Преемники его хоть и были выдающимися правителями и стратегами, не смогли поддержать доставшееся им «наследство» в надлежащем состоянии: образовавшееся еще при жизни Никатора на малоазийских землях Лисимаха Пергамское царство Атталидов (283 г. до н. э.), бывшее вначале лояльным к царству Селевка, как своего рода покровителю и заступнику, быстро обратилось против Селевкидов, расцвело буйным цветом и постепенно прибрало самые передовые в культурном отношении области Малой Азии, пользуясь многолетней распрей Селевкидов с Птолемеями.
Одним из конфликтов потомков диадохов стала II Сирийская война (260–253 гг. до н. э.), в которой Птолемей II Филадельф выступил против Селевкида Антиоха II Теоса, выступавшего в союзе с Антигоном Гонатом и Родосской республикой. Война эта закончилась для Селевкидов удачно, и есть мнение, что Антиох послал извещение о своей победе и престарелому Ашоке в Индию. Однако именно эта война породила в государствах победителей «центробежные тенденции»: у Гоната коринфский тиран Александр провозгласил себя царем (мы о нем упоминали как об одном из адресатов посольств Ашоки), а у Антиоха вскоре объявили о своей независимости Парфянское и Греко-Бактрийское царства. Бывший бактрийский наместник Диодот (? – 230 г. до н. э.) провозгласил себя царем в 250 г. до н. э., парфянский Андрагор – примерно в это же время. Естественно, оба новоявленных властителя тут же заключили меж собой союз, ибо было очевидно, что Селевкиды с такими потерями не смирятся.
Оговоримся сразу – хронология, как всегда, весьма условна. Иногда «отпадение» Диодота датируется 256 г., а Юстин (XLI, 4, 3–5), напротив, относит происходящее ко времени правления Селевка II Каллиника (265–225 гг. до н. э., правил с 246 г.): «От его (Селевка I. – Е.С.) правнука Селевка они (парфяне. – Е.С.) впервые отложились во время Первой Пунической войны в консульство Луция Манлия Вульсона и Марка Атилия Регула. Это отпадение прошло для них безнаказанно, так как в то время происходили раздоры между двумя братьями-царями: Селевком и Антиохом, которые, сражаясь за власть, упустили возможность покарать отложившихся от них парфян. Тогда же отложился от [македонян] и Диодот, правитель тысячи бактрийских городов, и приказал именовать себя царем; следуя этому примеру, от македонян отпали народы всего Востока».
Андрагор правил недолго, будучи убит Арсаком (Страбон пишет о нем как о бактрийце, бежавшем от Диодота), который захватил Парфянское и Гирканское царства, приведя туда племя парнов. Есть мнение, что, опасаясь чрезмерного усиления и дальнейшей экспансии Арсака, Селевк пошел на союз с Диодотом, даровал ему царское звание и, возможно, выдал за него свою сестру Лаодику. Впрочем, после смерти Диодота (230 г. до н. э.) его сын и преемник, Диодот II (252–230 гг. до н. э.), сблизился с Арсаком, и они вместе нанесли Селевкидам страшное поражение (231 г.). Греко-македонская знать Диодотова царства неодобрительно отнеслась к столь тесному союзу с варварами, и Диодот был свергнут и убит сатрапом Согдианы Евтидемом I (правил в 230–200 гг. до н. э., часто ошибочно указывается, что с 235 г., что противоречит данным по войне Диодота II и Арсака с Селевкидами), ставшим греко-бактрийским царем. Считается, что Евтидем мог быть зятем Диодота I; есть указание, что Диодор Сицилийский называет его потомком индийского царя Сопифа – того самого, что подарил Македонскому «тигриных» собак, однако при всем старании в английском издании книг Диодора, посвященных истории после Александра Македонского (тт. IX–XII), мы этой информации не обнаружили. Либо искали все-таки плохо, либо все же указание неверно, тем паче что не содержит номера книги и параграфа; индекс в конце XII тома не помог, Евтидем Бактрийский там вовсе не упоминается, про Сопифа – только то, что имеется и в русском переводе, помещенном в приложении к изданию Арриана 1962 г.
Новый сирийский царь Антиох III Великий (241–187 гг. до н. э., правил с 223 г.), еще до воцарения получив большой военный опыт, развернул большую кампанию за возвращение отторгнутых и отпавших земель. Сначала он с переменным успехом воевал с Птолемеями, потом (в 212 г. до н. э.) пошел походом на Восток, где последовательно подчинил себе Софенское и Парфянское царства; настал через Бактрийского. Как повествует Полибий (X, 48–49), десятитысячная бактрийская конница удачно атаковала царя в походном строю, однако Антиох сумел вовремя сгруппироваться и отбил неприятеля, причем под царем пал конь, а самому Антиоху выбили несколько зубов. Остатки бактрийских войск с Евтидемом во главе заперлись в крепости Зариаспе, зачастую отождествляемой со столичными Бактрами. Достаточно вспомнить неровный рельеф Бактрианы и все те тяготы, что перенес при ее завоевании Александр Македонский, чтобы понять, что бактрийский властитель поступил мудро: осада длилась два года в тяжелейших для войск Селевкидов условиях, так что в итоге Евтидем свое высидел: на заочных переговорах он сумел убедить Антиоха, что тому невыгодно ликвидировать Бактрийское царство, стоящее фактически на страже обоих государств от орд кочевников – саков и массагетов. Самолюбие обоих правителей было удовлетворено: номинально Евтидем подчинился, но сохранил царский сан, а его сын Деметрий (правил примерно в 200–170 гг. до н. э.), будущий завоеватель Индии, женился на дочери Антиоха. Обо всем этом рассказывает Полибий (XI, 34), а также о походе Антиоха в Индию: «Снабдив войска обильными припасами и взяв с собою слонов Евтидема, Антиох снялся со стоянки. Он перевалил через (Индийский) Кавказ и спустился в Индию, где возобновил дружественный союз с царем индийцев Софагасеном, и взял с собою его слонов, так что всех слонов у него было до полутораста, снова снабдил войско припасами и двинулся в обратный путь, а на месте оставил кизикенца Андросфена для получения от царя выговоренных сокровищ». Завершил Антиох свой поход в 205 г. до н. э., далее его ждали новые войны с Египтом и Римом, сокрушившим его могущество. Что же до Евтидема, то, избавившись от селевкидской опасности, он немедленно принялся за расширение своего царства, завоевав большую часть современного Афганистана и оставив своего сыну и наследнику, Деметрию I, сильное и богатое государство, чьи ресурсы и позволили тому начать завоевание Индии.
Момент был благоприятный: после смерти великого Ашоки империя Маурьев постепенно деградировала, теряя земли, и в 180 г. до н. э. наступила развязка, которую, правда, излагают двояко: то ли последний представитель Маурьев, Брихадрахта (252–180 гг. до н. э., правил со 187 г.), не оказался в состоянии отразить нападение Деметрия и был убит на военном смотре своим главнокомандующим Пушьямитрой, ставшим основателем новой династии Шунгу, то ли, наоборот, Деметрий воспользовался цареубийством и индийской смутой и нанес удар. Есть еще одно объяснение в пользу второй версии – новый царь был брахманом, и потому с яростью начал преследовать буддистов, убивая их и уничтожая буддистские храмы, монастыри, ступы и т. д.; вроде бы даже премию выплачивал за убитых буддийских монахов. И вот Деметрий, покровительствовавший буддистам, то ли по их просьбе, то ли по своей инициативе выступил своего рода мстителем за них, ну и своих выгод, естественно, не упустив. Настораживает в этой версии то, что прошение буддистов о защите – да еще путем нападения! – маловероятно, учитывая абсолютно миролюбивый характер буддизма, предписывающий скорее пострадать, чем причинить насилие: можно вспомнить трогательную притчу о слоне с шестью бивнями или человеке, убившем себя, чтобы тигрица смогла накормить своих умирающих от голода детенышей. Что Деметрий вот мог воспользоваться предлогом – более вероятно. Так или иначе, он овладел Кабульской долиной и частью Пенджаба, после чего успешно развил наступление. Греки захватили Панчалу (в междуречье Ганга и Ямуны), Сакету, Матхуру и добрались до столичной Паталипутры – возможно, заняли и ее, хотя это под вопросом; по крайней мере, У. Тарн не сомневается в ее взятии греками, ссылаясь на Аполлодора.
Страбон (XI, 11, 1) отмечает подвиги Деметрия и другого выдающегося индо-греческого царя Менандра, о котором мы будем говорить позже: «Вследствие плодородия страны греки, которые склонили Бактрию к восстанию, приобрели такое могущество, что стали владыками не только Арианы, но, по словам Аполлодора из Артемиты, также и Индии; они подчинили себе больше племен, чем Александр; в особенности Менандр (если правда, что он перешел Гипанис на востоке и прошел вплоть до Имая); некоторые племена он покорил сам, другие же – Деметрий, сын Евтидема, царь бактрийцев. Они овладели Паталеной и так называемым царством Сараоста и Сигердиды на остальном побережье». Деметрий, отчеканивший в знак победы монеты со своим профилем, увенчанным шлемом в виде головы слона, торжествовал, как оказалось, рано – и удар ему нанесли вовсе не индийцы, а восставший сатрап Согдианы Евкратид (ок. 171 г. до н. э.), предполагается, что не без поддержки Селевкидов. Юстин пишет (XLII, 6, 1–5): «Почти в одно и то же время стали царями Митридат в Парфии, а Евкратид в Бактрии, оба великие мужи. Но судьба (fortuna), более благосклонная к парфянам, довела их под водительством этого правителя до вершины могущества. Бактрийцы же, ведя непрерывно то одну, то другую войну, потеряли не только царство, но и свободу; измученные войнами с согдианами, арахотами, дрангами, ареями и индами, они, в конце концов, как бы обескровленные, были покорены более слабыми парфянами. И все же Евкратид вел эти многочисленные войны с величайшей храбростью; так, уже ослабленный ими, когда ему пришлось выдерживать осаду со стороны царя индов Деметрия, он посредством постоянных вылазок с тремястами воинов победил шестьдесят тысяч врагов. Вернув себе свободу после пятимесячной осады, он подчинил себе Индию. Во время обратного похода Евкратид был убит в пути сыном, которого перед тем сделал своим соправителем. Сын этот даже не старался скрыть отцеубийство, как будто он убил не отца, а врага. Он проехал на колеснице по отцовской крови и приказал бросить труп без погребения» (145 г. до н. э.). Итак, оставив в стороне патетические подробности, напоминающие Тита Ливия, повествующего о смерти римского царя Сервия Туллия, обратим внимание на следующие моменты: Деметрий именуется «царем индов»; войско его составляло 60 000 человек; наконец, Юстин имел в виду под словами, что Евкратид «подчинил себе Индию» – видимо, то, что Деметрий лишился долины Кабула, Гандхары и Западного Пенджаба, сохранив, однако же, власть в верховьях Инда. Так что, хоть Деметрий и не смог вернуть себе Бактрию, изрядную часть Индии врагу все же не отдал и так и остался в истории первым индо-греческим царем. Наследовал ему, вероятно, сын, Деметрий II, известный только по дошедшим до нас монетам – впрочем, не исключено, что именно он, а не его отец, потерпел поражение от бактрийского узурпатора; кроме того, как это расскажем далее, отмечая «чехарду» индо-греческих монархов меж Деметрием I и Менандром I, Деметрий II мог быть вовсе не сыном Деметрия I, и даже не непосредственным его наследником.