– Затрудняюсь что-либо выбрать, – сказал я, – принесите мне вино, которое заказал бы мистер Найтингейл.
Он даже глазом не моргнул. Удалился с величественным видом и вернулся с бутылкой розового прованского вина – Rosé de Provence. Аккуратно раскупорил и налил мне на два пальца для пробы. Я попробовал и ничего не сказал. Он тоже бесстрастно дожидался. Я счел, что сейчас наиболее подходящий момент, чтобы разыграть карту. Я еще раз пригубил бокал и сказал:
– Мистер Найтингейл, насколько я знаю, выбирает вино только высшего сорта, что скажете?
Он взглянул на бутылку невыразительным взглядом.
– Не знаю, мистер, зависит от вкусов, – непринужденно ответил он.
– Дело в том, что и у меня взыскательный вкус, – сказал я, – я покупаю продукты только высшего качества. – Я выдержал паузу, чтобы придать большей весомости своим словам и в то же время большей доверительности. Я ощущал себя героем кинофильма, и эта игра мне почти что нравилась. Грусть подступит позже, это я знал. – Изысканнейшие вина, – сказал я подчеркнуто, – и в изрядном количестве, не по капле.
Он снова взглянул на мой бокал невыразительным взглядом и продолжил схватку.
– Я так понимаю, что это вино вам не понравилось, мистер.
Я пожалел, что он повысил ставку. Мои финансы пели романсы, но теперь надо было идти до конца. Я был уверен, что отец Пиментель ссудит меня небольшой суммой. Поэтому я принял его ставку и сказал:
– Принесите мне еще раз карту вин, попробуем выбрать что-нибудь лучше.
Он ее принес, раскрыл и положил передо мной на стол. Я вложил в нее еще одну двадцатку. Потом ткнул пальцем наугад и сказал:
– Вы полагаете, мистеру Найтингейлу оно бы понравилось?
– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – предупредительно ответил он.
– Было бы любопытно спросить у него, – сказал я. – Что вы думаете на этот счет?
– На вашем месте я бы поискал хороший отель на побережье, – сказал он.
– На побережье много отелей, не так-то просто выбрать нужный.
– Лучших всего два, – ответил он, – тут невозможно ошибиться, «Форт Агуада Бич» и «Оберой». Оба прекрасно расположены, с прекрасными пляжами и пальмовыми аллеями, заканчивающимися у кромки вод. Я убежден, что оба придутся вам по вкусу.
Я поднялся и направился к буфету. Тут было с десяток блюд, поддерживаемых в тепле на спиртовых горелках, я взял немного здесь, немного там, что ни попадется. Остановился у открытого окна с тарелкой в руках. Луна была уже высоко и отражалась в реке. Подступала грусть, как я и предвидел. Есть не хотелось. Я пересек зал и направился к выходу. Мэтр, стоявший здесь, отвесил мне легкий поклон.
– Подайте вино в номер, – сказал я, – выпью у себя на террасе.
XII
– Простите за банальный вопрос: мы с вами не знакомы? – Я поднял свой бокал и чокнулся с ее, стоявшим на стойке бара.
Девушка засмеялась и сказала:
– У меня такое же чувство, вы необычайно похожи на человека, с которым я приехала сюда на такси из Панаджи.
Я тоже рассмеялся.
– Ладно, притворяться бесполезно, тот человек – это я.
– Знаете, разделить поровну стоимость поездки было замечательной мыслью, – сказала она практичным тоном. – В путеводителях говорится, что в Индии очень дешевые такси, а на самом деле стоят дико дорого.
– Потом я вам посоветую надежный путеводитель, – сказал я со знанием дела. – Наш водитель поехал загородной дорогой, и цена увеличилась втрое. У меня была арендованная машина, но я ее сдал, стоила слишком дорого. Но, к вящему моему удовольствию, я проделал путь с очаровательной спутницей.
– Стоп, – сказала она, – не вздумайте воспользоваться тропической ночью и пальмами вокруг гостиницы. Я слаба на комплименты и могу позволить за собой ухаживать, не оказывая сопротивления, но с вашей стороны это было бы нелояльно. – Она тоже подняла бокал, и мы рассмеялись снова.
Воспетое шефом «Мандови» великолепие отеля грешило одним: «Оберой» был более чем великолепен. Это белое полукруглое здание в точности повторяло изгиб пляжа, на котором стояло, защищенное с севера высоким мысом, а с юга – скалистым рифом. Главный зал представлял собой открытое помещение, продолжавшееся на террасе, от которой его отделяла только стойка бара – им можно было пользоваться с обеих сторон. На террасе к ужину были сервированы столы со свечами и букетами цветов. Рояль, скрытый темнотой в невидимом месте, наигрывал под сурдинку западную музыку. Если вдуматься, все это сделано для туризма высокого класса, но в ту минуту меня это не раздражало. Первые посетители уже занимали свои места за столиками на террасе. Я попросил официанта зарезервировать нам угловой столик в хорошем месте и, главное, в тени, а потом предложил еще по аперитиву.
– Только безалкогольный, – сказала девушка. И продолжила шутливым тоном: – Мне кажется, вы слишком гоните лошадей. Что дает вам основания думать, что я приму ваше приглашение на ужин?
– Честно говоря, я не собирался вас приглашать, – признался я откровенно, – я почти на мели, каждый оплатит по собственному счету. Просто поедим за одним столом, оба мы одинокие, а так составим компанию, по-моему, это логично.
Она ничего не сказала и ограничилась фруктовым соком, который нам принес официант.
– И потом неверно, что мы незнакомы, – продолжал я, – мы познакомились сегодня утром.
– Мы даже не представились друг другу, – возразила она.
– Этот пробел легко восполнить, – сказал я, – меня зовут Ру.
– Меня Кристина, – сказала она и следом добавила: – Это же не итальянское имя, правда?
– Какая разница?
– Действительно, никакой, – согласилась она. Потом вздохнула: – Перед вашим ухаживанием вряд ли устоишь.
Я сказал, что вовсе не собираюсь за ней ухаживать, что я исходил из спортивной концепции ужина с приятельской беседой и на равных. Что-то вроде этого, в общем. Она посмотрела на меня с умоляюще деланым видом и своим шутливым тоном сказала:
– О нет, заклинаю вас, поухаживайте за мной, говорите мне любезности и другие волшебные слова, мне это страшно необходимо. – Я спросил, откуда она приехала. Она посмотрела на море и сказала: – Из Калькутты. Ненадолго задержалась в Пондичерри, делала материал о моих соотечественниках, которые обитают там до сих пор, но месяц работала в Калькутте.
– Что хорошего вы там делали?
– Снимала позор.
– Что это значит?
– Нищету, – сказала она, – деградацию, ужас, называйте как хотите.
– Для чего вы это делали?
– Это моя профессия, – сказала она, – мне за это платят. – Сделала жест, возможно, означавший, что она смирилась с доставшейся ей профессией, и спросила: – Вы когда-нибудь бывали в Калькутте?
Я отрицательно покачал головой в ответ.
– И не надо, – сказала Кристина, – это была бы большая ошибка.
– А мне-то казалось, что такой человек, как вы, считает, что в жизни нужно повидать как можно больше.
Официант подал знак, что наш столик накрыт, и проводил нас на террасу. Место было прекрасное, как я и просил – в углу, у кустов, окружавших террасу, и поодаль от всех. Я попросил у Кристины разрешения сесть слева от нее, чтобы лучше видеть другие столики. Официант был предупредительным и сдержанным, как и все официанты «Обероя». Что мы предпочитаем – индийскую кухню или барбекю? Он не собирался никоим образом настаивать, но сегодня рыбаки из Калангуте завезли свежих лангустов, целые корзины стоят в глубине террасы, там, где виднеется повар в белом колпаке, он их тут же жарит на гриле. Мы согласились с его рекомендацией, и я пробежался взглядом по террасе, столикам и лицам, ужинавшим за ними. Свет был пригашен, на каждом столе горели свечи, но при известном усилии лица были различимы.
– Я вам рассказала о своей профессии, – сказала Кристина, – а вы, позвольте спросить, чем занимаетесь? Если не хотите, можете не говорить.
– Ну, предположим, я пишу книгу, к примеру.
– Какую книгу?
– Книгу.
– Роман? – спросила Кристина с хитринкой в глазах.
– Что-то в этом роде.
– Выходит, вы писатель, – заключила она с известной логикой.
– Ну что вы, – сказал я, – я только пробую, а в действительности ищу дохлых мышей.
– Что вы сказали?!
– Я пошутил, – сказал я. – Роюсь в архивах, ищу старинные хроники, вещи, поглощенные временем. Это моя профессия, я называю ее «дохлой мышью».
Кристина посмотрела на меня снисходительно, может быть даже с разочарованием. Официант не заставил себя ждать, принес и поставил на стол плошки с соусами. Спросил, будем ли мы заказывать вино, и мы согласно кивнули. Лангусты прибыли с пылу с жару, с подкопченными панцирями и мякотью, обильно сдобренной маслом. Соусы были настолько острыми, что капля разжигала во рту пожар, но послевкусие было неповторимое – изысканные и необычные ароматы и вкусы. Мы аккуратно сдобрили своих лангустов соусом и подняли бокалы. Кристина сказала, что чувствует себя уже навеселе, я, наверное, тоже, хотя, по правде сказать, не отдавал себе в этом отчета.
– Ну же, расскажите про свой роман, – сказала она, едва мы приступили к еде, – я сгораю от любопытства, не томите.
– Но это не роман, – возразил я, – а собрание разрозненных отрывков, в нем нет даже настоящей истории, только ее фрагменты. И потом я его вовсе не пишу, я ведь сказал: предположим, что пишу.
В действительности мы оба были зверски голодны. На тарелках остались пустые панцири лангустов, и тут же подоспел официант. Мы заказали еще что-то, предоставив выбор ему. Что-нибудь легкое, уточнили мы оба, и официант с пониманием кивнул.
– Несколько лет назад я выпустила альбом фотографий, – сказала Кристина. – Это была секвенция кадров с одной фотопленки, отпечатан он был прекрасно, как я хотела, воспроизводилась даже перфорация пленки, никаких подписей, только снимки. Начиналась книга с фотографии, которую я считаю лучшей в своей карьере, я вам ее вышлю, если оставите адрес, это было фотоувеличение, на снимке изображен по пояс чернокожий парень атлетического роста и телосложения; в майке с рекламной надписью, на лице нечеловеческое усилие, руки вскинуты, словно он торжествует победу: пересекает финишную ленточку в стометровке, доп