д, а не шесть.
Мэзер приподнимает брови.
– Так и знал, что тебе нужно было об этом напомнить.
– О чем?
– О наших днях рождениях. По крайней мере твоем. Оно было несколько месяцев назад. Ты правда забыла о нем? Тебе семнадцать, Мира. Как и мне.
– Снег небесный, – выдыхаю я. – Нам семнадцать.
– Боюсь, что так, – смеется Мэзер.
– Элисон с Дендерой постоянно твердили мне, чтобы я с этим обождала, пока не стану постарше. – Я вздыхаю. – Это хорошо. Даже от сердца отлегло.
– Хорошо? – Обняв меня за талию, Мэзер поглаживает мое бедро. – Разве до этого было плохо?
Его рука замирает, а глаза распахиваются так широко, что я вижу в них свое отражение.
– Снег небесный, мы… и я не… проклятье.
Он падает на спину, закрыв руками лицо.
– Ты чего?
Мэзер смотрит на меня сквозь пальцы огромными глазами. Его взгляд опускается на мой живот.
– Ох. Не волнуйся. Я не могу… – язык не повинуется мне.
Я не могу… иметь детей.
Эта мысль напоминает мне об Оане, о пыльной детской в их замке, и мою радость затмевает грусть. Я сажусь, обхватив колени руками. Наша ночь подошла к концу.
Мэзер тоже садится.
– Не можешь?
– Пока я накопитель… нет.
Он обнимает мои согнутые ноги.
– Прости, я…
– Не надо. Я чуть откидываюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. – Не извиняйся. Я хотела этого. И хочу.
Мэзер улыбается, но и он понимает, что наша ночь подошла к концу.
– Ты так говоришь, как будто этого никогда больше не повторится.
Я прислоняюсь к нему, не в силах повторить сказанное вчера: что наши отношения не продлятся долго, что ему будет больно, что через несколько дней он останется один.
Мэзер качает головой, крепко обнимая меня.
– Мы что-нибудь придумаем и оба выйдем из лабиринта живыми. И у нас будет много-много таких ночей, как эта. – Вздохнув, он выдавливает улыбку. – К тому же, мне нужно время, чтобы поднатореть в этом деле.
Фыркнув, я сжимаю его руку. Знаю, он видит слезы, застилающие мои глаза, но я отчаянно цепляюсь за его шутку. Может, я слаба и боюсь думать о предстоящем. А может, я достаточно сильна, чтобы отмахнуться от пугающих меня мыслей.
– По-моему, ты уже и так довольно хорош, – пихаю я Мэзера плечом.
Он прислоняется лбом к моему виску.
– Но нужно же совершенствоваться?
– Отличная цель.
– Она будет меня вдохновлять.
Я вытаскиваю из-под одеяла ногу.
– Пора одеваться.
– Одеваться, – передразнивает меня Мэзер. Перекидывает мои волосы через плечо и осыпает поцелуями шею. – Плохая идея.
По спине бегут мурашки. Я бы с радостью растворилась в его руках и в обозримом будущем не вылезала бы из постели, но не могу. Я поднимаюсь.
Мэзер опускает руки на покрывала.
Я беру из вороха одеяний, принесенных мне отемнианскими слугами, первую попавшуюся тунику и натягиваю ее через голову. Повязываю на пояс ремень, надеваю высокие пейзлианские сапоги, вешаю на спину чехол с шакрамом и поворачиваюсь к Мэзеру. Он стоит с обмотанным вокруг бедер покрывалом, держа в руке шерстяную одежду цвета зелени и слоновой кости. Порыв ветра приоткрывает край завязанного полога, и на Мэзера падает полоска света.
Я опускаю взгляд.
– Пойду посмотрю, как там все. Ты можешь…
– Я тебя догоню, – отвечает он.
Его голос дрожит, как у меня дрожит все внутри. Я развязываю завязки на пологе и хочу сделать шаг вперед, но не выдерживаю и оборачиваюсь. Мэзер сидит на кровати, обхватив голову руками. Он тоже плачет. Я знала, что причиню ему боль, и все равно это сделала.
За моей спиной опускается полог.
– Прости…
Мэзер встает, роняя покрывало. Берет мое лицо в ладони и поцелуем обрывает все извинения.
– Ты тоже не должна извиняться, – говорит он. – Что бы ни случилось, я никогда, ни при каких обстоятельствах, не пожалею о том, что любил тебя.
– Я люблю тебя, – наверное, в тысячный раз повторяю я, обняв его за шею.
– Я тоже тебя люблю, – отвечает он, уткнувшись лицом в мои волосы.
Прикрыв глаза, я бережно сохраняю эти слова в своем сердце.
Не важно, что будет, когда я выйду из этой палатки, когда я отправлюсь в Дженьюри, когда мы зайдем в лабиринт.
У меня есть эти мгновения. У меня есть он.
На площадке у главной палатки осталась большая часть праздничных украшений. На переплетенных лентах висят незажженные фонари, в середине стоит почерневшая костровая чаша. Столы передвинули ближе к центру, вокруг них расставлены стулья. Рядом толпятся на нетвердых ногах вчерашние гости.
Генерал с Дендерой сидят за столом на противоположной от меня стороне. Они разговаривают, завтракая хлебом и фруктами. За ближайшим от меня столом, устало привалившись к брату, беспрестанно зевает Несса. Удивительно, что не спят Кэридвен и Джессе. Их свадебные наряды прилично измяты. Присаживаясь к ним, я радуюсь тому, что утром переоделась.
Кэридвен закидывает в рот ежевику.
– Смотрю, ты выспалась, – замечает она.
Я придвигаю к себе ближайшую чашу с фруктами.
– А вам, молодоженам, чего не спится?
– Да нам как-то было не до сна.
– Кэри! – чуть не давится виноградом Джессе.
Она невинно хлопает ресницами.
– Так все же знают, чем мы ночью занимались.
– Чем? – любопытничает Несса. – Что вы делали?
Теперь чуть не давится Коналл. Джессе не знает, куда деваться от стыда, а Кэридвен, глядя на Коналла, неодобрительно цокает языком. Потом она переводит взгляд на меня и приподнимает брови.
– Мира, – наклоняется она ко мне.
Снег небесный, я так рада, что Генерал с Дендерой сидят далеко от нас.
– Пожалуйста, скажи мне, что знаешь, о чем я говорю. – Кэридвен задумывается. – Хотя с тем, какую жизнь ты вела, у тебя, наверное, не было времени…
– Я… знаю, – сиплю я, вертя в пальцах дольку яблока.
Особенно после сегодняшней ночи. Но и до этого знала. Правда, не очень хочется вспоминать, как Элисон с Дендерой объясняли мне некоторые деликатные вещи. В основном потому, что лицо Дендеры во время этих объяснений пылало огнем, а Элисон бесконечно повторяла: «Это совершенно нормально».
– И я рада, что ваша свадебная ночь удалась, – выдавливаю я улыбку.
Джессе закрывает лицо ладонями.
– Это меня убьет. Это. А не война.
– Ох, – реагирует Несса, поняв наконец, о чем идет речь.
Она хихикает, и Коналл тяжко вздыхает.
– Доброе утро, – садится рядом со мной Мэзер.
Мы расстались несколько минут назад, но у меня такое ощущение, что я не видела его вечность. Сердце сладко замирает в груди, и я закусываю губу, чтобы не расплыться в слишком красноречивой улыбке.
Мэзер улыбается, и мы не можем отвести друг от друга глаз. Долго.
– Ух ты! – восклицает Кэридвен. – Похоже, не только у нас ночка удалась.
У меня вспыхивают щеки.
– Что? – выглядывает из-за Коналла Несса. – Ты про кого?
Коналл вскакивает.
– Нам пора. Нужно подготовить мечи. Оружие. И все остальное. Идем, Несса. – Он поднимает сестру на ноги.
– Подожди! – упирается Несса. – Куда? Зачем?
– И почему мне хочется ткнуться лицом во фруктовую чашу? – спрашиваю я, когда они уходят.
Джессе поднимает бокал с водой.
– Представь, каково мне, – указывает он на Кэридвен.
– А ты не теряешь времени даром, королева Винтера, – смеется принцесса.
– Ладно. С нас хватит.
Я поворачиваюсь к Мэзеру, ожидая, что он тоже сгорает со стыда, но вижу его улыбку. Не просто довольную, а буквально кричащую о том, что между нами было. С таким же успехом он мог бы залезть на стол и возвестить о случившемся всему свету.
Он протягивает руку и сжимает мои пальцы.
– Что?
Я откидываюсь на спинку стула.
– Хочешь поговорить об этом? Снег небесный! Ты в наших отношениях играешь роль Кэридвен?
Пьющий из бокала Джессе фыркает от смеха и забрызгивает водой тунику.
Кэридвен наклоняется к Мэзеру.
– Мне нужны подробности. Я помню, как вы танцевали, но только под первые песни. Когда вы улизнули с праздника?
– После той песни, – отвечает Мэзер, – под которую все одинаково танцевали.
– Ах да. – Кэридвен выпрямляется. – Но ее играли в самом начале вечера. А сейчас сколько времени? Около десяти? Значит, вас не было часов двенадцать.
Мое внимание привлекают трое появившихся у праздничной площадки отемнианских солдат. Судя по пыльной одежде, они только что откуда-то вернулись. Разведчики Каспара? Принесли вести об Ангре? Или о последней группе беженцев? Хенн с Предвестниками Расцвета тоже должны бы уже вернуться.
Все сидящие за моим столом поворачиваются в ту сторону, куда я смотрю. Радость на их лицах гаснет, как задутые ветром свечи.
– Что нового вам известно? – спрашиваю я.
– Мы должны выдвинуться после полудня, – говорит Кэридвен. – Как только решим, куда идти.
– Сколько людей остается здесь?
– Сотня солдат для охраны тех, кто не будет сражаться. Против Ангры выступит около трех тысяч человек.
Мало. Очень мало. Но это же будет не полноценная война, а диверсия.
На наш стол падает тень.
– Если вы закончили завтракать… – Генерал кивает на главную палатку.
– Как раз заканчиваем, генерал, – отвечает за всех Джессе.
Генерал кивает, задерживает на мне взгляд, потом уходит к главной палатке. Мы еще какое-то время сидим. Мэзер держит меня за руку, а Джессе обнимает Кэридвен.
«На войне нет места эмоциям».
Это одно из множества правил, которые вбивал в мою голову Генерал. Теперь я понимаю их необходимость. Мы подсчитываем солдат, а не людей, обозначаем на карте поля, а не места для сражений, распределяем куски железа, а не оружие.
– Мои разведчики сообщили, что войска Ангры объединятся через четыре дня, – говорит Каспар. – Эта долина тянется от Отема до Винтера. – Показывает он на карте границу между Отемом и Винтером у Кларинских гор. – Мы можем отрезать часть армии Ангры и не позволить ему окружить нас всем войском. Ему придется нападать на нас малыми силами.