Е.С.). Яваны будут командовать, а цари исчезнут. Но, наконец, яваны, отравленные войнами, не останутся в Мадхадеше (Срединной Стране); меж ними несомненно возгорится гражданская война, возникнув в их собственной стране (надо полагать, индийский автор указывает на Бактрию. – Е.С.), и будет ужасная и жестокая война». Ранее мы уже приводили цитату из Страбона, где тот, упоминая о Деметрии и Менандре, пишет, что они продвинулись в Индии далее Александра (как это толкуют, вплоть до Ганга и Паталипутры, см.: XV, 11, 1). Большой клад аттических тетрадрахм Менандра свидетельствует о том, что он подчинил себе долину Кабула; «бактрийский» чекан некоторых монет позволяет судить о возвращении хотя бы части Бактрии под скипетр Менандра; на севере он подчинил Газару и долину Суата; он овладел дельтой Инда… К сожалению, нельзя даже определенно сказать, какие военные действия велись сначала, какие – потом; предполагают (видимо, как мы подозреваем, на основе драмы Калидасы, фрагмент см. выше), что Менандр потерпел поражение от индийцев (царя Пушьямитры из династии Шунги), и его, пользуясь моментом, тут же атаковали бактрийцы – видимо, это и имели в виду составители пророчеств «задним числом» из «Гарги Самхиты»; впрочем, вполне возможно, что поражения от индусов Менандр и не понес, просто его победоносный поход был прерван нападением бактрийцев; однако он сумел разбить их и потом начал расширять свои индийские владения, продвигаясь на восток. Повторим еще раз: это всего лишь примерная реконструкция, притом одна из многих. Опять же многолетнее правление Менандра, засвидетельствованное монетами, позволяет сделать вывод об успехе его оружия – тем паче что у него против Евкратида и его наследников появились союзники – Греко-Бактрийское царство стали теснить парфяне и кочевники-тохары (юэчжи), и хотя окончательно Менандр Евкратида с его отпрысками до своей смерти так и не победил, в 130 г. до н. э. Греко-Бактрийское царство перестало существовать, а остатки его армии (опять же, лишь по одной из версий) перешли Гиндукуш и отняли у наследников Менандра Арахозию – так в ней и Паропамизе образовалось еще одно индо-греческое царство под властью сына Евкратида Платона I, просуществовавшее до 55 г. до н. э., оно стало жертвой завоевания азиатскими кочевниками. По другой версии, греко-бактрийцы были там вовсе ни при чем, и против преемников Менандра (или даже еще против самого старого царя) взбунтовался Зоил I, возможно, бывший сатрап Менандра в Арахозии, овладевший еще и Паропамизой и провозгласивший себя царем. К конфликту индо-греческого царства с Зоилом мы еще вернемся, а пока продолжим рассказ о Менандре, перейдя от звона мечей к философии.
Беседы Менандра с буддистами в его столице Сагале (ныне Сиялкотт) породили бесценный памятник буддийской религиозно-философской мысли – трактат «Милиндапаньха» – «Вопросы Милинды», к которому мы уже неоднократно обращались ранее. Конечно, он сложился не одномоментно: принято считать, что древнейшая часть трактата – примерно пятая часть его нынешнего объема, части I книги и большая часть II – относится примерно к рубежу эр, то есть она уже существовала примерно через 130 лет после смерти Менандра, а по версии английского издания – вообще через 110; есть мнение, которого придерживается и Тарн – и делает это довольно убедительно с лингвистическо-исторической точки зрения, – что I книга была написана вскоре после смерти Менандра; впрочем, в историю текста мы не будем особенно углубляться, отметим лишь, что очень многие «нетипичные» для чисто индийской литературы моменты (то, что побежденный в диспуте не стал открыто учеником победителя (или не покончил с собой, сознавая поражение, но будучи не в силах стать учеником противника), характерная для грека фразеология, мировоззрение и т. д.) не позволяют видеть в «Вопросах» чисто литературную фантазию, пусть даже и назидательную – хорошо было б сказать «душеспасительную», но в применении к отрицающему душу буддизму это как-то не очень подходит. У. Тарн отмечает, что автор древнейшей части «Вопросов», индус, безусловно знает греческий разговорный язык Востока и знаком как с эллинистической литературой своего времени, так и с классической греческой философией. Позже, к V в н. э., появляется III книга; увы, ее Милинда уже почти ничего не сохранил в себе от грека Менандра – это уже типичный обобщенный индийский раджа, убежденный последователь Будды, знаток писаний, соблюдающий положенные обеты и т. п., однако притом не чуждый поэтики; задаваемые же им вопросы-«рогатины», пожалуй, родственны античному скепсису (об этом – в соответствующем месте, с примером), но если помнить, что и сам античный скепсис – индийского происхождения, это мало что доказывает в данном случае. Известный ныне трактат состоит уже из шести книг, из них последние три, небольшие, созданные на Цейлоне, – частично разъясняют некоторые моменты из второй и третьей; шестая – самая слабая как в философском, так и в художественном отношениях, хотя не лишена изощренного остроумия, кроме того, по сравнению с заявленным содержанием, в ней отсутствуют примерно две пятых текста – то ли утраченные, то ли так и не написанные, что менее вероятно; первая книга – вводная («историческая»). Трактат входит в раздел Кхуддака-никая бирманского палийского канона; известна даже его краткая китайская редакция III в. н. э., соответствующая двум первым книгам пространной палийской, что естественно, ибо прочие еще не существовали. Как отмечает А.В. Парибок, «Вопросы Милинды» – это «единственное произведение древнеиндийской литературы, где фигурирует реально существовавший и названный по имени древний грек». Он характеризует его как человека образованного, любознательного, интересующегося религией и философией, – и в то же время трезвого реального политика, видящего в поддержке влиятельного учения средство укрепить свой престол.
Главный собеседник царя – монах Нагасена – относительно малоизвестен по другим источникам, лишь в сочинении «Абхидхармакошабхашьи» Васубандху (V в. н. э.) он упомянут как «древний» автор, постулировавший не-существование души. Он почитается в тибетском буддизме одним из 16 архатов-проповедников – «личных» учеников Будды, что, конечно, исторически неверно. Однако индо-китайская традиция приписывает именно ему сотворение знаменитой статуи Изумрудного Будды, позже перенесенной в Сиам (Таиланд) и ставшей одной из величайших драгоценностей буддизма, доныне хранимой в королевском дворце в Бангкоке – одной из важнейших церемоний является переодевание статуи тайским королем в соответствии с одним из трех тамошних времен года (зима, лето, сезон дождей); статуя размерами 48,3×66 см выполнена, конечно, не из изумруда, а из зеленого жадеита, и «изумрудный» – это неправильный перевод с тайского, где английскому «emerald» соответствует всего лишь «зеленый». И эта легенда (или факт) не случайна, поскольку именно с греко-буддизмом обычно связывают возникновение статуй Будды в человеческом облике – ранний буддизм довольствовался метафорическим изображением Учителя в виде колеса Дхармы, тюрбана, реликвария, стопы (отпечатки стопы Будды, порой гигантского размера, весьма почитаемы в Таиланде – в Паттайе, Сарабури и др.), слона и т. д., а вот грекам, с их высокоразвитым эстетическим вкусом, «наглядный» Будда был просто необходим, но об этом позже.
Впрочем, особо погружаться в религиозно-вероучительные бездны «Вопросов Милинды» мы тоже не будем, отметив только, что они стали эпохальным явлением в развитии буддийской «догматики» и доныне почитаются первейшим авторитетным источником после «Канона» («Трипитаки»). Гораздо интереснее, на наш взгляд, отражение (особенно в наиболее древних I–II книгах) того самого, давно исчезнувшего греко-буддийского мира, государства Менандра I. Начинается трактат с прекрасного описания столицы (I): «Есть в стране греческой, богатой поселениями, город c названием Сагала; красят его горы и реки, расположен он в отрадной местности, обилен садами, рощами и парками, прудами и озерами; чарует лесами, горами и реками; искусно воздвигнут; не страшны ему недруги и неприятели, не грозит ему осада; его стены и сторожевые башни построены затейливо и прочно; ворота с надвратными башнями – прекраснейшие из прекрасных; белокаменной стеною обнесен и рвом глубоким обведен царский дворец; дороги, улицы, развилки, перепутья правильно проложены; полны торговые ряды прекрасными и разными товарами, разложенными на продажу; под сотнями навесов нуждающимся раздают дары; сто тысяч прекрасных зданий, сверкающих, как Гималайских гор вершины, украшают город; слонами и конями, пешеходами и колесницами запружены улицы; многолюден город, полон красивых мужчин и женщин, роится толпами народа, населен множеством кшатриев, брахманов, вайшьев и шудр; разных толков шраманы и брахманы здесь собираются, во всяческих науках сведущие, живут здесь многоученые мужи; здесь торгуют различными тканями – варанасийскими, котумбарскими и прочими; здесь воздух напоен благоуханием множества пышных цветов и благовонных товаров, разложенных на продажу; здесь самоцветов драгоценных изобилие; в торговых рядах, расположенных по странам света, купцы – торговцы драгоценностями – раскладывают свой товар; серебром и золотом, каршами и каршапанами (монетами. – Е.С.) улицы мостить можно; озарены кладовые сверканием сокровищ; богатства в избытке копятся, закрома и амбары полнятся, еды и питья изобилие; всяческих кушаний – твердых, мягких и жидких, напитков и смешанных – здесь можно отведать; видом город подобен Стране северных куру, хлебом обилен, как Алакаманда, божественный град».
Правит там царь Милинда, родом из Александрии Кавказской, искусный софист и великий спорщик (vetandi) – просто мастер искусства эристики по словам I книги, образованный, способный, ученый, одаренный: «Ему были ведомы многие науки, а именно: шрути, предание, санкхья, йога, политика, вайшешика, арифметика, музыка, врачевание, четыре веды, древние сказания и были, астрономия, колдовство, логика, совещания, военное [искусство], стихосложение и счет на пальцах – одним словом, девятнадцать наук. В диспутах несравненный и непревзойденный, он выделялся среди многих учителей разных толков. И на всем материке Джамбу некому было в силе, ловкости, мужестве, мудрости сравниться с царем Милиндой – богатым, зажиточным, состоятельным, предводителем рати несметной… состоявшей из войск четырех родов… любителем заводить споры и охотником вступать в диспуты с рассуждателями, возражателями и им подобными людьми».