Аш невольно содрогнулся, как недавно сделал Манилал, и в панике подумал: «Я должен сам поехать туда. Я не могу сидеть здесь сложа руки, когда Джули… Манилал прав: Рунг-Махал погряз во зле, и там может случиться все, что угодно. К тому же если Гобинду удается передавать ей письма, значит, удастся и мне… если я буду находиться там… Я смогу предупредить Джули о необходимости соблюдать осторожность, так как одна из каридкотских женщин может оказаться предательницей, и смогу спросить у нее, что случилось с дай и что там в действительности происходит. Прежде она не захотела убежать со мной, но, возможно, сейчас передумала, а коли так, я найду способ вытащить ее оттуда. Если же она по-прежнему не желает бежать, я, по крайней мере, лично удостоверюсь, что полиция и политический департамент предпринимают шаги к тому, чтобы в случае смерти этого животного никто не попытался силой заставить вдов взойти на костер».
А к Шу-шу непременно придется применить силу. Им придется тащить ее волоком на площадку для сожжения или связать и нести на руках. И наверное, она умрет от страха задолго до того, как ее туда доставят. Джули однажды сказала, что Шу-шу всегда приходила в ужас при одной мысли о сати и именно поэтому не хотела замуж, поскольку ее мать… «Надеюсь, – ожесточенно подумал Аш, – для людей вроде Джану-рани есть какой-нибудь особый ад».
На рассвете Гул Баз принес чай и застал сахиба уже одетым. Тот был занят упаковкой маленькой бистры – отделанного кожей куска парусины, который он обычно брал с собой в походы с ночевкой, скатывая и приторачивая к задней луке седла. Однако Гул Баз с первого взгляда понял, что хозяин планирует провести вне дома не одну ночь. Напротив, он собирается, сказал Аш, отправиться в путешествие примерно на месяц, хотя, возможно, вернется дней через восемь-десять – он еще не определился со своими планами.
В этом не было ничего необычного, если не считать того, что раньше упаковкой всегда занимался Гул Баз и вещей обычно было гораздо больше, чем помещается в маленькую парусиновую скатку, – для начала несколько смен белья. Но на сей раз Гул Баз увидел, что сахиб намеревается путешествовать налегке и берет с собой только кусок мыла, бритву и единственное одеяло местного производства в дополнение к служебному револьверу и пятидесяти патронам. Он брал с собой также четыре маленькие, но весьма увесистые картонные коробки, в каждой из которых содержалось пятьдесят винтовочных патронов.
При виде их Гул Баз позволил себе понадеяться, что сахиб снова отправляется на охоту в лес Гир. Но зачем тогда брать револьвер и такое количество боеприпасов?..
Надежда погасла, когда Аш подошел к туалетному столику, отпер ящик и вынул оттуда маленький пистолет и пригоршню патронов (вещи совершенно бесполезные на любой охоте), а также шкатулку с деньгами, которые высыпал на стол, заметив вслух, как ему повезло, что Хаддон-сахиб решил заплатить за двух лошадей наличными, ибо это избавляет его от необходимости наведываться в банк. Он принялся раскладывать серебро, золото и банкноты по разным кучкам, считая себе под нос, и не поднимал глаз, пока Гул Баз не проговорил сдавленным голосом:
– Так значит, сахиб едет в Бхитхор.
– Да, – сказал Аш. – Но это строго между нами… триста пятьдесят, четыреста, четыреста пятьдесят девять, пятьсот… шестьсот…
– Я так и знал! – горестно воскликнул Гул Баз. – Именно этого всегда боялся Махду, и, едва завидев хакима из Каридкота, подъезжающего к нашему бунгало, я сразу понял, что старик не зря боялся. Не ездите туда, сахиб, умоляю вас. Попытки соваться в дела этого проклятого княжества не доведут до добра.
Аш пожал плечами и продолжал читать, а Гул Баз после непродолжительного молчания сказал:
– Ну, если вам непременно надо ехать, возьмите с собой меня. И Кулу Рама.
Аш с улыбкой взглянул на него и помотал головой.
– Я бы взял, если бы мог. Но это опасно: вас обоих могут узнать.
– А как насчет вас? – сердито спросил Гул Баз. – Неужто вы полагаете, что вас, оставившего по себе столь недобрую память, так быстро забыли?
– На сей раз я отправлюсь в Бхитхор не как сахиб, а в обличье торговца или путешественника, совершающего паломничество к храмам у горы Абу. Или хакима из Бомбея… Да, пожалуй, лучше всего прикинуться хакимом, тогда у меня будет предлог для встречи со своим коллегой, Гобиндом Дассом. И будь уверен, меня никто не узнает, но кто-нибудь наверняка узнал бы тебя, и многие узнали бы Кулу Рама, который часто ездил со мной в город. Кроме того, я еду не один. Со мной будет Манилал.
– Этот жирный дурак! – презрительно фыркнул Гул Баз.
Аш рассмеялся:
– Может, он и жирный, но он далеко не дурак, поверь мне. Если он предпочитает казаться дураком, значит, у него есть на то серьезные причины, и не сомневайся: с ним я буду в полной безопасности. Так, на чем я остановился?.. Семьсот… семьсот восемьдесят… восемьсот… девятьсот… тысяча шестьдесят два…
Он закончил считать, положил большую часть денег в карманы куртки, а остальные убрал в шкатулку, которую отдал Гул Базу, хранившему мрачное молчание.
– Ну вот, Гул Баз. Этого тебе с избытком хватит на жалованье для слуг и расходы по хозяйству до моего возвращения.
– А если вы не вернетесь? – холодно осведомился Гул Баз.
– Я оставил два письма – они в маленьком верхнем ящичке моего стола. Если через шесть недель я не вернусь и ты не получишь от меня никаких известий, отдашь письма Петтигрю-сахибу из полиции. Он предпримет необходимые действия и позаботится о том, чтобы у тебя и остальных не возникло никаких трудностей. Но ты не волнуйся: я вернусь. Теперь что касается слуги хакима: когда Манилал проснется, скажи ему, чтобы он собрался в дорогу и приехал в дом сирдара Сарджевана Десая близ деревни Джанапат. Я буду ждать его там. И пусть он возьмет гнедую кобылицу вместо своей охромевшей лошади. Вели Кулу Раму проследить за этим… впрочем, нет, я сам с ним поговорю.
– Он будет недоволен, – заметил Гул Баз.
– Возможно. Но у меня нет выбора. Давай не будем ссориться, Гул Баз. Я должен поступить именно так. Просто обязан – и все тут.
Гул Баз вздохнул и проговорил, обращаясь отчасти к самому себе:
– Что ж, написанного в Книге Судеб не изменить.
И больше он не спорил. Он пошел сказать Кулу Раму, что сахибу нужны переметные сумы и что через четверть часа надо привести Дагобаза к крыльцу, а потом принес свежего чаю – первая кружка уже остыла. Но когда он хотел принести охотничью винтовку, Аш помотал головой и сказал, что она не понадобится.
– Слишком необычное оружие для хакима.
– Тогда зачем патроны?
– Вот они мне понадобятся. Они такого же калибра, как патроны, какими пользуются индийские пехотные полки, а с течением лет много правительственных винтовок разошлось по чужим рукам, так что я спокойно могу взять другую.
Он взял кавалерийский карабин и в самый последний момент прихватил также дробовик и пятьдесят патронов к нему.
Гул Баз разобрал дробовик и уложил в бистру, а потом вынес тяжелую парусиновую скатку на веранду. Глядя вслед Ашу, вскочившему в седло и поскакавшему прочь в чистом свете зари, он спросил себя, как бы поступил Махду, будь он здесь.
Может, Махду сумел бы отговорить сахиба? Гул Баз сильно в этом сомневался. Но он впервые был рад, что старик уже умер и он, Гул Баз, избавлен от необходимости объяснять, почему он стоял столбом, глядя, как Пелам-сахиб уезжает на верную погибель, и ничего толком не предпринял, чтобы помешать этому.
39
Сначала Аш заехал домой к начальнику полиции округа, которого застал в халате и шлепанцах на веранде, за чота хазри[12]. Солнце еще стояло низко над горизонтом, но мистер Петтигрю, человек радушный, похоже, ничего не имел против столь раннего гостя. Взмахом руки он пресек извинения Аша и велел слуге принести вторую чашку, тарелку и еще кофе.
– Ерунда, дружище. Разумеется, вы можете задержаться на несколько минут. Зачем торопиться? Возьмите, пожалуйста, кусочек папайи… а как насчет манго? Нет, увы, от старины Тима по-прежнему никаких известий. Понятия не имею, почему он молчит. По идее, я уже должен был бы получить от него ответ. Полагаю, он слишком занят. Однако вам нет нужды волноваться: он не из тех, кто может сунуть телеграмму в ящик стола и забыть о ней. Скорее всего, он отправился в Бхитхор проверить, не творятся ли там какие темные дела. Еще кофе?
– Нет, спасибо, – сказал Аш, поднимаясь на ноги. – Мне пора. Надо еще сделать кое-какие дела. – И после минутного колебания он добавил: – Я уезжаю на охоту на несколько дней.
– Счастливчик, – с завистью сказал мистер Петтигрю. – Я бы тоже с удовольствием махнул куда-нибудь. Но у меня отпуск только в августе. Что ж, удачной вам охоты.
В телеграфной конторе Ашу повезло не больше. Дежурный телеграфист сказал, что для него нет никаких телеграмм, и снова заверил, что, если бы таковые пришли, их немедленно доставили бы к нему в бунгало.
– Я уже говорил вам, мистер Пелам-Мартин: мы никогда не теряем телеграмм, поверьте. Если ваши корреспонденты не удосужились вам ответить, – что я могу поделать? Когда бы они послали вам ответ, вы бы мигом его получили.
Телеграфист был явно раздражен, и Аш извинился и удалился. Отсутствие ответов не особо беспокоило его. Он понимал, что, поскольку открытым текстом практически ничего нельзя сказать, он может лишь рассчитывать на сухое подтверждение того, что его сообщения получены. Но он все же надеялся хотя бы на такое подтверждение, по опыту зная, что даже самые срочные донесения порой кладутся под сукно по ошибке или нерадивости, как в случае с отчаянной телеграммой из Дели, предупреждавшей о начале Великого восстания: она была вручена во время званого обеда высокому должностному лицу, которое сунуло ее в карман, не потрудившись прочитать, и вспомнило о ней только на следующий день, когда было уже слишком поздно предпринимать какие-либо действия.