Царя интересовал ответ Госалы на поставленный им вопрос относительно плодов аскезы, и он понял, что этот ответ может быть в данной системе мировоззрения только отрицательным. Нас же интересуют и другие моменты, касающиеся понятийной системы главы адживиков и некоторых его калькуляций. Приведенный фрагмент недостаточен, чтобы устранить некоторые сомнения, и мы считаем целесообразным обратиться к комментарию Буддагхосы.
Прежде всего, весьма многое зависит от понимания термина сангати, который мы оставили без перевода. Буквально он означает «совпадение, случай», и эта интерпретация достаточно употребительна в литературе[99] На этом основании некоторые решили, что Госала вводит наряду с Необходимостью еще и случайность в качестве решающего принципа своей системы; это подтверждается и тем, что буддисты и джайны характеризуют его систему в целом как «учение об отрицании причины» (тому есть основание и в приведенном фрагменте, где указывается, что живые существа становятся нечистыми и чистыми «без основания и без причины»). Однако А. Бэшем, основной авторитет по адживикизму, опираясь на толкование Буддагхосы, трактует сангати как «изменение» — тогда как начало бхава означает «природу»[100]. Конечно, предлагаемая им трактовка лучше предыдущей, но, исходя из этимологии, термин скорее должен был бы обозначать у Госалы нечто вроде «окружающей среды»[101], сферы контакта одного существа с другим в том или ином воплощении. И это толкование представляется убедительным, лучшим, чем другие. Весь фрагмент Госалы свидетельствует о его последовательном детерминизме, фатализме, и потому трудно себе представить, чтобы он ввел в качестве второго первопринципа наряду с Необходимостью ее противоположность — случайность. Правда, он действительно отрицает причинность, но только не ту, о которой идет речь в связи с перечислением основных мировых начал. Причинностными факторами не являются человеческие действия, «мощь», «подвиг», ибо они не способны ускорить «вызревание» невызревших карм и исчерпание уже вызревших, тем менее они способны сократить путь перевоплощений в течение несметных мировых периодов, нужный для освобождения любого живого существа. Все сказанное не имеет отношения к механизму этих воплощений, которые «запрограммированы» и для «случая» не оставляют никакого пространства. Поэтому, принимая предложенную интерпретацию сангати, можно с уверенностью предположить, что мир Маккхали Госалы покоится на «трех китах». Необходимость, первый и главный принцип, предопределяет состояния всех живых существ, всецело их «программирует», а два дополнительных принципа как бы реализуют эту программу — «окружающая среда» ответственна за связи того или иного существа с прочими, а «собственная природа» — за специфику его индивидуального бытия.
Другой важный термин, который мы оставили без перевода, — это «кармы». Он также неоднозначен, ибо может означать и кармы как «единицы» воздаяния индивиду за совершенные им действия, и сами эти действия. Первый вариант вряд ли подходит: Госала вполне ясно дает понять, что воздаяние и за добрые дела, и за злые он отрицает, ибо ни добродетель, ни выполнение обетов, ни аскеза, ни целомудрие ничего для индивида изменить не могут, но при этом говорит о «невызревшей» и «вызревшей» карме. Попытаемся интерпретировать «кармы» как действия. Буддагхоса полагает, что пять действий должны соотноситься с объектами пяти чувств, три действия — с действиями делом, словом и мыслью, одно — с делом или словом, половина — с мыслью. Очевидно, однако, что он предлагает вполне разнородные классификации (что следует понимать под 500, вообще неясно), а также, что для него самого не были вполне ясны соображения руководителя адживиков по данному вопросу. Это неудивительно, если учесть, что его отделяет от данного персонажа «Саманнапхала-сутты» примерно тысячелетие. Но можно предположить, что не все здесь было понятно и самим адживикам: Госала начинает «свой» фрагмент отрицанием любого действия как такового, а продолжает классификацией его видов. Так что основные претензии должны быть адресованы ему.
С фрагментом Маккхали Госалы связаны и другие проблемы, которые не решаются через обращение к комментатору. Калькуляции различных феноменов, предлагаемые Госалой, часто определяются скорее нумерологическими, чем содержательными закономерностями: так связываются друг с другом 62 пути жизни и 62 малых мировых периода (интересно, кстати, почему малых периодов гораздо меньше, чем больших, — по логике должно быть наоборот), а число 700 сближает такие разнородные феномены, как горные хребты, сновидения и загадочные «патувы». Трудно решить, сопряжена ли подобная «нумерологическая логика» с самим учением адживиков (вспомним о том, что до нас не дошел канон их текстов) или с буддийской передачей их учения (знаем же мы о склонности буддистов вставлять разнородные классы объектов в прогрессии соответствующих чисел — ср. само собрание сутт Ангуттара-никая). Но две классификации Госалы достаточно определенны и представляют немалый интерес. Речь идет о шестеричных классификациях живых существ в целом и людей в частности. В основу классификации живых существ Госала положил весьма удачный критерий: обладание определенным набором чувственных способностей. Неподвижные объекты и растения наделены лишь осязанием, низшие животные типа червей — также и вкусом, насекомые типа муравьев — также и обонянием, насекомые типа москитов — также и зрением, наконец, обитатели адов, животные, люди и боги — еще и слухом, который считается, таким образом, высшим из чувств. Шестой класс живых существ составляли, вероятно, уже «сверхлюди», превосходящие и людей, и богов. Разумеется, по Госале, к ним относились подобные ему, а исходя из приведенной выше его биографии можно предположить, что они должны обладать и сверхъестественными способностями — например, способностью вызывать тот «мистический огонь», который, если верить джайнам, сократил его собственное пребывание на земле, и, конечно, всеведением, на которое он также претендовал. К аналогичному заключению ведет и шестиричная классификация людей. Эти шесть классов наделены цветовыми характеристиками: «черные» — это охотники и все прочие нарушители обета ненанесения вреда живым существам, «синие» — аскеты, живущие небрежно, «красные» — аскеты, носящие одежду, «зеленые» — мирские ученики тех, кто не носит одежды, «белые» — рядовые адживики (в том числе женщины), «сверхбелые» — опять-таки тот же Маккхали Госала и другие вожди адживиков. В любом случае глава адживиков завершает космос, который без него остался бы незавершенным[102].
Параллели приведенному фрагменту щедро разбросаны по текстам индийской литературы. Так, грамматист Патанджали (II в. до н. э.), обращаясь к уже известному нам приему этимологизирования, связывает имя «Маскарин» с фаталистическим призывом: «Ничего не делай!»[103]. Буддагхоса, резюмируя в одном месте доктрины лжеучителей, отмечает, что учение Госалы — наихудшее, ибо если Пурана Кассапа отрицает действие, а Аджита Кесакамбала — воздаяние, то он — и то, и другое. В одной из джатак квинтэссенция учения Госалы резюмируется в стихе, по которому «и удовольствие и страдание обусловливаются Необходимостью, а все существа очищаются через перевоплощение», и потому не следует тревожиться из-за будущего. В джайнском сборнике поучительных историй божество адживиков заверяет джайна-мирянина в том, что нет ни усилия, ни действия, ни подвига, ни мужества, ни человеческого действия, ни силы, и все, что происходит с живыми существами — предопределено. Предания о фаталисте Госале сохраняются и в индуистской литературе: в одной из назидательных историй «Махабхараты» сообщается о некоем Манки (ср. Манкхали), который, испытав горечь крушения надежд, говорит о всесилии судьбы и желательности отсутствия всяких желании[104].
В некоторых текстах обнаруживаются буквальные совпадения с основным фрагментом Маккхали Госалы. Так, в «Апаннака-сутте» представлена вся его детерминистская доктрина, правда, без приведенных калькуляций (см. Приложение). В «Сандака-сутте», где излагаются учения противников буддийской истины, упоминается, наряду с другими, и учитель, считающий, что «нет причины, нет основания для нечистоты живых существ… они испытывают удовольствие и страдание в [пределах] шести классов [живых существ]»[105]. Чуть позже в том же тексте воспроизводятся и все калькуляции Маккхали Госалы, известные уже нам по его ответу царю Магадхи[106]. А в джайнской «Бхагавати-сутре» воспроизводятся калькуляции, аналогичные тем, которые приводятся в основном фрагменте. По учению Госалы, все достигают освобождения через 8 400 000 великих мировых периодов; и тут же упоминается о семи божественных воплощениях, о семи рождениях среди живых существ, наделенных смыслом, о семи «оставленных перевоплощениях», о 500 000 «кармах», а также еще о 60 000, 600 и трех частях «карм».
Буддийские тексты присваивают Маккхали Госале учения других известных адживиков, в том числе Пураны Кассапы, и даже называют второго учеником первого (что не похоже на правду ввиду хотя бы «независимости» его статуса по «Саманнапхала-сутте»). Но в том, что последователей у него было много, сомневаться не приходится. Недаром Махавира очень обеспокоился визитом к нему шести дасачаров, а Будда сетовал, что ученики Госалы «запрудили» Шравасти (см. выше). В джайнских памятниках называются лишь некоторые из них. Один из них — горшечник Саддалупутта. «Бхагавати-сутра» упоминает и о некоем Аямпуле, пришедшем к Госале незадолго до его смерти с рядом вопросов (Госала уже должен