Итак, в свидетельстве Плутарха нам важны две вещи: во-первых, Менандр умер как царь, во время боевого похода – возможно, против Зоила Гандхарского (попутно отметим архистранное предположение М.Д. Бухарина: «Умер Менандр внезапно в военном лагере; возможно, его убила собственная жена Агафоклея, которая после его смерти стала регентшей». С чего вдруг?! По принципу «ищи, кому выгодно»? Вряд ли это было выгодно Богоподобной, вынужденной вступить в смертельную схватку с Зоилом I, тем паче что Менандру наследовал, вероятнее всего, Фрасон, о чем – ниже). Но, во-вторых, то, что историк описывает как благочестивое соревнование городов (почему-то иногда указывают, что семи, хотя у Плутарха об этом не сказано) за останки Менандра, однозначно свидетельствует, что местные признали в нем святого, архата! Античная Греция практически не знала культа мощей, подобного позднее развившемуся в христианстве, – бывали случаи похищения и перезахоронения останков легендарных героев, например Тесея со Скироса в Афины в 478 г. до н. э., или перенос Птолемеем в Египет тела Александра Македонского, чтоб «привлечь» полису счастье и удачу, но «раздробление мощей», повторим, было чуждо грекам – но не буддизму! Читатель, знакомый с историей Будды, наверняка уже вспомнил аналогичную историю с его останками – см., например, 28 главу «Благо мира» поэмы Ашвагхоши:
Так останки почитая,
Каждый день Богатыри
Приносили приношенья,
Благовонья и цветы.
Семь царей, из стран различных,
Весть кончины услыхав,
Чрез послов, просили Сильных
Те останки разделить.
Но Могучие сказали,
Духом бранным возгорясь:
«Мы скорей простимся с жизнью,
Чем останки Будды дать».
Так послы ни с чем вернулись,
И во гневе семь царей
Тучу войска сгромоздили
И направились в поход.
Город Сильных окружили
Колесницы и слоны,
Все окрест – сады, деревни,
Водоемы и поля —
Было вытоптано войском…
[Брахман Дрона пытается помирить враждующих]:
«Раз почтить хотите Будду —
Знайте сдержанность, как он!»
Так, любя основы мира,
Смелый Браман говорил,
Веря в правду, он не ведал.
Колебаний никаких.
Семь царей ответ держали:
«Мы насилию враги,
Но не низкое желанье
Нами властвует теперь.
Ради правого закона
Мы вступить готовы в бой.
Мы священные останки
Надлежаще чтить хотим.
Из-за женщины красивой
Был не раз смертельный бой, —
Сколь же больше нужно биться,
Чтоб Учителя почтить!
Не щадя ни сил, ни жизней,
Мы, коль нужно, в бой пойдем —
Драгоценные останки
Мы молельно чтить хотим.
Если спора не хотите,
Разделите их меж нас.
Мы же гнев на время сдержим,
Как от чары спит змея».
Говорил к Могучим Дрона:
«Там, за городом цари,
Их доспехи – словно солнце,
Гнев разбужен в них, как лев.
Разгромить готовы город,
Но, боясь неправоты,
В бой вступая из-за веры,
Так гласят через меня:
«Мы пришли не денег ради,
И земель мы не хотим,
Не надменное в нас чувство
И не помыслы вражды.
Мы великого чтим Риши,
Наш почет есть ваш почет,
Значит, мы в моленьях братья,
Ищем мы духовных благ.
Громоздит богатства скупость,
Непростительна вина.
Сколь же более преступно
Благ духовных не давать!
Мы почтить хотим останки,
Разделите ж с нами их.
Если ж чести лишены вы,
Приготовьтесь в бой вступить!»
От себя же я прибавлю:
Будда, как покой узнал,
Всем, любя, желал покоя.
Разделите светлый дар!»
Дрона передал посланье
И Могучих убедил,
Имя Будды победило,
Свет, исполненный любви.
…
Лучезарные останки
Между всеми разделив,
Часть восьмую сохранили,
Семь же отдали царям.
Каждый царь, свой дар священный
Поместив на голове,
В край родимый воротился.
И Святилище воздвиг.
…
Тот, кто звался Совершенный,
Он в Нирване навсегда,
Но священные останки.
Светят миру до сих пор.
Упоминая о сообщении Плутарха про Менандра – но без цитаты и ссылки, отчего вновь проскальзывает непонятно откуда взявшаяся применительно к городам цифра 7, однако она не кажется случайной в свете приведенного отрывка Ашвагхоши, – А.В. Парибок пишет: «Если для эллиниста такой фольклоризированный факт напомнит, скорее всего, о Гомере (имеется в виду не какое-либо место из его сочинений и, конечно, не раздел праха, но спор семи городов за право назваться его родиной. – Е.С.), то индолог увидит в нем отражение религиозно окрашенного почтения к покойному, желание воздвигнуть ступу (царь благоволил учению Будды), что применительно к светскому лицу государя означает восприятие его как чакравартина, праведного царя – покровителя буддизма. Предположение это подтверждается внутренними данными текста («Вопросов Милинды»)». Практически то же сказано в работе У. Тарна. Английский ученый заодно приводит из буддийской литературы сообщение о том, что только четыре типа людей заслуживают ступ для хранения их останков – 1) будды; 2) пратьекабудды – «самопросветившиеся» святые, самостоятельно достигшие святости, не вступая в буддийскую общину; о таких в «Вопросах Милинды» довольно неободрительно говорится: «просветленные-для-самих-себя, самобытные, без учителя, бредущие в одиночестве, как носорог со своим рогом» (III, 1, вопрос 2 [2]); 3) ученики Будды, ставшие святыми, и 4) цари-чакравартины; последнее в связи с рассказом Плутарха также доказывает посмертное прославление Менандра.
Правда, в самих «Вопросах» отношение к мощам, в т. ч. Будды, еще довольно сдержанное – в III книге сказано (3, вопрос 7 [25]): «Государь, не дело сынам Победителя заниматься культом… прочие боги и люди пусть занимаются культом. Поэтому, государь, Татхагата решил: “Нечего им бездельем заниматься, пусть занимаются делом” – и сказал: “Не путайте себя, Ананда, культом мощей Татхагаты”. А если бы не сказал так Татхагата, монахи бы, государь, даже миске и одежде Пробужденного стали бы поклоняться» – увы, потом же стали поклоняться в том числе и миске – см. «Чуллавамса», XIV, 30; «Почтенный Нагасена, у всех ли чайтий [с мощами] упокоившихся [в нирване] бывают чудеса, или же только у некоторых бывают чудеса? – У некоторых бывают, государь, у некоторых не бывают» (III, 8, вопрос 7 [77]);
Пусть же муж рассудительный,
О благе своем радеющий,
Поклоняется мудрым людям
Так же, как чайтьям святых
Но не в этом суть, со временем вино нередко переходит в уксус. Завершая разговор о Менандре, можно привести фрагмент из «Абхидхармакошабханы» Васубандху (V в. н. э.), в котором фигурируют наши старые знакомые – Нагасена и царь Калинга (искаженное Милинда), обсуждая проблему существования души: «Узел этот был распутан уже в древности. Царь Калинга, придя некогда к тхере Нагасене, сказал: “Я хотел бы спросить почтенного, но отшельники, случается, очень болтливы. Ответишь ли ты прямо на то, о чем я тебя спрошу?” – “Спрашивай”, – последовал ответ. “Душа и тело – одно ли и то же, или душа – одно, а тело – другое?” – “Это неопределенно”, – сказал тхера. “Как! Мы же заранее условились, почтенный, отвечать точно на вопрос. Почему же я слышу иное: это-де неопределенно?” Тхера сказал: “Я бы тоже хотел спросить государя, но цари, случается, очень болтливы. Ответишь ли ты прямо на то, о чем я тебя спрошу?” – “Спрашивай”, – последовал ответ. “Плоды того мангового дерева, что растет у тебя во дворце, кислые или сладкие?” – “Да нет у меня во дворце никакого мангового дерева”, – сказал тот. “Как! Мы же заранее условились, государь, отвечать точно на вопрос. Почему же я слышу иное: нет-де мангового дерева?” – “Как я скажу, сладкие у дерева плоды или кислые, если его нет?” – “Вот точно так же, государь, души ведь нет. Как же я скажу, тождественна она телу или отлична от него?”»
Общепринято считать, что Менандру наследовал его несовершеннолетний сын Стратон I при регентстве царицы-матери Агафоклеи Богоподобной, хотя и здесь все, судя по монетам, небезусловно – возможно, Менандру сначала наследовал его сын Фрасон, от которого существует лишь одна уникальная монета, ибо он, видимо, погиб от рук Зоила или Лисия. Те же нумизматические свидетельства говорят о том, что Зоил, властитель Арахозии и Паропамисад, вытеснил вдову Менандра в восточные части Менандрова царства (от Пенджаба до Матхура), а Гандхара переходила из рук в руки. Поэтому можно аккуратно предположить, что шедшая с Зоилом борьба наследников Менандра закончилась почти полной потерей царства, часть которого позже им все же удалось вернуть. У. Тарн утверждает, что имеется косвенное свидетельство Плутарха о том, что после смерти Менандра столица была перенесена из Сагалы в Буцефалию, по крайней мере последняя была столицей более позднего царя Гиппострата, там чеканились его монеты. Интересно, что, начиная со Стратона I, индо-греческие цари – Аминта, Никий, Певколай, Гермей и Гиппострат – изображались на монетах с благословляющим буддистским жестом «мудра»; ряд царей – Стратон I, Зоил I, Гелиокл II, Феофил, Певколай, Архевий – носит то же прозвище, что и Менандр I, – «Дхармикаса».
Воссоздание истории индо-греческих царство после Менандра I – задача неразрешимая, ибо любое более-менее связное изложение будет всего лишь гадательной реконструкцией, «воссоздать» список греко-индийских царей с хронологией их правления бессилен даже такой специалист, как Тарн. Различные ученые совершенно по-разному подходят к этом вопросу, и, если сравнивать их писания, выходит, что одни и те же цари порой живут в разных веках и правят совершенно разными частями бышего единого индо-греческого царства, и дело вовсе не в тождестве имен или «порядковых цифр», в этом еще можно было бы разобраться: между предполагаемым дедом и внуком проходит порядка полутора веков, поэтому скажем кратко: междоусобие, последовавшее за смертью Менандра I или даже начавшееся еще при его жизни, привело к распаду царства на условно Западное и Восточное индо-греческие царства; не исключено и образование более мелких государств – сателлитов или «переметчиков». Слабостью и раздорами греков воспользовались индийские раджи, к 100 г. до н. э. захвативши