Индира Ганди и Жаклин Кеннеди. 1962 год
emp1
Когда ее спросили, как она, женщина, чувствует себя в роли премьер-министра, госпожа Ганди ответила: «Я не феминистка, я человек. Когда я работаю, я не думаю о себе как о женщине. В соответствии с индийской конституцией все граждане страны равны… Я просто гражданка Индии и первый подданный своей страны». Однако на самом деле она оказалась сильнее и прозорливей любого из мужчин в ее кабинете и в партии. Вскоре Камарадж понял, так же как ранее это понял Морарджи, что он не сможет ей указывать, не сможет ее запугать или отговорить от чего бы то ни было. Она была необычайно сильной, она была прирожденным лидером, таким же, как ее отец. Она говорила меньше, чем Неру, и больше ценила свое время. Она не валяла дурака и не занималась пустыми разговорами. На самом деле, она не увлекалась идеологией, хотя могла заниматься социалистической риторикой не хуже отца. Ее фатальной слабостью были необузданные амбиции и жажда власти для себя и своих сыновей.
Голод и внутренние конфликты на северо-востоке страны вынудили Индиру лететь в Вашингтон всего через два месяца после вступления в должность, она пыталась получить крайне необходимую продовольственную и финансовую помощь. Она получила от президента Джонсона и то, и другое, в обмен на обещание девальвировать слишком переоцененную рупию, а также обещание пойти на сближение между США и Индией в области образования и культуры. Во время этого мартовского визита в Вашингтон Индира Ганди и Линдон Джонсон нашли общий язык. Перед своим отлетом из столицы Соединенных Штатов Ганди сказала: «Я надеюсь, что во взаимоотношениях между США и Индией всегда будет царить весна». Но последовавшая за этим девальвация национальной валюты оказалась настолько глубокой, что вспыхнувшая в результате этого инфляция чуть было не свалила правительство Ганди. А затем и Вьетнам превратился в катастрофическое кровавое болото, и Индия вовсе отвернулась от Вашингтона, обратившись за дружбой и поддержкой к Москве. Камарадж и другие боссы Индийского национального конгресса начали терять веру в мудрость Индиры после катастрофы с девальвацией и настаивали на назначении Морарджи на пост вице-премьера и министра финансов. Морарджи пользовался доверием индийских финансистов, банкиров и промышленников, многие из которых были его соплеменниками из Гуджарата. Однако Индира боялась и ненавидела своего соперника, поэтому на свои первые всеобщие выборы в 1967 году она пошла без него.
В результате Индийский национальный конгресс с большим трудом смог одержать победу, а его большинство в Лок сабхе сократилось с более чем ста мест до минимальных двадцати. Кроме того, проигрыш на выборах в парламенты восьми штатов можно было считать национальным вотумом недоверия Конгрессу. Камарадж сам был изгнан из парламента, равно как и многие другие профсоюзные лидеры. Дух партии был сломлен, политические силы становились все более фрагментированными, скатываясь до мелких региональных партий, никак не связанных друг с другом и не отличающихся логикой, в то время как состояние экономики продолжало ухудшаться. И все же Камарадж вместе с другими лидерами Конгресса, представителями старой гвардии, убедил Индиру назначить Морарджи вице-премьером и министром финансов. Но у Морарджи не было волшебной панацеи от практически неминуемой стагфляции, поразившей индийскую экономику гораздо серьезнее, чем более сильные экономики стран Западной Европы и США. Морарджи считал, что необходимо прекратить строгое государственное регулирование промышленности и контроль над банками, чтобы простимулировать частный сектор смешанной экономики. Однако Индира выбрала сильный государственный сектор, выступив за национализацию большого количества банков и страховых компаний и за более строгий контроль над землевладением и личными доходами, а также корпоративными прибылями, кроме того, она прекратила выплату пенсий бывшим князьям. Таким образом, в 1969 году Ганди решилась на «левый поворот», оборвав серебряную нить, которая связывала ее со старой гвардией Конгресса. Она вынудила Морарджи уйти в отставку, лично возглавив министерство финансов. Во время выборов президента Индира выдвинула собственного кандидата — В. В. Гири, против кандидата от Конгресса Санджива Редди, что повлекло изгнание ее из партии за «отсутствие партийной дисциплины». Вместо того чтобы смиренно принять этот удар, Индира вступила в борьбу.
К концу 1969 года Индийский национальный конгресс разделился на два крыла: крыло «Индиры» и крыло «Морарджи». Ганди знала: для того чтобы удержать власть, ей нужно обратиться к индийским избирателям через головы тех, кто ревностно охранял партийную машину. Она создала левую коалицию с другими партиями, в нее вошли несколько небольших социалистических и коммунистических партий, которые имели своих представителей в Лок сабхе, а также некоторые большие региональные партии, которые требовали большей автономии для своих регионов, особенно Тамилнад на юге, сикхи в Пенджабе и мусульмане в Кашмире. Это было рискованной затеей, но Ганди была опытным политиком, она знала, что у нее нет другой возможности удержать власть — большинство бывших соратников ее отца и все махараджи, чьи пенсии она отменила в 1969 году, оказались против нее. У нее был лишь ее собственный электорат, состоящий их индийских женщин, неприкасаемых и национальных меньшинств — мусульман, сикхов и тамилов. Она также обращалась к растущим массам безземельных и обедневших крестьян. Она была прогрессивным человеком, чутким к массовым страданиям и к бедности, которую она видела повсюду в Индии. В каком-то смысле, ее жесткость была следствием ее нетерпимости к некомпетентности, продажности и глупости мелких чиновников во всех ветвях индийской власти. Она много путешествовала по миру со своим отцом и знала, что можно и нужно делать, для того чтобы простимулировать реформы. Но только в Индии ничего не менялось, во всяком случае, не менялось так быстро, чтобы можно было прокормить все новые и новые рты.
На выборах 1971 года Индира вышла к людям с новой политической программой «Отменим бедность», досрочно распустила Лок сабху, чтобы получить новый мандат доверия, и добилась убедительной победы, получив впечатляющее большинство в 352 места. Этот год был самым успешным и для ее внешней политики: к середине декабря индийская армия легко победила Пакистан на востоке, в результате чего возникла независимая республика Бангладеш. Следующие год-два ее считали едва ли не воплощением Богини Матери. Вскоре после этого стал популярен лозунг «Индира — это Индия, Индия — это Индира!». Однако к началу 1973 года, когда ОПЕК резко увеличила цены на нефть, и инфляция вышла из-под контроля, популярность Индиры стала падать, особенно среди бюрократов среднего звена с фиксированной зарплатой и студентов. Крестьяне также почувствовали ухудшение экономического положения, и уже казалось, что бедность, вместо того чтобы быть повсеместно уничтоженной, напротив, повсеместно побеждает.
От Бихара до Гуджарата бунты и забастовки сотрясали страну с начала 1973 до середины 1975 года. Возникла неожиданная коалиция банковского капитала, бедных крестьян, безземельных сельскохозяйственных рабочих и студентов-социалистов, в то же время нарастала волна недовольства «Раджем Индиры», во главе которой стояли Морарджи Десаи и Джаяпракаш Нараян. Новое политическое движение Джаната (народное) имело только один лозунг и одну цель: «Прогнать Индиру!». Многие политики старшего поколения и лидеры национально-освободительного движения считали ее опасным диктатором, то ли коммунисткой, то ли фашисткой. Ее оппонент на выборах Радж Нарайн обвинил ее в подтасовках, потерпев поражение, он обратился в Верховный суд Аллахабада, и хотя большая часть обвинений была отклонена за отсутствием доказательств или как слишком тривиальные, два из них все же были доказаны в суде в июне 1975 года. В ту же неделю кандидат фракции Индиры в Конгрессе проиграл важные выборы в Гуджарате, и политическая судьба Индиры Ганди, казалось, была решена. Если бы обвинения, выдвинутые против нее в Аллахабаде, были бы подтверждены в Верховном суде, она, согласно закону, была бы вынуждена уйти и не имела бы права занимать какую-либо выборную должность в правительстве на протяжении шести лет. Члены ее кабинета посоветовали ей уйти в отставку до тех пор, пока не будет принято решение по апелляции, и передать всю власть временной тройке, состоящей из членов кабинета.
Морарджи Десаи
emp1
Однако младший сын Индиры Ганди, Санджай, призвал мать бороться, а не сдаваться. Был ли этот совет просто эхом ее собственной позиции или нет — неясно, но Индира приняла совет и призвала президента объявить чрезвычайное положение. Таким образом, вместо своей политической карьеры, она приостановила действие конституции. Морарджи и Нараян призвали к общенациональным протестам, при этом они зашли так далеко, что решили назвать эту кампанию Сатьяграха, уподобив ее кампании неповиновения Махатмы Ганди. Протест должен был начаться 26 июня 1975 года. Однако ночью, перед началом выступлений, полицейский спецназ по приказу Индиры арестовал всех лидеров движения Джаната, кроме того, в Дели, где печатались все основные индийские газеты, было отключено электричество, чтобы ни одна из них не смогла выйти в то утро. Затем Индира собрала кабинет министров, чтобы сообщить о своем решении, предварительно проинструктировав подконтрольного ей президента, что ему нужно делать. Это была напряженная ночь для нее и ее сына Санджая.
Джаяпракаш Нараян и Бен Гурион
emp1
«Решение о чрезвычайном положении нелегко принять, — рассказывала она потом, — но в жизни страны бывают такие моменты, когда необходимо принимать тяжелые решения. Когда в стране царят беспорядки и насилие, когда становится совершенно очевидно, что страна катится к катастрофе». Да это верно. Но это было так еще прежде, чем ее осудили за «нарушения на выборах». Чего же она ждала так долго? «Да, я признаю, что если бы начала действовать раньше, то ситуаци