лишь половину дела.
— Вы пробовали следовать инструкциям, которые мой отец изложил в своей книге?
— Ха!
Она наконец соскользнула по стене на пол и села, упершись подбородком в колени. Ноги у нее были длинные, как у балерины. В ее откровенной чувственности было что-то одновременно волнующее и отталкивающее. Глядя ему в глаза, она подалась к нему, передавая сигарету.
— С твоим отцом была одна проблема — слишком много мусора у него в голове. Рассказывал столько небылиц, что не понять, верить ему или нет. Однажды сказал мне, что занимался любовью — на Суматре — с женщиной, у которой глаза были цвета индиго; и когда через год он вернулся, чтобы найти ее, оказалось, что племя ослепило ее, выкололо глаза, посчитав дьяволицей.
Джек снова посмотрел в глаза Натали. Не цвета индиго, но равнодушным не оставляют. Серо-стальные с исчезающими желтыми крапинками. Несмотря на магнетическую притягательность, от нее веяло холодом. Она казалась непохожей на других женщин, для которых достаточно того, что есть, — синицы в руках. Она была иной. Из тех, что ходят сами по себе. Она могла уйти одна в жаркую пустыню или в снежные пространства, и ей нравилась такая жизнь.
Он встал, собираясь уходить.
— Я соберу бумаги, которые вам нужно будет подписать. И прежде чем перевести вам какие-то деньги, я должен продать его недвижимость.
— Сколько вы пробудете в Риме?
— Дня два.
— Жаль, что так мало.
— Почему?
— Вы хотите найти индиго, а это одно из лучших мест на свете для его поисков. Но нужно знать, где их начать.
— Вы сказали, мой отец был опасным человеком. Я же думаю, это вы опасны.
Она проводила его до двери.
— Вы сказали это только потому, что знаете: это мне и хочется услышать. Вы обольститель.
На пороге Джек обернулся, чтобы сказать напоследок что-нибудь неотразимое, но она взяла его лицо в ладони и долгое мгновение смотрела ему в глаза. Потом резко захлопнула дверь. Он услышал приглушенное «всего хорошего!» сквозь филенку, едва не расквасившую ему нос.
Когда он вернулся, в доме царила тишина. Дверь в спальню Луизы и Билли была приоткрыта. Он заглянул и секунду смотрел на них. Билли внезапно открыл глаза, увидел Джека и сел в постели. Потом повалился обратно и мгновенно уснул.
15
Луиза, Билли и Джек завтракали. Джек скармливал Билли «яичных солдатиков»,[13] а тому интересней было вытаскивать их, полупережеванных, изо рта и предлагать Джеку. И тут зазвонил телефон.
Это была Натали.
— Можем мы встретиться через час? — спросила она и, когда Джек замялся, добавила: — Это важно.
— Где?
— В Пантеоне. Знаете, где это?
— Нетрудно будет найти.
Луиза подняла к нему лицо. Только что, минуты две назад, они договорились, что этим утром пойдут вместе посмотреть виллу Боргезе. Теперь он нарушал все их планы.
— Что там такого срочного? — спросила Луиза.
— Она не сказала.
Луиза сама принялась кормить Билли, но тот сопротивлялся.
— Что она собой представляет?
— Натали? Малость не от мира сего.
— Красивая?
— Есть в ней что-то странно неприятное.
— Подружки у отца неизменно были женщины красивые, умные, чувственные и сильные. У нее есть татуировка на плече?
— Откуда мне знать, Луиза? Я лучше пойду, если хочу успеть добраться за час.
— Постой! Что за пожар? Туда на метро всего десять минут. Можем мы с Билли пойти с тобой?
Джек явно не рассчитывал на это. Поколебавшись, он сказал:
— Разумеется. Почему бы и нет?
Луиза улыбнулась:
— Нет. Вы будете дела обсуждать. Мы вам только помешаем.
Билли ткнул пальчиком в Джека и раскатил блестящую монетку нового словечка:
— Адок!
Под громадным, блестящим от дождя портиком Пантеона укрывались группы туристов с гидами. Уличные торговцы-арабы ходили между колоннами красного и серого гранита, предлагая зонты. Дождь вызвал всеобщее возбуждение. Пахло мокрыми пальто, жвачкой, и тепло человеческого стада туманом поднималось к потолку открытой галереи. Джек прошел внутрь и встал под невероятной красоты сводом.
Фоном звучал записанный на магнитофон григорианский хорал; ротонда резонировала от гула толпы любопытных, приглушаемого высоким сводом. Казалось, что сотни людей перешептываются в восхищении. Дождь попадал внутрь сквозь окулус[14] в центре свода. Поблескивающий мокрый мрамор пола прямо под отверстием был огорожен канатом. Джек нашел свободную скамью. Задрав голову, он смотрел на поблескивающий дождь, серебристо-черный, круглой колонной висевший в пространстве между каменным сводом и мраморным полом. Что-то происходило с дождем, когда он падал сквозь отверстие. Свет словно удерживал его, замедлял падение.
Кто-то опустился на скамью рядом с ним. От ее пальто с погончиками пахло дождем и кожей — и теплом ее тела под ним.
— Он рассказывал мне, — проговорила она, — что это одно из самых подходящих мест, где непосвященный может увидеть индиго. Но только в определенное время года и при особом состоянии света.
— Вы сами когда-нибудь видели?
— Нет. Хотя приходила сюда много раз.
— Зачем вы хотели встретиться здесь?
— Посмотрите на дождь. Отныне каждый раз, услышав григорианский хорал, вы будете вспоминать Пантеон и тихий дождь, сеющийся сквозь отверстие в своде. Этой ночью мне во сне явился ваш отец. Он был в костюме цвета индиго. Электрического цвета. Все другие краски были приглушены. Он явился напомнить мне.
— Напомнить?
— Напомнить, чтобы я не сдавалась. Не прекращала поиски ускользающего индиго.
Ее взор был устремлен на дождь, сеющийся сверху, глаза — потемневшие и вдохновенные, как у мистиков. Он увидел это отрешенное выражение в ее глазах и вдруг понял, что она приворожила его. Нет, он не влюбился, решил он, это другое. Психологическое воздействие, вследствие которого он мгновенно убедил себя, что близость этой женщины необходима ему, как кислород.
— Почему он оставил вам деньги?
— Потому что я чертовски замечательный человек. Потому что он верил: это благодаря мне он обрел способность увидеть индиго, чего никто другой не мог для него сделать.
— И как же вы это сделали?
— Я не сказала, что сделала, просто он в это верил. У меня не было возможности узнать, насколько все это правда. Ладно, пойдемте.
На улице Натали раскрыла зонт и заставила Джека взять ее под руку. Он чувствовал боком кожу ее пальто, запах шампуня, шедший от ее волос. Они медленно шагали по боковым улочкам; мокрый булыжник мостовой скрипел под ногами, оштукатуренные стены домов крошились, как бисквит под дождем. Он с удовольствием позволял ей вести себя и не спрашивал, куда они идут.
Может, таково было успокаивающее воздействие Пантеона, но Натали выглядела присмиревшей.
— Вчера вы спрашивали меня о тех молодых художниках. Я была не вполне откровенна с вами. Ваш отец приблизил их кончину. И их, и других молодых людей.
— Что значит «приблизил их кончину»? Неужели он убил Аккурсо?
— Не совсем так. Но если натаскиваешь щенка, чтобы он приносил тебе палку, а потом бросаешь эту палку в бассейн с известью, кто виноват в его смерти? Щенок, оттого что он такой глупый?
— Но что именно он сделал?
— Я не знаю всех подробностей. Когда я поняла, что происходит, я порвала с ними. Я все время спорила с ним. Он собирал вокруг себя людей, чтобы манипулировать ими. Изображал из себя бога. Он увидел, что двое полюбили друг друга, и сумел вклинить между ними третьего, просто чтобы забавляться, наблюдая, как разгорается ревность.
Дождь прекратился, но Натали не делала попыток опустить зонт. Они спустились к Тибру, перешли на другую сторону по мосту Фабрицио, постояли на середине, глядя на воду. Вздувшаяся от дождя река неслась, бурля, цвета плесени на коже. В воздухе остро пахло мокрой землей.
— В Риме всегда ходишь по мостам. Ваш отец считал мосты священным местом. Местом новых возможностей. Дверьми в иные миры.
В этот момент к ним, разрезая грудью воду, поплыла цапля. Не доплыв до моста, она тяжело захлопала большими крыльями. Наконец оторвалась от воды и пролетела прямо над ними — ее сильный клюв промелькнул в нескольких дюймах от их лиц, — маша крыльями в отчаянном стремлении набрать высоту. Джек вздрогнул, увидев птицу в столь непосредственной близости, чувствуя кожей волны тугого воздуха от крыльев. Цапля поймала воздушный поток, взмыла вверх и, развернувшись, исчезла вдали. Натали следила за ее полетом, Джек же обратил внимание на что-то, плывшее внизу в реке.
Оно на секунду показалось на поверхности и снова ушло под воду. Трудно было понять, что это такое. Вода бурлила, меняясь цветом от фиолетового до светло-коричневого. Предмет появился опять, быстро несомый грязным потоком. На мгновение мелькнуло лицо. Это был труп. Потом он вновь исчез.