(Дурна Сварадж). Махатма в это время был далек от всего этого, предпочитая прясть свой хлопок, ожидая, когда его вновь призовут возглавить следующую Сатьяграху. Неспособность Мотилала организовать поддержку своей конституции широким спектром индийских политических партий обрекла ее на преждевременную кончину.
Семья Неру, Мотилал Неру сидит в центре
emp1
В 1930 году Ганди во главе отряда верных учеников отправился из своего ашрама на реке Сабармати в Гуджарате к побережью, неподалеку от селения Данди, где они стали добывать «незаконную» соль, бросив вызов монополии британской империи на добычу и продажу соли, которую можно было купить только в правительственных магазинах и которая облагалась очень высоким налогом на территории всей Британской Индии. Вскоре миллионы последовали примеру своего Махатмы и вновь в течение всего нескольких месяцев британские тюрьмы оказались забитыми до отказа. По совету Джинны британский премьер-министр, член лейбористской партии Рамсей Макдональд, в декабре того же года созвал в Лондоне первую из целой серии конференций круглого стола, призванной адресовать и найти решение конституционных проблем Индии. Князья, мусульмане, либералы и британские чиновники во всем своем великолепии провели встречу, в то время как Ганди и многие другие политические лидеры находились в тюрьме. Индийский национальный конгресс не был представлен на первой Лондонской конференции, что было равносильно попытке поставить Гамлета без участия в нем принца Датского. Нетрудно догадаться, что, в результате, это продолжительное и дорогостоящее мероприятие с треском провалилось.
На следующий год вице-король лорд Ирвин освободил Ганди и встречался с ним до тех пор, пока они не достигли перемирия, так называемого «Пакта», который дал возможность Махатме по доброй воле отплыть в Лондон для участия там в работе второй конференций в качестве единственного представителя Индийского национального конгресса. Эта поездка оказалась тщетным жестом, так как мусульмане и многочисленные князья предъявляли множество требований, так же как и англо-индийцы, сикхи, неприкасаемые, либералы и чиновники британской администрации. Каждый из них требовал себе гарантий, обеспечивающих их бесценные конституционные права. Ну конечно, как могли столь разные, непримиримые, испытывающие крайнюю неприязнь по отношению друг к другу группы людей, представляющие интересы определенных слоев общества достичь договоренности по какому-либо вопросу, да еще в течение дней, недель или даже месяцев? Они бы не смогли ни о чем договориться даже и за десять лет. Конечно, это было абсолютно невероятно. Поэтому Ганди вернулся в Индию в свой ашрам и многими годами позже начал «конструктивную программу», надеясь перестроить мир по образу и подобию своей деревенской общины — индусского варианта примитивного христианского коммунизма. «Реальным „бременем белого человека“, — заявлял Ганди, — является сопротивление лицемерию, которое съедает его. Пришло время белым людям научится относиться ко всем другим людям как к равным… „Относитесь к ближнему своему так, как бы вы хотели, чтобы относились к вам.“ Или они понапрасну используют имя Того, кто сказал это? Неужели они выбросили из своего сердца Того, кто дал миру это послание?»
Провал конференций Круглого стола стал предвестником раздела Индии, так как пропасть между революционно настроенными националистами, возглавляющими Индийский национальный конгресс, и намного более консервативными мусульманами, а также еще более консервативно настроенными князьями оказалась настолько большой, что преодолеть ее было просто невозможно. Либеральные и лейбористские политические лидеры Британской империи оказались достаточно мудрыми и дальновидными для того, чтобы осознать тот факт, что годы, если не дни, британского правления в Индии были сочтены. Однако представители консервативной партии Тори, такие как Биркенхед и Болдуин, отказывались принимать этот факт как неизбежность, а Уинстон Черчилль думал так до самого последнего дня своей жизни. Но, в действительности, к середине 30-х годов единственным реальным вопросом в сложившейся ситуации, за десять лет до окончания эпохи британского Раджа, был только один вопрос: как все это завершить? Кому вручить дирижерские палочки? Как сделать все таким образом, чтобы не были разорваны тысячи миль железнодорожного полотна, чтобы не были разрушены плотины и каналы, чтобы не были сожжены мосты — все, что было построено на протяжении этого времени и стоившее сотни миллионов фунтов стерлингов? И кто возглавит армию? Кто будет контролировать полицию? Как сделать все так, чтобы не вызвать бунты, которые могут легко привести к гибели половины населения, потому что другая половина была возмущена несправедливостью по отношению к ней? Как долго мусульманские войска будут готовы маршировать под командованием индусов? И что станет с сикхами? А с христианами? Чем глубже вдавались в эти вопросы, тем более невозможными становились любые предлагаемые решения. В стране оказалось слишком много «Индий», чтобы их примирить в рамках одной конституционной формулы. Как вообще британский радж умудрился просуществовать так долго, удивлялись теперь, задав все эти вопросы, своему достижению многие из тех, кто отвечал за его существование.
Затем они все же составили некое подобие конституции и невероятно сложную федеральную структуру, целью которой являлся контроль центральных органов британских властей над индийскими князьями. Но все это никогда так и не заработало, эту огромную и неуклюжую систему даже не смогли вытолкнуть на испытательный аэродром. Такой громоздкий самолет никогда бы не взлетел. После того как эта суперструктура успешно пошла на дно в 1937 году, в одиннадцати провинциях британского Раджа провели выборы, на которых Индийский национальный конгресс, Мусульманская лига и десятки мелких партий выставили своих кандидатов. Эти выборы стали великим предвоенным индийским экспериментом в «провинциальной автономии». Неру и Валлабх Патель, первый заместитель премьер-министра Индии, получили под свой контроль министерства в семи провинциях. Джинна был вне себя и решил переделать Мусульманскую лигу, превратив ее в партию мусульман, основанную на одной единственной платформе — создании своего собственного мусульманского государства, своей собственной нации, того, что вскоре назовут Пакистан. Ганди в это время продолжал ткать в своем новом ашраме, расположенном в центральной Индии, где он жил в скромности и бедности, однако Верховному Совету Индийского национального конгресса это стоило целого состояния, так как они вынуждены были время от времени организовывать целые паломничества руководящих деятелей к Махатме для проведения консультации о текущем моменте и насущных проблемах страны.
Вторая мировая война ускорила процесс, который принес конец британскому Раджу, передав власть после окончания войны двум новым нациям — Индии и Пакистану. Когда в сентябре 1939 года вице-король сделал автократическое заявление о вступлении Индии в войну, Неру и его коллеги по Верховному Совету Индийского национального конгресса отказались поддержать британский Радж в этом вопросе, отдав приказ всем министерствам, находившимся под контролем конгресса, подать в отставку в соответствующих провинциях. Семидесятилетний Махатма вернулся к активной службе в качестве лидера Индийского национального конгресса, организовав целую серию сатьяграх, проведенных во время войны, что вернуло его, Неру, Пателя, а также большинство активистов конгресса в британские тюрьмы, где они и провели большую часть войны. Джинна объявил «День Освобождения», как только узнал о решении конгресса отказаться от власти в провинциях, настаивая на том, что мусульмане всей Индии должны «благодарить бога» за то, что он «избавил» их от «тирании индуистского раджа». В то время как Индийский национальный конгресс и его индуистское руководство стали «трусливыми предателями» британской Короны в самый тяжелый для Великобритании момент в глазах большинства англичан в Индии, а также в Лондоне, Мусульманская лига и ее лидер стали восприниматься как самые верные друзья. Поэтому неудивительно, что британские вице-короли и высокопоставленные политики из Уайтхолла, Вестминстера и Даунинг-стрит делали все возможное, чтобы удовлетворить то, что они считали «справедливыми требованиями» мусульманского меньшинства Индии, по крайней мере, на протяжении войны. Мусульманские солдаты составляли непропорционально высокий процент в рядах индийской армии. С начала 1940 года Мусульманская лига под руководством Джинны объявила создание «Пакистана», представляющего «всех мусульман» Южной Азии, единственной целью партии.
В 1942 году, когда японские войска стремительно приближались к восточным воротам Индии, британский кабинет министров послал в Индию сэра Стаффорда Криппса, члена лейбористской партии для того, чтобы он предложил Индии в целом «статус доминиона» сразу после окончания войны, но с одним условием, что любая провинция, которая проголосует против вступления в доминион, имела бы право «выйти» из доминиона, таким образом недвусмысленно предрекая рождение мусульманского Пакистана. Ганди и Неру были вне себя от этого предложения, угадывая в нем очертания клина раздела, вбиваемого в страну. «Если это все, что вы можете предложить, зачем вы ехали так далеко?» — спросил Ганди Криппса. Вскоре Махатма призвал всех англичан «покинуть Индию». Его мантра собственному народу была аналогично короткой: «Сделай или умри!». На следующее утро, 9 августа 1942 года, он был арестован. В трагические месяцы начавшегося после этого насилия британская индийская армия получила приказ бомбить и обстреливать с бреющего полета бунтующих индийцев в нескольких северных провинциях, особенно в Бихаре и Бенгалии. Тысячи индийцев были убиты, десятки тысяч ранены, сто тысяч или более были арестованы в ходе необъявленной войны, которую вел британский Радж против того, что перестало быть «самым ярким бриллиантом» в короне Его Величества.
Хотя большая часть индийской армии оставалась верной британской Короне, около 60 000 британско-индийских солдат, взятых в плен японцами в Сингапуре, впоследствии вступили в Индийскую национальную армию, созданную временным правительством свободной Индии, носившим название Азад Хинд (Свободная Индия), руководил им Субхас Чандра Бос. В составе этой армии они прошли с боями Бирму в надежде «освободить» Бенгалию. Войска Боса были остановлены муссонами, когда в 1944 году они уже стояли у ворот города Импхал в штате Манипур. Затем, когда дожди прекратились, союзники доставили по воздуху подкрепление, и индийская национальная армия вынуждена была отступить. После окончания войны в Красном форте Дели начался суд над «предателями» — индуистскими, сикхскими и мусульманскими офицерами Индийской национальной армии (ИНА). Неру лично выступил в их защиту, и они стали национальными героями. Британский фельдмаршал, генерал-губернатор Индии лорд Уэйвелли, и его главнокомандующий вооруженными силами к тому времени, в 1945 году, уже осознали, что британский Радж был обречен, так как ряды их армии «начали колебаться». Последние два года британского правления были направлены исключительно на то, чтобы сохранить некую «иллюзию власти», в то время как новоизбранное лейбористское правительство отчаянно пыталось найти решение того, чтобы приближающаяся передача власти в индийские руки прошла как можно спокойней.