Через двадцать минут вбежал обеспокоенный связист с докладом.
— Ваше Высочество, срочная радиограмма из столицы, на государя совершено нападение, в машину брошено три бомбы, и она была обстреляна из ручных пистолетов. По предварительным данным, император не пострадал, но машина сильно повреждена. В результате пришлось пересесть во второй автомобиль и изменить, маршрут движения. Охрана перестаралась и в живых никого взять не удалось, последний бомбист, раненый в ноги, взорвал себя при попытке задержания. Убито восемь человек охраны, одиннадцать ранено. Служба безопасности начала расследование, данных по нему пока нет.
В этот момент послышались выстрелы, которые быстро смолкли.
Как только ушёл связист, через пару минут вошёл князь,
— Под завалом была бомба, террористы прятались в пятидесяти метрах в самодельном укрытии. Его засёк снайпер и ликвидировал одного из них, второго ранила охрана, но он застрелился. К сожалению, взять живьём никого не удалось.
— Немедленно обыскать окрестность, должен быть ещё один наблюдатель. Любопытство никто не отменял. Задерживайте всех вокруг, кого поймают, даже подростков. Высадите сорок казаков, пусть всё прочешут вокруг, они нас догонят в Твери, если что. Опросить по сёлам всех про последние пять дней, кто, что, зачем, любые слухи и нестыковки проверять. Нужно найти след, играть втёмную нам нельзя.
В кабинет зашла, разбуженная выстрелами Елена.
— Что случилось, мне показалось, что стреляли.
— Попытка покушения на нас, угроза уже устранена. Также, попытка покушения на императора в столице, по последним данным, он не пострадал, хотя многие из охраны погибли и ранены.
— Как мальчики, — сразу же спросила она.
— Пока не знаю, можешь сходить проверить, да и вообще приведи их сюда, если они уже встали, пора уже знакомиться.
Когда Елена ушла, я сказал князю,
— Программу не менять, задержку объяснить моей прогулкой на свежем воздухе. Проследите, чтобы охрана ни болтала.
Через пять минут в кабинет зашла Елена, ведя с собой двух мальчиков, обритых на лысо и одетых в кадетские костюмы. Впереди шёл Иванко, ведя за собой Сеню.
— Здравствуйте, дяденька, спасибо, что взяли нас на работу, только нам ничего не поручают, только кормят. Это, конечно, хорошо, но раз я обещал, то обещание нужно выполнять, так папка всегда говорил.
Я осмотрел детей, вид их за несколько дней стал значительно лучше, но ещё они были очень слабы.
— Похвально, что ты держишься за своё слово и готов его выполнить. Хороший у тебя отец был, раз самому важному в жизни успел научить. А чтобы работу мою выполнить, много учиться надо, так как работа очень сложная, не образованный её выполнить не сможет. Так готовы учиться?
— Если надо для работы, то готовы, только мы и читать не умеем, — ответил старший.
— А как твоего отца звали?
— Игорем в деревне называли.
— А не Дорофеев ли он сын был?
— Дорофеев, а дяденька откуда знаете?
— Так он письмо мне прислал, искал я вас, да не думал, что сами ко мне придёте, — сказал я, и достав из стола письмо с прошением об отставке, одного из моих охранников, я протянул его Иванке.
Тот взял письмо и открыв уставился на мелкий корявый почерк.
— Просил отец твой приглядеть за вами и пристроить к делу, да вот и сам ты на работу согласился наняться, так что будите теперь при мне.
— А откуда мой отец знает вас? Вы большой начальник, наверное.
— Так я обо всех своих товарищах знаю. Кто у меня служит или служил, под моей заботой и опекой находится. Как и крестьяне и другие служащие, но это ты после узнаешь. Ты письмо то передай обратно, дорого оно мне, как читать научишься, я тебе его отдам, не бойся не пропадёт, — сказал я.
— Так мы теперь в поезде жить будем?
— Почему в поезде? Везде жить будем, где нас примут. Да ты не переживай, голодать больше не придётся. А знаешь, что мы подумали с моей супругой, давайте мы вас, к себе в семью примем, будем вам вместо папы и мамы. У нас пока детей нет, а у вас родителей нет, вот и поможем друг другу, — сказал я, внимательно наблюдая за реакцией детей.
— А не бросите нас, дяденька? — пристально глядя на меня, спросил старший.
— Слово даю, что не брошу и воспитаю как своих собственных детей, а я своё слово всегда держу, у кого хочешь спроси. Да и называть меня можешь отцом, а супругу мою мамой, если вам нетрудно.
— Мама? — спросил младший, второй рукой державшийся за подол платья Елены.
— Мама, сынок, мама, — проговорила Елена, присев перед младшим на корточки.
— Мама! Мама! Мамочка, я же говорил тебе, говорил, а ты не верил, прокричал Сеня, и бросившись на шею Елене, разревелся.
— Но ведь… — попытался возразить старший.
Но я прервал его, приложив палец к губам. И подозвав к себе, наклонился к нему и шёпотом сказал,
— Пусть она будет для него настоящей мамой, ему это очень нужно, а про вашу настоящую мать мы не забудем, но прошу, если нетрудно называй нас мамой и папой, ради брата. Ему так легче будет.
— Хорошо, папа, — сказал он и в уголках его глаз заблестели слёзы.
— Вот и хорошо, сын, — сказал я и обнял на несколько секунд, — Пойдёмте завтракать.
За завтраком дети с удивлением смотрели на столовые приборы и боялись к ним прикоснуться, но Елена очень быстро нашла с ними общий язык, не заставляя ничего учить, а попросила просто повторять за ней по возможности.
Завтрак прошёл немного сумбурно, но по-семейному. Во время завтрака к нам заглянул князь, но увидев, что мы кушаем, не стал беспокоить, а через пять минут поезд тронулся, и мы отправились в Тулу.
Когда я пришёл в свой кабинет, то там меня ждал с докладом князь,
— Ваше Высочество, бомбу обезвредили, по дороге нашли ещё одну и засевшего террориста, его удалось взять живым, да он практически сам сдался, его допрашивают. Говорит, что он беглый каторжник, долго скрывался, но его нашли крестьяне и сдали местному помещику, у которого он полгода сидел в подвале. А на днях ему предложили работу, взорвать поезд, а за это обещали паспорт и пять тысяч рублей золотом. Только он не поверил, что его после этого отпустят, вот и сдался сам и разминировать помог, просит только не убивать его.
К помещику я уже отправил людей, для расследования дела из Москвы приедет следователь, по особо важным делам, он докопается до сути.
— Виктор Сергеевич, вот вам письмо, по его аналогу. Внешней стилистике и по внешнему виду, нужно сделать такое же. В письме, почерком отца детей, а если он не умел писать, то почерком, того к кому он мог обратиться. Должно быть написано, что он просит меня взять заботу о его детях на себя, если с ним, что случится. Придумайте там как нужно сами, чтобы было похоже на него. Потом принесите мне, мальчик письмо видел, но читать не умеет, пусть думают, что их отец позаботился о них.
— Сделаем, но ведь если они в будущем узнают, то нехорошо обманывать сирот, — проговорил князь.
— Так вы сделайте всё, чтобы они не узнали, затем мутить голову детям, а по поводу обмана, так нет его князь. Я как наследник престола, отвечаю за всех своих подданных и обязан заботиться о них и присягу я такую дам при восшествии на престол, а за меня её дал мой отец и мой дед, моя обязанность заботится обо всех сиротах, как впрочем и ваша обязанность князь. Понятно, что каждому не поможешь, но я буду делать то, что могу в данный момент времени, и давайте к этому вопросу больше не возвращаться. Дети будут усыновлены по возвращении в столицу, вне зависимости от мнения окружающих. Претендовать на престол они не смогут, а вот сделать из них достойных помощников, я постараюсь.
Что у нас по графику, успеваем?
— Да, изначально брался запас на задержку, поэтому всё будет, как запланировали.
Когда князь ушёл, я занялся подготовкой к встрече, требовалось взять с собой много папок по новинкам, которые надо будет внедрять в производство. Поэтому до самой Тулы, я усердно работал, отбирая то, что нужно отдать конструкторам на разработку.
Глава 22. Тула
Пока у меня перо в руке
и револьвер в кармане,
я не боюсь никого.
Муссолини
На перроне нас встречала большая делегация, из представителей города и военных, среди которых были и генералы. Для встречи я одел новую форму, решив испытать её в деле. Она была более удобна, чем прежняя и немного походила на немецкую форму образца тысяча девятьсот сорокового года SchutzStaffel, что в переводе означает отряд охраны. Без свастики, черепов и прочих атрибутов. Их я заменил на имперские символы власти, двуглавого орла и герб Российской империи. Я нарисовал форму по воспоминаниям из фильма семнадцать мгновений весны. Что не говори, а смотрелась она довольно неплохо. Появление в этой форме вызвало некоторое удивление, но никто не рискнул задавать вопросы.
Вкусив хлеб-соль, мы отправились сразу же на Тульский оружейный завод. Там я, как обычно, начал с осмотра цехов и разговора с рабочими. В целом производство было налажено хорошо, чувствовалась рука хорошего хозяйственника, в цехах было очень много народу и большинство труда было ручным, что бросалось в глаза. После обхода цехов, точнее говоря, очень малой их части, так как завод был очень большим, я отправился на полигон, где мне должны были продемонстрировать последние новинки и разработки.
В первую очередь я осмотрел ручные пулемёты и нашёл их неплохо проработанными, хотя руководство и сетовало на большой расход патронов, но я остался очень доволен. Пулемёт назывался «пулемёт Мосина», так как он принял непосредственное участие в его разработке, но основе своей автоматической винтовки. Отстреляв три дисковых магазина, я перешёл к облегчённому пулемёту «Максим», там было облегчённо практически всё и теперь его могли свободно переносить два человека, как того и требовало техзадание.
Три часа я провёл на полигоне, пробуя новинки и прототипы будущего оружия, включая и противотанковые винтовки повышенного калибра, при стрельбе из которого, я чуть не выбил себе плечо, которое потом ещё долго болело. После этого мы отправились в конструкторское бюро, где я, собрав конструкторов, начал выкладывать и обсуждать новые виды вооружения.