— И теперь, — продолжил Огонь. — Нам нужно решить, как мы будем наказывать Баклана.
— Может, на первый раз простим? — Спросил кто-то из кучки Саблезуба.
— Нет. — Коротко отрезал Огонь, даже не удосужившись посмотреть на того, кто это сказал. — Попытка изнасилования — уголовное преступление. Баклан будет отвечать перед нами, а по возвращению домой — перед судом.
— Может тогда подождём, пока дома окажемся? — Захохотал Саблезуб. У него была такая довольная рожа, что хотелось в неё плюнуть. Его всё происходящее забавляло.
Огонь не отвечал. Снежка быстро посмотрела на него — сидит, буравит взглядом своего бывшего дружка. А с того — как с гуся вода.
— А ведь Баклан не сам на это пошёл, верно? — Вкрадчиво спросил Огонь. — Это ты его подбил.
— Докажи.
— Подстрекательство — тоже преступление.
— Докажи!
— Просто хочу напомнить.
Саблезуб промолчал, но судя по оскалу, вряд ли испугался.
— Итак, есть предложения, каким должно быть наказание? — Вернулся к собранию Огонь.
— Да! Давайте его изгоним. Пусть валит в свой старый лагерь! — Крикнула Алмазка. — Зачем они вообще вернулись, не понимаю! Им не место среди нормальных людей.
Снежка отметила, что Алмазные Глазки была так любезна, что одела футболку. Правда, та мало что скрывала, так как была растянута во всех стратегических местах. Удивительно даже — на других она смотрелась бы неряшливо, а на Алмазке очень даже сексуально.
— Нет. Как ты заставишь его уйти? Он в любой момент может вернуться. Да и жить совсем одному — это слишком. В каком-то смысле это всё равно что его убить.
— Давайте его выпорем. — Невозмутимо предложила Зои. — Нарежем розги, намочим в воде и будем пороть по заднице, пока кожа не слезет. Очень действенно, ручаюсь.
— Ага, а потом у него будет заражение и он помрёт, потому что лечить нечем. — Кисло добавила Назира. — Огонь, а ты сам-то что предлагаешь?
— Я? Вот что. Мы свяжем ему руки и ноги и привяжем к какому-нибудь дереву на местные сутки. У нас ведь есть много верёвок. Почему бы ими не воспользоваться. — Огонь почему-то повернулся в сторону Снежки. И весь его тон словно намекал, что Снежка несёт какую-то непонятную ей ответственность за свои верёвочки. Будто она динамит изобрела, на котором кто-то подорвался, а не полезные в хозяйстве вещи.
— И что это за наказание — на месте сутки сидеть? — Протянула Алмазные Глазки. Похоже, она хотела, чтобы виновного как минимум распяли.
— Очень даже подходящее наказание. — Спокойно ответил Огонь. — Ограничение свободы движений — почти пытка, можешь проверить. Сама попробуй хотя бы пять минут не двигаться. Но если вы против, я с радостью выслушаю ваши предложения.
Стало тихо. Все думали, старались, но по правде, ничего нового тут не предложишь. Как можно наказать человека в походных условиях? Еды лишить? Ну так они и безо всякого наказания поголовно на голодном пайке. Изгнать? Ну дак он вернётся и будет околачиваться неподалёку — идти-то некуда. Избить? Назира правильно сказала — а если случайно перестараются? Могут случайно убить. Даже работать не заставишь — ведь придётся следом ходить и следить, чтобы не отлынивал. И не одному ходить. Это уже выходит наказание для того, кто следит.
— Да, ладно. — Наконец, сказала Зои. — Чего тянуть. Других вариантов нет.
— Тогда так и сделаем. Зои, выбирай место, чтобы на виду, но глаза не мозолил. Я пойду за верёвками. — Он снова уставился на Снежку и она через время сообразила, что за верёвками Огонь собрался к ней и в её сопровождении. Молча встала.
— Кто увидит Баклана, посоветуйте ему не дурить. Придёт, отсидит своё — и свободен. Иначе ещё срока добавим. — Напоследок сказал Огонь группе Саблезуба. Те будто и не слышали.
Снежка шла по направлению к своему «рабочему» месту. Нет, жизнь, конечно, очень забавная штука. Когда она начала развлекаться с травками и пытаться скручивать и соединять их в нечто целое, то даже не предполагала, что они пригодятся для того, чтобы связывать человека. Чтобы ограничивать его свободу. И вот вам на!
Позади слышались шаги. Огонь не спешил. Так они и шли, не обмениваясь даже дежурными фразами.
На пятачке, заваленном травами и завешенном как шторами рядами готовых верёвочек, Огонь остановился и сдал ждать. Видимо, пока ему подадут.
— Бери, сколько нужно, кроме этой. — Снежка указала на одну из верёвок. Огонь покосился на неё, но не спросил, почему именно эту нельзя. А всё было просто — это её талисман, самая первая верёвка, качеством которой Снежка была целиком и полностью удовлетворена. Поэтому она её повесила как напоминание о том, что способна на всё!
Огонь молча сдёрнул пару ближайших штук, скомкал, хотя у него прямо перед носом в виде примера лежала верёвка, аккуратно свёрнутая кольцами. Потом в который раз оглядел убежище Снежки. Спросил сквозь зубы.
— Ты часто здесь бываешь?
— Ну… да.
— Не находись больше здесь одна. Перебирайся к костру.
Звучало так, будто ему не наплевать, послушается Снежка или нет. С другой стороны, он любую бы предупредил.
— Ты думаешь, Саблезуб или кто-то из его дурных дружков могут на меня напасть?
— Да. Я уверен, что могут. На любую из вас, которую застанут одну. Ходите всегда по двое, а лучше по трое. Даже в туалет. А купаться так лучше сразу всем вместе.
Снежка разволновалась. Как впервые посмотрела на свои милые сердцу травки да верёвочки. Сколько времени она здесь провела? И ни разу, ни разу не боялась тут находиться! А из-за этого проклятого Саблезуба теперь в лагере комендантский час. Правильно говорили, не нужно его возвращать!
Есть ли на свете справедливость?
— Если решишь перебраться к костру, попроси кого-нибудь из парней, они помогут перенести твои вещи. Шпрот так первый расстарается.
Вещи, будто у Снежки тут реально какие-то вещи лежат неподъёмные. А Шпроту как будто запрещено ради неё стараться.
— Пошли обратно, потом будешь тормозить.
Она замешкалась, всё ещё осматривая свой новый дом, к которому, как оказалось, успела прикипеть всем сердцем. Неужели это и правда конец?
— Давай, шевелись! — Повысил голос Огонь.
Снежка не сдержалась. Она почти прощалась со своим домом, лишалась одного из лучших моментов, которые были после падения… а тут на неё кричат. Причём безо всякой причины!
— Иди, времени не теряй, сама как-нибудь дойду.
— Ты что, не слышала, что я сказал? Нельзя ходить одной!
— Разберусь как-нибудь.
— Ты совсем рехнулась?
— А тебе не всё равно?
Он ещё хотел сказать, и похоже, что-то злое, но остановился, натянул на лицо прежнюю, равнодушную маску. Развернулся и ушёл, чуть не зацепившись за кусты верёвками.
Снежка, как ни была сердита, понимала, что Огонь прав. Она легко поверила, что Саблезуб с оставшимися своими лакеями вполне могут сделать кому-то очень-очень плохо. Может, большинство девчонок, которые не сталкивались в реальности с плохими вещами, в этом сомневались, но не Снежка. Не после того, как собственный дядя поступил с ней так, как поступил. А ведь он родственник. А Саблезубу она кто?
А ещё Снежка понимала, что если оставит все свои запасы здесь, они могут их испортить. Просто так. Разорвут, разбросают, обгадят — что угодно. Просто ради скуки, или просто чтобы сделать кому-то гадость. Неважно.
Но и уносить всё к костру… так явно показывать возвращенцам, что они нарушили весь уклад лагеря — разве это хорошо?
В общем, Снежка пока оставила всё как есть и заторопилась обратно к катеру. За компанией.
Компания нашлась быстро. Конечно, первой на призыв объединиться сразу и с радостью отозвалась Пустота. Видимо, ей тоже было не особо уютно находиться среди множества студентов. И Назира пошла с ними, от скуки. Но просидела недолго. Снежка молча ковырялась в своих травках, Пустота — в тех, что ей дали, разговаривать обе не особо желали, так что Назира быстро сдалась и вернулась к костру. Там, по её словам, как раз собирались пополнять запасы еды и лишние руки в этом деле никогда не помешают.
Снежка и Пустота вскоре забыли про Саблезуба и про всё остальное. Снова завелись цикады. Их сегодняшняя мелодия была меланхоличной и бесконечной. В ней можно было раствориться. Снежка вначале гадала, слышит ли Пустота эту безумно трогательную мелодию. Даже хотела спросить. Но потом увидела, как та неосознанно покачивает в такт музыке головой. Значит, слышит.
Этот по мнению большинства пустяк сильно повысила Пустоту в глазах Снежки. Она не очень любила дур, вернее, с трудом терпела, а теперь вдруг задумалась — почему? Что ей за дело до чужих мозгов? Что за дело до чужого отношения к мозгам? Ну, не тянула Пустота учёбу, так треть студентов в АМКе держались на родителях и корпорациях. Может, не так откровенно, но по факту — половину бы выперли после первой же сессии, если бы не связи. Ну да, не о чем было с ней поговорить. Ну так можно с удовольствием помолчать. И потом… ходили слухи, что у Пустоты был роман с собственным охранником. Когда семья узнала, столько грязи вылилось! Его уволили, устроили ему «волчий билет». Парень был вынужден улететь в какую-то отдалённую колонию, потому что здесь его не брали даже во вшивые конторы. И всё Снежкино окружение недоумевало — к чему такие крайности? Ну были у девочки шашни с кем-то из обслуги, да и что? Реакция семейства Пустоты показалась чрезмерной даже самым стойким блюстителям нравственности. Про этот случай так и говорили: «средневековье».
Так что счастливой Пустота точно не была. А в последнее время Снежка ко всем несчастным испытывала какое-то просто болезненное сочувствие!
И тут же она задумалась о том, как много, оказывается, вокруг несчастных людей. Кого не возьми, прячет глубоко в душе какую-то трагедию. Ну… может и не каждый, но каждый второй так точно. Снежка представила себе объём чужих несчастий, на фоне которых даже свои собственные померкли — и пару раз тяжело вздохнула. Пустота тут же по привычке вжала голову в плечи, так что пришлось перестать нагнетать мрачную атмосферу и расслабиться.