что Пакистан начал вторжение в провинцию Пунч, и содержалась просьба, чтобы британское правительство повлияло на Пакистан в соответствии с «добрым именем и престижем Британского Содружества». Ни Хари Сингх, ни Махаджан не знали, что пакистанское правительство опередило их, еще 12 октября послав телеграмму Клементу Эттли с жалобой на махараджу. Не знали они и того, что Великобритания имеет иные планы в отношении Кашмира, и что пакистанская версия событий оказалась очень кстати для некоторых английских политиков.
Одновременно в телеграмме от 15 октября 1947 г. пакистанскому правительству, власти Кашмира заявили, что если экономическая блокада и рейды на границе не прекратятся, оно будет вынуждено обратиться с просьбой о помощи к Индии, чтобы положить конец «агрессивным и враждебным действиям» Пакистана. В тот же день был получен ответ, в котором говорилось, что для Пакистана является очевидным фактом грубое притеснение мусульман в Кашмире и рейды банд догра на пакистанскую территорию. Наблюдая изгнание мусульман из княжества и учитывая угрозу Кашмира обратиться за помощью к иностранной державе, он обвиняет правительство махараджи в попытке «присоединиться к доминиону Индии путем переворота». Правительство Пакистана изъявило готовность предпринять «беспристрастное расследование всего дела», но поставило одно условие. «…Если… предпринимаемые вами в настоящее время меры и приготовления… не будут прекращены, – говорилось в ответной телеграмме, – это повлечет за собой самые серьезные последствия, ответственность за которые ложится целиком на вас»44. Это означало открытую угрозу.
Словно в подтверждение, активность боевиков на границе еще более возросла. 17 октября отряд пакистанских войск примерно в 4.000-5.000 человек в оливково-зеленой полевой униформе занял укрепленные позиции вдоль села Тарала, в 20 милях к северо-западу от города Котли (провинция Джамму). Это были крупные силы – по численности они в 10 раз превосходил все до сих пор вторгавшиеся в Кашмир банды. 18 октября другой отряд боевиков численностью около 5.000 человек, вооруженных пулеметами и легким автоматическим оружием, в сопровождении пакистанских войск вторгся на территорию княжества и атаковал сразу несколько деревень – Алла, Пинди Чаркан, Катхар, Карьял и Котха, все приблизительно в 12 милях юго-восточнее г. Ранбирсингхпура, в провинции Джамму. Они убили всех, кто не успел скрыться – в основном стариков, женщин и детей, а сами деревни были сожжены. В этот же день близ села Хробал Матхириан (в 12 милях от г. Самба, Джамму) боевики обстреляли патруль войск княжества. Нападению боевиков также подверглось село Раджпура и окрестные районы (в 7 милях юго-западнее Самбы).
18 октября правительство княжества направило премьер-министру Пакистана Лиакату Али Хану и генерал-губернатору Джинне более пространную телеграмму, в которой были изложены случаи нарушения Пакистаном Установочного соглашения. В ней говорилось:
«Правительство может прийти к выводу, что все происходящее делалось с ведома и при потворстве местных властей. Правительство полагает, что… эти акты являются крайне недружественными, если не граничащими с враждебностью. Наконец, Правительство желает заявить, что считает невозможным терпеть это отношение дольше без серьезных последствий для жизней и собственности народа, который полон священной решимости защитить себя, чего бы это ни стоило. Правительство все же надеется, что вы лично вникнете в суть дела и остановите совершающиеся бесчинства. Если же, к несчастью, эта жалоба будет оставлена без внимания, Правительство надеется, что вы сочтете справедливым, если оно обратится за дружественной помощью и даст отпор нарушению его фундаментальных прав».
Ответное личное послание Джинны было получено 20 октября. Джинна отрицал факты нарушения Установочного соглашения пакистанской стороной, а экономическую блокаду объяснял «беспорядками в Восточном Пенджабе». Для урегулирования спора он предлагал провести встречу двух глав государств. Он также выражал «сожаление» по поводу языка и тона послания кашмирского правительства и вновь обвинял Кашмир в нарушении Соглашения и в притеснении мусульман:
«Угроза обратиться за помощью извне ясно показывает, что действительная цель политики вашего правительства – найти возможность присоединиться к доминиону Индия в результате переворота, обеспечив вмешательство и поддержку этого доминиона. Эта политика не может не вызывать глубокого возмущения и опасений среди ваших подданных, 85 % которых мусульмане»45.
Вместо того, чтобы прибегнуть к помощи военных и прекратить бандитские набеги на границе, Джинна грозил Кашмиру открытым джихадом…
Подготовка к аннексии Кашмира, по-видимому, началась в Пакистане уже в августе 1947 года. В начале сентября 1947 года главнокомандующий Пакистанской армии генерал Фрэнк Мессерви направил в Объединенный совет обороны просьбу разрешить ему сохранить часть индийских войск «для охраны лагерей немусульманских беженцев в Западном Пенджабе». По словам Мессерви, это было необходимо чтобы «высвободить как можно больше пакистанских частей для обеспечения безопасности государства», поскольку большинство частей пакистанской армии в то время находились в Индии, охраняя караваны беженцев, или на Северо-Западной границе с Афганистаном.
В скором времени Мессерви направил в Объединенный совет новый запрос, в котором требовал приостановить вывод индийских войск с Северо-Западной границы, поскольку вожди пограничных пуштунских племен якобы собираются напасть на конвои «немусульманских» войск в отместку за убийства мусульман в Восточном Пенджабе. Таким образом, Пакистанское правительство хотело сохранить на афганской границе как можно больше индийских войск. Пакистанские же части должны были поддерживать безопасность в Западном Пенджабе, где продолжались религиозно-общинные столкновения. Тем не менее, Совет отклонил оба ходатайства. В результате, по словам пакистанских военных, их подчиненным пришлось самим охранять индийские воинские колонны в Полосе независимых племен, в то время как присутствие этих пакистанских частей особенно требовалось в Пенджабе.
Аргументация генерала Мессерви выглядела весьма убедительно. Но действительно ли части Пакистанской армии требовались для «обеспечения безопасности государства», или для какой-то иной цели? Например, для вторжения в Кашмир? Поскольку просьба была все же отклонена Советом под давлением Индии, то истинная ее цель так и остается загадкой.
Когда правительству Пакистана не удалось высвободить достаточное количество войск для возможного «блицкрига» в Кашмире, было решено привлечь к сотрудничеству племена пуштунов (или патанов) из Северо-Западной пограничной провинции. Логика оставалась прежней: «Кто нам мешает, тот нам и поможет». Если племена мешают вывести войска из северо-западных пограничных районов, – рассудили в руководстве Мусульманской лиги, – то почему бы не сделать те же племена своими союзниками, а заодно и высвободить несколько бригад войск? И Джинна 31 июля 1947 года выступил с заявлением о «новой политике» Пакистана в отношении племен. «Что касается районов, населенных племенами, – сказал он, – я рад признать ту огромную поддержку, которую они добровольно оказали своим собратьям-мусульманам в их борьбе за создание своего независимого государства, и по поручению Временного правительства Пакистана я хочу заверить их, что мы желали бы и после 15 августа сохранить в силе все договоры, соглашения, пока представители племен и пакистанского правительства не заключат новые. Правительство Пакистана не намерено никоим образом вмешиваться в традиционную независимость племенных районов…»46.
В те же дни, в конце августа 1947 года, ответственным за подготовку военной операции против Кашмира был назначен бригадный генерал Мохаммед Акбар Хан, который в октябре 1947 года занимал должность начальника Директората вооружений и оснащения Пакистанской армии. Акбар Хан разместил свою штаб-квартиру в Равалпинди, прямо в здании штаба Пакистанской армии, но в целях секретности взял себе псевдоним – «генерал Джебель Тарик». Так марокканские арабы (мавры) называли Гибралтар, так что псевдоним был с намеком.
«Несколько недель спустя после раздела, – вспоминал позднее сам Акбар Хан, – меня вызвал к себе Миан Ифтикаруддин по поручению Лиаката Али Хана, чтобы подготовить план действий в Кашмире». Вскоре после этого, для совместной выработки этого плана с Акбар Ханом установил контакт один из лидеров будущего движения «Азад Кашмир», Сардар Ибрагим. Акбар Хан помог ему в работе над этим планом, а затем распространил дюжину его копий среди высшего руководства Пакистана и Пакистанской армии. Через несколько дней его пригласили на совещание с премьер-министром Пакистана Лиакатом Али Ханом, в ходе которого он узнал, что аналогичный план разработал в то же время министр правительства Западного Пенджаба Сардар Хайят Хан. Оба плана имели много общего. В частности, и тот, и другой предполагали использовать для вторжения бывших солдат и офицеров Индийской национальной армии Субхас Чандра Боса (в годы Второй мировой войны воевавшей на стороне Японии) – разумеется, из числа мусульман. Последние имели боевой опыт, и к тому же это позволяло офицерам Пакистанской армии формально скрыть свое участие в операции. Правда, Акбар Хан уверял, что в обоих этих планах пока еще не было речи об использовании пуштунских племен на стороне «Азад Кашмир»47.
План привлечь на свою сторону воинственные племена патанов с пакистано-афганской границы стал известен Акбар Хану лишь несколькими днями позже. Эта инициатива поступила от властей Северо-Западной пограничной провинции и, в частности, от главы провинциального правительства Абдул Кайюм Хана.
Наладить связи с вождями патанов было поручено другому человеку – некоему Хуршиду Анвару, майору Национальной гвардии Мусульманской лиги. Хуршид Анвар, уроженец Пенджаба, получил офицерский патент еще до второй мировой войны и занимал незаметную должность в бывшей Индийской армии. В годы второй мировой войны он попал в плен к японцам и вступил в ряды так называемой Индийской Национальной армии (ИНА) под командованием Субхас Чандра Боса, которая воевала на стороне Японии, и добивалась независимости Индии. «В сентябре 1947 года, – вспоминал впоследствии Акбар Хан, – когда премьер-министр запустил в действие план борьбы за Кашмир, Хуршид Анвар был назначен командиром Северного сектора. После этого Хуршид Анвар отправился в Пешавар и с помощью Хана Кайюм Хана сформировал