Ты, с обликом льва, сожри все племена!
Ты, с обликом тигра, уничтожь врагов!
Единый глава, с Индрой-союзником, победитель,
Вырви удовольствия у враждующих (с нами)!
Впрочем, и без всяких индийских гимнов начал проявлять свою царскую львиную сущность и будущий противник Чандрагупты, Селевк. Закрепившись вновь в Вавилоне, откуда его прежде изгнал Антигон Одноглазый, он с 308 г. до н. э. (согласно Г. Бентсону) занялся укреплением и расширением своей державы, памятуя в том числе и об утраченной македонянами Индии. Интересно привести фрагмент из сочинения Аппиана Александрийского (ок. 95 – ок. 170 гг.) «Сирийские дела», в котором он пишет об экспансии Селевка, хотя и путает кислое с пресным – как мы расскажем ниже, именно мирный договор с Чандрагуптой позволит ему сокрушить Антигона, но Аппиан и сам в конце признается в том, что свалил все в одну кучу: «Когда Антигон пал в этой битве (при Ипсе. – Е.С.), то те цари, которые вместе с Селевком уничтожали Антигона, поделили между собою его землю. И тогда-то Селевк по жребию получил под свою власть Сирию, прилегающую к Евфрату и до самого моря, и внутреннюю Фригию. Постоянно устраивая ловушки соседним народам, способный и силой заставить их подчиниться, и уговорить убедительными речами, он захватил власть над Месопотамией, Арменией и Каппадокией, называемой Селевкидой, над Персией, Парфией и Бактрией, над арабами и тапирами, над Согдианой, Арахозией и Гирканией, и над всеми другими соседними племенами до реки Инд, которые силою оружия были завоеваны Александром, так что границы его царства в Азии достигли наибольших после Александра размеров; ведь от Фригии вплоть до реки Инд все было под властью Селевка. Кроме того, перейдя реку Инд, он воевал с царем живущих по берегу этой реки индийцев, Андрокоттом, пока не заключил с ним дружбу и брачный союз. И часть этих деяний он совершил до смерти Антигона, другую после его смерти».
Индийский поход Селевка И. Дройзен осторожно датирует примерно между 306 и 302 гг. до н. э. – Никатор выбрал это время не случайно: его старый лютый враг Антигон пока попритих, в то же самое время против Чандрагупты выступил ряд индийских царей. Подробностей похода практически не сохранилось, за исключением индийских сведений о том, что «яваны» дошли до Палипутры у слияния Ганга с Соном – а это столица Чандрагупты! – и бились под стенами этого города. Итак, потерпел ли Селевк в Индии сокрушительное поражение, как об этом часто пишут некоторые, особенно индийские, историки, или же мирный договор стал хорошим выходом из патовой ситуации? Примем во внимание, что уходом Селевка в джунгли немедленно воспользовался владыка всея Азии Антигон, стремившийся восстановить под своим началом империю Александра, и атаковал Птолемея, имея потом намерение подчинить Фракию и Македонию, так что тамошние диадохи, Кассандр и Лисимах, срочно взывали к его помощи. И хотя поход Антигона на Птолемея провалился, этот демарш объединил против Одноглазого четырех эллинистических царей, что имело для него самые плачевные последствия.
Да, судя по условиям договора, Чандрагупта кажется победителем – он «официально» получил во владение и без того подчиненный ему им Пенджаб, и кроме того уступил из своих земель (и чужих тоже – имеем в виду страну парапомисадов, которой владел Оксиарт): Арию, Арахозию, Гедрозию и Паропанисаду – то есть Герат, Кандагар, Белуджистан и Кабул; правда, судя по индийским источникам, Селевк все же удержал за собой Александрию Кавказскую как важный торговый и стратегический пункт, охранявший проходы в Бактрию. Теперь царство Чандрагупты было хорошо прикрыто от вторжения с запада. Но вместе с тем и Селевк обеспечил себе восточный тыл и всегда мог рассчитывать если уж не на тесный союз с Чандрагуптой, то хотя бы на благожелательный нейтралитет с его стороны, тем более что Селевк женился на его дочери, хотя утверждать, как это делает Э. Бикерман в «Государстве Селевкидов», что Чандрагупта был подчинен, совершенно безосновательно. Наконец – и это, возможно, самое главное – индийский царь предоставил бывшему врагу и новому союзнику из своего девятитысячного стада от 480 до 500 боевых слонов, которых Селевк тут же повел против Антигона – см.: Плутарх («Александр», LXII): «Андрокотт… подарил Селевку пятьсот слонов»; Страбон (XV, 2, 9): «Некоторыми из этих областей, частично расположенными вдоль Инда и ранее принадлежавшими персам, владеют индийцы. Александр отнял эти земли у арианов и основал там собственные поселения, но Селевк Никатор отдал их Сандрокотту; он заключил с последним соглашение о взаимных браках и получил в обмен 500 слонов».
Именно действия слонов Селевка доставили союзникам победу над Антигоном и его сыном Деметрием Полиоркетом в битве при Ипсе (Фригия в Малой Азии, 301 г. до н. э.). Плутарх пишет («Деметрий Полиоркет», XXVIII–XXIX): «У Антигона было собрано свыше семидесяти тысяч пехоты, десять тысяч конницы и семьдесят пять слонов, у неприятелей – конницы на пятьсот клинков больше, слонов четыреста да сто двадцать боевых колесниц; пехоты, правда, всего шестьдесят четыре тысячи… Завязался бой, и Деметрий во главе многочисленной и отборной конницы ударил на Антиоха, сына Селевка. Он сражался великолепно и обратил неприятеля в бегство, однако слишком увлекся преследованием, и неуместное это честолюбие сгубило победу, ибо и сам Деметрий, возвратившись, уже не смог соединиться с пехотой – путь ему тем временем успели загородить вражеские слоны, – и фаланга осталась без прикрытия, что, разумеется, не укрылось от взора Селевка, который, однако, не напал на пехотинцев, а только теснил их, грозя нападением и как бы призывая перейти на его сторону. Так оно и вышло: значительная часть фаланги откололась и сдалась, остальные пустились бежать. Теперь враги тучей устремились на Антигона, и кто-то из приближенных воскликнул: “Царь, они метят в тебя!” – “Какая же еще может быть у них цель? – возразил Антигон. – Но Деметрий подоспеет на выручку”. Эту надежду он сохранил до конца и все озирался, ища глазами сына, пока не пал, пронзенный сразу несколькими пущенными в него копьями. Все слуги и друзья тут же бросили мертвого, единственный, кто остался подле тела, был Торак из Лариссы».
В последующее время Селевк сохранял дружественные отношения с Чандрагуптой, умершим около 298 г. до н. э. добровольной смертью от голода (в соответствии с принятым царем учением джайнизма), сохранились сведения о неоднократном обмене посольствами. Наиболее известен в истории остался посол Селевка Мегасфен, написавший свою знаменитую «Индику» в четырех книгах – впоследствии, к сожалению, утраченную, однако более поздние писатели (Диодор, Страбон, Арриан), ссылавшиеся на это произведение и цитировавшие его, сохранили нам, таким образом, некоторые фрагменты. Произведение под тем же названием и стой же судьбой создал Деймах Платеец – посол сына Селевка Антиоха I Сотера (ок. 324–261 гг. до н. э., правил с 281 г.) к сыну Чандрагупты Биндусаре (320–273 гг. до н. э., правил с 298 г.); среди редкостных для Индии товаров – сладкого вина и сушеных фиг – Биндусара просил прислать ему философа-софиста, искусного в спорах, на что ему разъяснили, что, в отличие от вина и фиг, Селевкиды софистами не торгуют. На широкую ногу развернулась индо-средиземноморская торговля, в основном, по оси Родос – Египет – Аравия, хотя конкуренцию Птолемеям по поставке индийских товаров представляла как раз Антиохия Сирийская; по этим вопросам к Маурьям ездил представитель Птолемеев Дионисий, предположительно – известный астроном, также оставивший по себе сочинение об Индии, разделившее судьбу двух вышеупомянутых трудов. Также есть мнение, что Дионисию было поручено добыть в Индии боевых слонов, чтобы противопоставить их слонам Селевкидов, с которыми постоянно воевали Птолемеи, а заодно разведать, насколько надежны индийские союзники Селевкидов. Птолемей III Эвергет (285–221 гг. до н. э., правил с 246 г.) решит этот вопрос гораздо проще, «мобилизовав» слонов из Африки, однако рискнем предположить, что «учителей» для них египетский царь достал все же в Индии.
Полибий (200–120 гг. до н. э.) неоднократно в своей «Всеобщей истории» упоминает, что погонщиками боевых слонов у карфагенян служили индийцы, например: «Десять слонов вместе с индийцами были взяты в плен; остальные скинули с себя индийцев и, окруженные конницею, были все захвачены после сражения» (I, 40); см. также: III, 45–46 (переправа карфагенских слонов через Родан); XI, 1 (битва при Метавре, в которой пал брат Ганнибала Гасдрубал): «Шесть слонов из десяти пали тут же вместе с воинами, а четыре прорвались сквозь ряды сражающихся и были пойманы потом одни, без индийцев». Порой, правда, комментаторы сомневаются, не зовет ли так Полибий всех погонщиков слонов, невзирая на их национальность, но нам их доводы не кажутся убедительными; тогда вполне можно было б просто писать: «погонщики слонов». И в Писании сказано о том же, когда Селевкиды подавляли восстание иудеев и отрядили войско, при котором находились 32 слона: «и при слоне индиец его» (I Макк. 6: 37). Заодно отметим, что Э. Бикерман писал о боевых слонах армии Селевкидов, что они были индийского происхождения, – это читатель уже прекрасно знает, но ценно добавление, что «африканского слона одолевал страх при встрече с его азиатским собратом». Полибий свидетельствует об этом, рассказывая о знаменитой битве при Рафии 22 июня 217 г. до н. э., закончившейся, однако, не в пользу Антиоха III (V, 84): «Когда Птолемей с сестрой достиг левого фланга всей линии, а Антиох с царским отрядом – правого, они дали сигнал к битве и открыли ее слонами. Некоторые слоны Птолемея бросились на врагов; помещавшиеся на слонах воины доблестно сражались с башен; действуя сариссами на близком расстоянии, они наносили удары друг другу, но еще лучше дрались животные, с ожесточением кидаясь одни на других. Борьба слонов происходит приблизительно таким образом: вонзив друг в друга клыки и сцепившись, они напирают со всею силою, причем каждый желает удержать за собою занимаемое место, пока не одолеет сильнейший и не отведет в сторону хобота противника. Лишь только победителю удается захватить побежденного сбоку, он ранит его клыками подобно тому, как быки – рогами. Птолемеевы слоны большею частью страшились битвы, что бывает обыкновенно с ливийскими слонами. Дело в том, что они не выносят запаха и рева индийских слонов, пугаются, как я полагаю, роста их и силы и убегают тотчас еще издалека. Так случилось и теперь. В беспорядке звери стали теснить ряды своих же воинов, и под их напором агемат Птолемея подался назад; тогда на Поликрата и его конницу ударил Антиох, обогнув слонов и приблизившись к неприятелю». Тит Ливий пишет в «Истории Рима от основания Города» (XXXVII, 39, 13), повествуя о битве при Магнезии того же Антиоха с римлянами и их союзниками: «(У римлян) в резерве, за триариями, находились шестнадцать слонов: помимо того что они очевидным образом не устояли бы против царских слонов, коих было пятьдесят четыре, африканские слоны и вообще не могут сравниться с индийскими даже при равной численности – последние далеко превосходят их и размерами, и боевым духом». Что ж, раз это действительно так, тем более вероятно, что Дионисий был послан Птолемеем именно за индийскими боевыми слонами. Но все это уже несколько позже.